Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади

— Я хочу верить тебе. Взрасти эту веру. Сейчас и здесь! Иначе… — Поигрывая желваками, Иштар отвёл взгляд.

Малика не выдержала:

— Что «иначе»?

— Тебя ждут Зрячие.

Малика ощутила, как от щёк отхлынула кровь.

— Когда?

— Они уже ждут. Хёск настроен решительно, и на этот раз подготовился как следует. Тебе не удастся их обмануть.

Комната словно наполнилась удушающей смесью дыма и запаха какой-то травы, совсем как в храме на встрече со слепыми старцами. Сознание на миг нырнуло в бездну. Качнувшись вперёд, Малика вжалась грудью в колени. Хёск снова прибегнет к своим порошкам…

Иштар скрылся из поля зрения. Вернувшись, протянул Малике стакан.

Она отшатнулась:

— Я не буду это пить.

— Это вода.

— Не буду! — вскричала Малика. Кто его знает, что подмешали в кувшин, пока её не было во дворце.

Иштар сделал большой глоток:

— Это вода. — И вновь протянул стакан.

Пока Малика пила мелкими глоточками, пытаясь ощутить посторонний вкус, Иштар со словами «женщине нельзя собой любоваться» вынес зеркало в коридор.

Вернувшись, сел рядом с Маликой:

— Я не могу уйти просто так. Если я уйду, мы увидимся уже в храме. Поделись со мной, и мы что-нибудь придумаем.

— Ракшадой правит Хёск?

— На первом месте Всевышний, на втором Ракшада. Своё место я знаю.

— Какой смысл с тобой говорить, если ты ничего не решаешь?

Глаза Иштара потемнели. Он поднялся и пошёл к двери.

— Даром обладает тот, кто создал эту лестницу, — промолвила Малика, глядя ему в спину. — Сто семьдесят ступеней — это десять лестничных маршей из семнадцати ступеней. Марш, площадка. Марш, площадка, как вдох и выдох. Дыхание — это жизнь.

Иштар обернулся:

— Мы знаем, что лестница символизирует жизненный путь. Перед первой ступенью — рождение. Перед вратами — итог пути.

— А между ними познание сущности и бытия, меры и времени, предела и замысла, движения и изменения, молчания и слов, — сказала Малика. — Познаний десять, как и лестничных маршей. На площадках происходит осмысление пройденного отрезка пути. Тот, кто придумал эту лестницу — великий маг, чародей, колдун. Кто он?

Иштар заложил руки за спину:

— Верховный жрец. Не Хёск. Он жил во времена Джурии. Прежде была не лестница, а имитация ступеней и площадок посреди пустыни. Жрец построил этот храм, высота которого позволила соорудить настоящую лестницу. И он написал напутствие хазиру.

— Я сотворила не заклятье, Иштар. Я даже не понимала, откуда взялись слова.

— Я есть начало. Я слово… — проговорил Иштар, сведя брови. — В начале жизни мы говорим Всевышнему, зачем пришли в этот мир. В конце — чего достигли и с чем уходим. Как это связано с тобой?

— Я произнесла фразы, не осознавая их смысла. А когда встала возле лунного трона, я поняла, кто минуту назад стоял перед Вратами.

— Кто?

— Моранда.

— Зверь Адэра? Достойное перевоплощение. Я был бы рад после смерти очутиться в теле хищника, а не какой-то букашки.

— Моранда — неупокоенная душа женщины, которую убили или изнасиловали. Либо она наложила на себя руки. Вот итог моей жизни. Вот чем наградит меня Бог в конце пути.

— Какой итог? Ты просто поднялась по лестнице.

— Я сняла зажим, и тигры замолкли. Там, где моранды, звери прячутся в норы. В селениях и городах Адэр надевает на своего зверя ошейник.

— Ты его сняла, и тигры сделали вид, что подчинились моранде. Бежать-то некуда. — Иштар покачал головой. — Никогда не видел, как Хёск смеётся. Меня ожидает редчайшее зрелище.

— Ты не веришь…

— Зачем ты приказала принести зеркало? Думала, что увидишь моранду?

— Я не знаю, где сейчас нахожусь, Может, я прочла все страницы, и осталось перевернуть последнюю. Может, стою на последнем пролёте, и мне предстоит пройти совсем чуть-чуть: дойти до храма, отдать себя Зрячим и под действием одуряющих запахов исполнить последнюю волю Бога, — проговорила Малика со злостью и, вскочив на ноги, приблизилась к Иштару. — Я готова к встрече с Хёском.

Его взгляд сделался въедливым, сверлящим.

— Ты боишься?

— Уже нет.

— Когда ты спала?

— Не помню.

Иштар подхватил Малику на руки.

Она опешила:

— Дай мне хоть одеться.

Иштар пересёк спальню и уложил её на кровать.

Вцепившись в простыню, Малика сжалась как пружина:

— Что ты делаешь?

— Ты не первая, кого я укладываю в постель. Но ты первая, чей сон я не тревожу. — Придвинув к кровати креслице, Иштар уселся на бархатное сидение. — Я не уйду, пока ты не уснёшь.

— А как же Хёск?

— Он никуда не денется.

— Тебя, наверное, ждут гости.

— Не мешай мне думать, — отрезал Иштар.

Малика долго ворочалась. Потом сняла браслет и, положив руки под щёку, устремила взгляд в окно.

— Почему не спишь?

— Тишина… Она такая громкая, — ответила Малика.

— Громкая, — повторил Иштар и, запрокинув голову, уставился в потолок.

— Ты мне не сказал, какое будущее меня ожидает.

— О чём ты?

— Зрячие не увидели моего прошлого и сокровенного. Сказали, что в настоящем я с тобой, а в будущем?

Иштар устремил взгляд на Малику:

— Хочешь знать?

— Я перед тобой открылась. Теперь твой черёд.

— Они увидели тебя в стеклянной клетке.

Малика улыбнулась. В конце мучительного ритуала она смотрела на стеклянный купол храма и представляла себя птицей.

— Они ошиблись, — промолвил Иштар.

— Да, они перепутали. Это происходит сейчас, — сказала Малика и повернулась на другой бок.

***

Малика приподнимала веки и пыталась понять, где она находится, но глаза закрывались, и сознание уносило её в неведомую даль. Приветливо светило солнце, море ласкало покатый берег. Волны выносили на белый песок нежно-зелёные цветы с восхитительным ароматом. Малика сидела у кромки воды. Напевая незнакомую песню, плела венки и раскладывала их вокруг себя: этот Муну, этот Адэру, Вилару… Драго, Луге и Мебо… А этот Альхаре. Но появился Иштар. Сплёл венки в длинную цепь и, сделав петлю, набросил Малике на шею.

Малика резко села. Обхватив ладонью горло, обвела полутёмную комнату взглядом. Остановила его на окне. Рисунок в виде изморози был уже заметен; скоро рассвет.