Танк "Иосиф Сталин". Иду на прорыв! - Георгий Савицкий

Вращение башни производилось гидравлическим механизмом, осуществлявшим отбор мощности от двигателя танка; скорость вращения башни зависела от оборотов двигателя, при 2500 оборотах в минуту семисотсильного «Майбаха» время поворота башни составляло 17 секунд вправо и 18 секунд влево.

В это время две оставшиеся «Пантеры» сумели зажечь еще одну вражескую «тридцатьчетверку».

Экипаж гвардии старшего лейтенанта Стеценко продолжал стрельбу. Но все равно чувства были, как будто убиваешь своего верного пса, который верой и правдой служил много лет…

И тут внезапно стало не до лирики – сильный удар пришелся прямо в лоб, точнее – на правую сторону. Весь бронированный корпус «дикой кошки» содрогнулся от удара. Двигатель, хоть и расположенный в кормовом отделении, пару раз чихнул, но потом все же опять заработал.

Гораздо хуже дело обстояло с трансмиссией и подвижностью танка. Степан Никифорович опасался, что попадание разобьет к чертям собачьим приводы ведущих катков, которые у «Пантеры» располагались спереди, как и сами ведущие катки.

– «Мехвод», развернись лбом, так хоть как-то защититься сумеем!

– Есть, командир!

«Пантера» медленно, рывками, стала разворачиваться: видимо, снаряд все же повредил привод правого ведущего катка. И тем не менее танк еще не полностью потерял подвижность.

Следующая бронебойная болванка чиркнула по наклонной броне рядом с бугельной установкой для курсового пулемета.

– Что это за сволочь?!!

– «КВ», командир. – Наводчик Аубакиров был беспристрастен, как сама смерть, занесшая уже косу над головами четырех советских танкистов.

Степан Никифорович и сам увидел угловатого стального монстра, который громыхал им навстречу, окутанный шлейфом пыли. Это был «Panzerkampfwagen KV-IA 753 (r)» – трофейный «Клим Ворошилов-1», состоявший на службе бронетанковых сил вермахта. Неизвестно, откуда он тут взялся, возможно, остался еще с сорок первого года, когда беспомощный гигант завяз в болоте без топлива или без боекомплекта… В то лето 1941 года гитлеровцы вот так, целехонькими, получили много наших танков и прочего оружия. Для них «Клим Ворошилов» стал настоящим подарком, еще бы – с толстенной броней и самой мощной на тот момент 76-миллиметровой танковой пушкой Ф-22.

Теперь советский танкист понял, что чувствовали его противники за относительно тонкой броней «Pz.Kpfw III» или «Pz.Kpfw IV»…

Толщина лобовой брони – 75 миллиметров, лба башни – 95 миллиметров. А в 1941 году сварные башни и борта некоторых танков были дополнительно усилены 25-миллиметровыми бронеэкранами. Первые же встречи немецких танкистов с «Климом Ворошиловым» вызвали у них настоящий «панцершок»! Танк практически не пробивался из немецких танковых пушек, например, немецкий подкалиберный снаряд 50-миллиметровой танковой пушки пробивал борт КВ-1 с дистанции трехсот метров, а в лоб – только с расстояния сорока метров. Но желающих подобраться настолько близко к русскому механизированному монстру почему-то было немного… А выживших после такого «знакомства» – и того меньше!..

Немцы, которые во всем видели «мистический смысл», даже назвали тяжелый танк КВ-1 «Gespenst», что в переводе с немецкого означало «призрак». На его броне иногда даже следов попаданий легких пушек не оставалось!

Именно поэтому «сумрачным тевтонским гением» и был создан тот танк, в котором сейчас воевал экипаж Степана Стеценко.

– Тахтар, целься получше. Бронебойным – огонь!

– Есть бронебойный.

– Выстрел!

Длинноствольная 75-миллиметровая пушка KwK-42 специально создавалась для того, чтобы прошивать такую толстую броню. Пятиметровый ствол обеспечил бронебойно-подкалиберному снаряду «Pzgr.40/42» чудовищную начальную скорость – 1120 метров в секунду. Только лишь «Иосиф Сталин-2» имел лобовую броню, которая надежно защищала его от снарядов пушки «Пантеры» на основных дистанциях боя. Да и то, даже могучему «ИСу» приходилось опасаться карбид-вольфрамовых и карбид-ферритовых бронебойных клыков немецкой «дикой кошки».

Наведение пушки было точным, а выстрел – мощным. Бронебойно-подкалиберный «Pzgr.40/42» ударил в самое уязвимое место бронированного гиганта – в основание башни. Броневая сталь от удара вспучилась раскаленным кратером, оболочка снаряда смялась от чудовищной деформации. Но металлокерамический сердечник безжалостно прошил мощную преграду и достал в своем смертоносном полете до боеукладки. Грянул оглушительный взрыв, огненный вихрь, поднявшийся над обреченным танком, снес массивную угловатую башню и отшвырнул метров на десять в сторону. Сияние яростно бушующего пламени было настолько ярким, что танкисты невольно отпрянули от окуляров прицелов и смотровых триплексов.

– Танк горит! Полностью уничтожен! – торжествующе крикнул Стеценко. Одолеть в открытой танковой дуэли тяжелый и мощный «Клим Ворошилов-1» было весьма непросто, тем более – с первого выстрела.

– Командир, мы горим! – охладил пыл командира механик-водитель.

– Ну, твою же мать!

Очевидным преимуществом компоновки «Пантеры» являлось размещение топливных баков вне обитаемого забронированного объема танка. Это очень сильно повышало шансы на выживаемость танкистов и пожаробезопасность при поражении «Пантеры». А вот в советских танках плотная компоновка вынуждала размещать топливные баки прямо в боевом отделении.

И в то же время «Пантера» тоже не была лишена весьма серьезных недостатков. Даже ее компоновка не гарантировала защиту «Panzerkampfwagen-V» от пожаров, поскольку в отделении управления боевой машины располагались агрегаты трансмиссии, а в боевом отделении – гидропривод механизма поворота башни. Машинное масло в агрегатах трансмиссии и жидкость в гидроприводе вспыхивали моментально. И очаги возгорания подбитых танков как раз и располагались именно в лобовой оконечности машины.

Прямо как сейчас.

Автоматическая система пожаротушения немецкого танка конечно же повышала выживание на поле боя, но находилась она, по закону подлости, в моторном отделении, на корме.

– Экипажу – покинуть машину!

Внутри уже было не продохнуть от едкого дыма – горело трансмиссионное масло. С минуты на минуту могла загореться гидрожидкость в гидравлическом приводе поворота башни, который работал за счет отбора мощности карбюраторного двигателя.

Механик-водитель Володя Симонов без разговоров выжал защелку, откинул аварийный днищевый люк и нырнул промеж гусениц. Следом за ним – наводчик и заряжающий. Степан Никифорович успел захватить с собой пистолет-пулемет ППС-43 и последним покинул обреченный танк.

Все четверо, кто – по-пластунски, а кто и на карачках, быстро смылись подальше от уже полыхающей «Пантеры». Едва они скатились в ближайшую воронку, как начал рваться боекомплект. Башню так эффектно, как у КВ-1, не сорвало, но сдвинуло с подбашенного погона. А длинный ствол 75-миллиметрового орудия уткнулся в землю, из-под свернутой стальной башки «дикой кошки» валил жирный черный дым…