Белые Волки Перуна - Сергей Шведов

В Блудовы ворота тоже стучались и простые воины, и бояре, но, завидев волчьи шкуры во дворе, в свару не ввязывались и разворачивали коней.

Просторная баня боярина Блуда без труда вместила семерых Волков и полдюжины холопок, вызвавшихся попарить им спины. Пересвет звал с собой и Славну, но та только посмеивалась в рукав, искоса при этом поглядывая на жену старшую. Славну Людмила не пустила, а сама пошла, рассудив видимо, что до её тела, поражавшего и изрядно располневшего, охотников не будет. Благо в Блудовом доме хватает молодых челядинок. А Славна всё же мужняя жена, ее для боярина поберечь надо, а то изотрут по ларям пришлые люди.

Как успел заметить Ладомир, тихую Людмилу все домочадцы и челядины слушались беспрекословно, хотя она ни на кого ещё при нём не повысила голос. И здесь в банном чаду она зорко следила, чтобы челядинки не баловали, а справляли свою работу, как положено.

- Ночью за ними догляда не будет, тогда и сговаривайте, - сказала она негромко. - А в бане люди грязь смывают не только с тела, но с души.

Волки посмеивались, но не перечили. Отчего-то неловко было под взглядом её больших строгих глаз тискать девок.

- Строга ты очень, - сказал Ладомир, подставляя ей под удары спину.

- В доме должен быть порядок. Коли челядь избалуется - беда.

Волос у Людмилы был тёмен, и без платка лицо её уже не казалось таким строгим. Разве что брови чаще чем нужно сходились у переносицы, но это уже скорее для острастки Ладомиру, который и без того лежал себе тихо, не мешая чужим рукам выпаривать из тела въевшуюся за время похода грязь. Руки у Людмилы были крепкие, и мять мужское тело ей, надо полагать, не в диковинку. Ладомир только покряхтывал от удовольствия в ответ на её старания.

- Мужа-то сама паришь?

- Он никому больше не доверяет - холопки ленивы, а Славна молода ещё.

- Ты тоже не старуха, - скосил Ладомир на неё глаза.

Она промолчала, но взгляд её он перехватил. Судя по всему, Людмила тоже получала удовольствие от своей работы и, очень может быть, не прочь была бы получить и больше.

- Что это у тебя за штучка на шее болтается? - спросил он просто для того, чтобы скрыть своё смущение.

- Это крест – знак христианский. Греческого Бога знак.

- У нас что, своих богов мало? - удивился Ладомир.

- Про это не в бане надо разговаривать, - быстро проговорила Людмила и окатила Ладомира ушатом холодной воды.

Сделано это было так неожиданно, что он даже вскрикнул от испуга, под дружный хохот своих побратимов. Людмила тоже улыбнулась, может быть впервые с минуты их знакомства, и на щеках от той улыбки появились ямочки, сделавшие её лицо совсем юным.

- Ты мне всё-таки расскажи про своего бога, - негромко попросил Ладомир, - интересно, чем же он для тебя лучше богов славянских.

Меды у боярина Блуда были хороши. И насчёт стряпух Твердислав тоже беспокоился зря. Были блюда, которых Волки ещё не едали, а названия их Ладомир спросить постеснялся. Хозяйка за стол не села. Не положено жёнщине с мужами пировать, а о том, чтобы челядинок сажать рядом, никто не заикнулся даже. Как-то незаметно и без нажима Людмила заставила пришлых подчиниться укладу своей усадьбы, и Ладомиру осталось только подивиться её умению.

Чинное застолье потревожил конопатый Пятеря, прибежавший со двора с перекошенной страхом рожей:

- В ворота ломятся, пожечь грозят.

- Да что же это такое, - кинул руки в стороны Войнег. - Посидеть за столом не дают спокойно.

Ладомир не стал одевать бронь, но меч на всякий случай прихватил. Время было позднее, ночное, мало ли кого могло занести во двор Блудовой усадьбы. По словам Пятери, народу за изгородью собралось немало.

- Отворяй, - приказал ему Ладомир.

Рассчитывал он припугнуть простых ратников, но в проём всунулись мечники старшей Владимировой дружины во главе с Шолохом. И если судить по хмельным лицам, то настроены они были на весёлый лад.

- Не поздновато ли гостевать удумали? - спросил насмешливо Войнег у прибывших.

- А ты здесь уже за хозяина? - криво усмехнулся Шолох.

- Хозяин или не хозяин, но в дом зван.

Шолох постучал мягким сапожком по настилу двора. То ли сбивал киевскую грязь, то ли пробовал крепость тесин, не сгнили ли без хозяйского догляду. Владимировых мечников было около десятка, и они уже начали растекаться потихоньку по двору. Бледная Людмила стояла у крыльца и на ее лице был ужас.

- Есть у нас донос, что изменник княж Владимиру, боярин Блуд, прячется на своём подворье. Вот мы и пришли проверить.

- Я уже проверил, - холодно сказал Ладомир, глядя прямо в лицо княжьему любимцу. - Боярин Мечислав либо сгинул, либо ушёл с Ярополком в Родню.

Шолох вильнул глазами влево, вправо - видимо количество видоков, высыпавших на подворье его смущало. Потом, приблизившись к Ладомиру, он шепнул ему на ухо:

- Это усадьба врага Владимира, коли и пограбим, так никто слова против не скажет.

- Коли боярин Мечислав князю Владимиру враг, то пусть про его вину объявят всему Киеву, - громко проговорил Ладомир. - А зорить его усадьбу без слова князя я не дам.

Говорил Ладомир не для Шолоховых ушей даже, а для собравшихся у ворот киевлян, которые настороженно ждали, чем закончится спор между новгородскими мечниками. Один дом разграбят, другой, а потом войдут в раж, так что их не остановит сам князь Владимир.

Шолох смотрел на Ладомира с ненавистью, но и задраться повода не было. Да и небезопасно ссориться с Волками. Князь Владимир в отношении боярина Блуда слова своего не сказал, а киевским выборным твёрдо обещано, что ратники город зорить не будут, и коли кто против его указа пойдёт, то с того спросят по всей строгости. Шолох рассчитывал пограбить втихую, а при стольких глазах затевать свару - себе дороже.

- Ладно, Ладомир, - сказал он глухо, - попомнишь ты Шолоха.

Владимировы мечники, недовольно переговариваясь и злобно кося глазами на ухмыляющихся Волков, потянулись за ворота Блудовой усадьбы вслед за своим предводителем. Собравшаяся у изгороди толпа не издала ни звука, а только проводила глазами павших в сёдла мечников, пока они не скрылись в ближайшем переулке.

- Закройте ворота, - приказал Ладомир челядинам и не оборачиваясь пошёл в дом.

Наверное, за эту защиту чужого гнезда и выпала Ладомиру честь провести ночь в ложнице хозяина. А боярин Блуд любил, видимо, поспать с удобствами, во всяком случае, такого роскошного ложа Ладомиру ещё видеть не доводилось. Ну разве что ложница сожженного боярина Збыслова была не хуже, но тогда Ладомиру не хватило времени, чтобы полюбоваться ей вволю. А сейчас он с удивлением наблюдал, как суетятся челядинки, перетряхивая боярские пуховики. Людмила стояла у дверей, внимательно приглядывая за работницами, не давая гостю разгуляться по женским бокам. Челядинки справили своё дело и покинули ложницу, опустив очи долу, скромнее скромного, а хозяйка осталась у дверей и, если судить по встревоженному лицу, собиралась о чём-то поговорить с гостем. Ладомир не удержался и присел на ложе. Ощущения были настолько необычными, что он даже хмыкнул от удовольствия. До сих пор он спал только на звериных шкурах, а то и просто на голой земле.