Мистер Капоне - Роберт Дж. Шёнберг

Позже, во Флориде, когда Капоне совершенно не хотелось быть предметом обсуждения в прессе, он снова прикрывал лицо перед камерами.

Капоне сплотил и расширил пригородную империю, основанную вместе с Торрио.

Он по-прежнему применял любые методы для обеспечения контроля, однако подход к пресечению нарушений изменился. Рассмотрим очевидную разницу между событиями в Форест-Вью и Сисеро.

Ветераны Первой мировой войны обосновали Форест как своеобразный памятник павшим товарищам и прекрасное место для семейного проживания вдали от города. Чикагский адвокат Джозеф У. Носек после посещения клиента решил объединить эти фермерские участки, расположившиеся примерно в миле на юг и в двух к западу от Сисеро в сельское поселение. К этому проекту присоединились и члены Американского легиона[86]. Носек стал председателем местного суда, его брат – главой управления, а начальником полиции назначили некого Уильяма Диллона. Он назвался ветераном войны, но ходили слухи, что Диллон был уголовником, помилованным губернатором Смоллом.

Вскоре Диллон сообщил Носеку, что два брата по фамилии Капоне предлагают построить в Форест Вью отель и клуб. Носек был в восторге. Как он объяснял позже: «Я не знал, кто такие братья Капоне, и предложение казалось полезным для нашей деревни».

Увидев людей, появившихся в деревне, Носек понял, что за клуб и отель имелись в виду, и сказал Диллону выдворить их. На следующий день Ральф Капоне пригрозил бросить Носека в сточную яму. Носек не принял всерьез Ральфа и предположил, что этот приземистый, угрюмый человек просто шутит. Он ошибался.

Люди, знающие Ральфа, давали ему следующую характеристику: «Это чертов сукин сын: грубый, агрессивный – больной, словом!»

В четыре утра вооруженные бандиты ворвались в дом Носека и потащили его в помещение сельского управления, где ожидали еще семеро вооруженных людей, которые весьма убедительно доказали, что собираются пристрелить председателя магистрата. Носека несколько раз ударили по голове рукоятками револьверов, а когда он свалился на пол, обливаясь кровью, стали пинать ногами. «Мне не стыдно признаться, – говорил позже Носек, – я встал на колени и взмолился о пощаде».

Носеку предложили немедленно покинуть Форест Вью. После этого люди Капоне избили и выгнали еще около двадцати смутьянов. На следующих выборах победу одержал более покладистый кандидат, и Капоне построил в Форест Вью самый большой из своих пригородных борделей Maple Inn, более известный как Частокол – за размер и мрачный декор. С легкой руки газетчиков, Форест Вью вскоре стал известен как Капонвиль (в случае с Tribune – Капонивилль).

Капоне в буквальном смысле терроризировал Форест Вью, не прилагая никаких усилий к примирению с местными жителями. Его откровенно ненавидели.

По-другому обстояли дела в Сисеро. Для установления тотального контроля Капоне действовал такими же варварскими методами, но затем понял: гораздо проще купить чиновников. Он всячески пытался снискать расположение местного населения. В Сисеро многие воспринимали Капоне как настоящего героя.

В начале 1924 года он основал штаб-квартиру в Hawthorn Hotel, на 22-й улице, здание 4823, в двух кварталах к западу от восточной границы Сисеро (с западной стороны от главной артерии Север-Юг, Сисеро-авеню). Штаб занимал первый этаж трехэтажного здания из коричневого кирпича, с стальными ставнями. Посетители проходили коридор длиной двадцать пять футов, находящийся под постоянным наблюдением охранников, причем стулья, стойка регистрации и сигарный киоск находились под углом к основному проходу.

В расположенном рядом Anton Hotel Капоне развернул игорный бизнес в табачном магазине Hawthorne Smoke Shop, следующими заведениями стали Subway (на восточном углу 22-й улицы) и шесть заведений с модным названием Radio, в пределах нескольких кварталов. Это была удобная защита от случайных федеральных облав: если утром закрывалось одно, после обеда открывалось следующее.

Капоне и Торрио не пытались контролировать все игорные заведения. Например, клуб Ship, приносящий стабильный доход (Сауз-Сисеро авеню, 2131), принадлежал четырем другим владельцам, но вскоре Торрио и Капоне присоединились к ним, «откусив» у O’Бэниона.

Самые крупные игры в городе (возможно, и во всей стране) проходили в заведении Лаутербаха, где на карточный стол или рулетку могли бросить $100 000, но при этом клуб оставался независимым.

В 1924 году, по оценкам правительства, доход от игорного клуба превышал $300 000. Торрио и Капоне взимали c владельцев от 25 % до 50 % прибыли за услуги по протекции, в каждом клубе находился специальный наблюдатель. Это было не вымогательство, а работа: Капоне и Торрио гарантировали защиту владельцам клубов, потому что владели городским правительством Сисеро.

Этот мастерский ход придумал не Капоне, он только ухватился за идею и энергично реализовал. У истоков находился Эдвард Г. Ковалинка, уроженец Сисеро, бывший продавец содовой, ударившийся в политику. После того как он поднялся до главы избирательного участка, а затем и округа, губернатор Смолл назначил Ковалинку членом Комитета Республиканской партии.

Выборы 1923 года в Чикаго обеспокоили Ковалинку. Администрация Сисеро уже давно была глубоко коррумпированной и вполне комфортно жила по двухпартийным порядкам: например, республиканец Джозеф Клена был бессменным председателем сельского совета с 1917 года. Однако, последовав примеру Девера, демократы Сисеро захотели реформ. Они потребовали формирования отдельного избирательного списка для выборов 1 апреля 1924 года. Ковалинка понял, его партии потребуется помощь: весь избирательный аппарат страны, по сути, принадлежал демократам, а председатель избирательной комиссии Энтони Чарнецкий не допустил к участию в выборах 3063 республиканца; наблюдателей на выборах, чиновников и судей он лишал должностей и заменял своими людьми.

Эд Фогель направил Ковалинку к Луи Ла Кавуа, одному из владельцев клуба Ship, который, в свою очередь, вывел его на Капоне. Капоне мгновенно ухватился за открывающиеся возможности: без сомнения, он мог содействовать переизбранию Клена!

Капоне координировал действия с братьями О’Доннеллами и позаимствовал немного боевиков О’Бэниона, который стал партнером Торрио и Капоне по пивоварне Mid-City.

То, что газеты позже назвали: «беспрецедентным беззаконием в истории политических выборов округа Кук», началось накануне, в понедельник вечером, когда боевики вторглись в офис Уильяма К. Плаума, кандидата в члены администрации от демократов, избили его и расстреляли стены кабинета.

На следующий день по меньшей мере двенадцать семиместных легковых автомобилей с боевиками принялись патрулировать улицы города. Вооруженные головорезы позволяли избирателям бросать только «правильные» республиканские бюллетени. Полицейский, дежуривший на одном избирательном участке Сисеро, Энтон Бикан, пытавшийся вмешаться в подобные выборы, мгновенно очутился в больнице. Оппозиционеры и наиболее активно сопротивляющиеся граждане подвергались нападениям или удерживались до закрытия избирательных участков.