Стоять насмерть! - Андрей Дышев

Если это так, думал я, то мне откроется одна великая истина: сатана – женского рода.

* * *

Я стоял под ветвью, низко склонившейся к земле под тяжестью еще зеленых, но уже крупных абрикосов, и Клим не сразу узнал меня. Потом он резко взял меня за руку и втащил через открытую калитку во двор. Ни слова не говоря, мы прошли мимо «Москвича», стоящего во дворе, свернули по узкой дорожке из плитки к душевой и снова вправо, в цветник, где стоял столик со скамейками.

– Я тебя жду весь день, – сказал он, закуривая. – Почему так поздно?

Я показал рукой на небо.

– Ждал, когда стемнеет.

– Есть хочешь?

– Не то слово.

– Ну, потерпи минуту.

Он пошел в дом, плотно обсаженный со всех сторон яблонями и абрикосами. Я слышал, как он что-то сказал матери, загремела посуда, и минут через пять он вынес мне сковородку с жаренной на сале картошкой и яичницей.

Я жадно набросился на еду, а Клим, не задавая вопросов, смотрел на меня, и малиновый огонек сигареты с каждой затяжкой освещал его губы тусклым светом.

– Может, выпьешь?

Я отрицательно покачал головой.

– Нет. Побреюсь только и пойду.

– Куда тебя еще несет?

– Есть дело.

– Не сходи с ума, – проворчал Клим. – Постелю тебе на чердаке, выспишься как человек. Ты уже на бомжа похож.

– Я знаю.

– Ну, рассказывай теперь.

– Что рассказывать? – Я пожал плечами. – Просидел весь день на Соколе. Время идет, а я еще ничего не сделал для своей защиты… А вы как?

– Встретились с Анной где-то около восьми утра у котельной дома отдыха и пошли к лагерю.

– Когда, кстати, она передала тебе, где я?

– Вчера. Поздно было, мои уже все спали. Тогда мы и договорились о встрече.

– А почему решили именно в восемь, а не раньше?

Клим пожал плечами.

– Она так сказала, а я не стал спорить, подумал, что вы так договорились. Гроза была жуткая, мы насквозь промокли. И как прошли крутой поворот, так сразу милицейские машины увидели. Подходить, естественно, ближе не стали, сели на бордюр, ждем, чем дело кончится. Гора вся в тумане, ни черта не видно. Где-то полчаса спустя видим: вся кодла возвращается к машинам. Тебя нет – значит, дал деру. Как машины свалили, мы к палаткам. Ну, эти твои друзья все подробно рассказали, как ты от ментов по стенке ушел. Молодец, так и надо. Попадешь к ним в руки – труба. Сожрут.

– По радио ничего нового не передавали?

– Передавали, – кивнул Клим и далеко отшвырнул окурок. – Дело об убийстве этого чувака ведут две следственные бригады Ялты и Симферополя, а также группа из частной сыскной фирмы.

– Круто взяли.

– Не дрейфь! Думаешь, ты один у них в числе подозреваемых? Да таких, как ты, может, уже десяток набирается. Они же работу по всем направлениям ведут, а не только на тебе зацикливаются. Так что, Кирилл, твое дело – выждать, пока они настоящего убийцу не найдут.

– Больше ничего не говорили?

– Про водилу что-то сказали… Сейчас вспомню… Да! Он находится в ялтинской горбольнице, состояние его остается тяжелым, но он уже отвечал на вопросы следователя и вроде бы намерен составить словесный портрет убийцы.

– Мне бы в Ялту, Клим.

– Зачем?

– Провести очную ставку в присутствии свидетелей. Я демонстрирую водителю свою физиономию, а он меня не узнает. Это хоть какое-то алиби, первый шаг.

– Ты хочешь, чтобы я тебя отвез?

– А как же иначе, Клим? Если я поеду автобусом, у меня будет намного больше шансов попасть в лапы ментам.

Клим задумался, покусывая губы. Я понимал, что со мной он рискует: нас могут остановить на трассе, и у Клима будет неприятностей выше головы.

– Хорошо, – твердо сказал он. – Я отвезу тебя в Ялту. Не каждый день такие ситуации выпадают.

Я крепко пожал ему руку. Клим смотрел на меня. Его так и подмывало что-то спросить у меня.

– Кирилл, – медленно произнес он, опустив глаза, – а как же так получилось, что милиция нагрянула к альпинистам?

Ах, Клим, Клим! Этот вопрос не давал ему покоя. Конечно же, он понимал: я первым делом подумал на тех людей, кто знал о моей ночевке под Соколом, в числе которых был и он сам. Мой старый друг Клим мучился потому, что я мог предположить его нечестность, его предательство. Ему было стыдно, но он не мог – это было ниже его достоинства – оправдываться передо мной, и он тихо терпел эту страшную боль от подозрения.

Я положил руку ему на плечо.

– А где меня можно было еще найти, как не у альпинистов? – ответил я, хотя сам не верил в это. – Милиция, дружище, знает намного больше, чем мы с тобой предполагаем.

Я, может быть, немного облегчил его душу. Он снова закурил, принялся с еще большей настойчивостью предлагать мне сеновал на чердаке, но я бы все равно не уснул и не успокоился, пока не увидел бы Анну.

Не думал я, что мне когда-либо придется пробираться на собственную дачу с такой осторожностью, словно я шел с разведзаданием в тыл врага. Я шарахался от каждой фигуры, которую замечал в конце улицы, выбирал самые глухие тропки и постоянно прятался в густой черной тени акаций. Перед тем как подойти к даче, я не меньше двадцати минут наблюдал за ней из-за угла Портовой башни – не мелькнет ли в лунном свете фуражка, не вспыхнет ли сигарета?

Ничего подозрительного я не заметил, но тем не менее посчитал разумным проникнуть внутрь домика не со стороны двора, а через узкую щель в душевой. Ею до этого пользовались разве что беспризорные коты, которых регулярно подкармливали мои постояльцы.

Я прошел по темному коридору к комнате Анны. Там горел свет. Хорошо, что она еще не спала. Боясь ее сильно напугать, я, не открывая двери, негромко позвал ее и чуть не схлопотал дверью по лбу. Анна выскочила из комнаты с такой скоростью, словно давно подкарауливала меня, и кинулась мне на шею.

– Господи, я весь день как на иголках! Если бы ты не пришел, я к утру сошла бы с ума! Слава богу, что тебя не взяли!

Я не сопротивлялся, но стоял как столб, опустив руки, и не сразу обратил внимание, что Анна полураздета, на ней лишь тонкая короткая ночнушка. Наконец она оторвалась от меня, взяла за руку и ввела в комнату. Шторы надежно закрывали окно, и меня никто не мог увидеть.

Анна вспомнила, что не совсем удачно одета, села на койку, накинула на плечи одеяло. Я хотел видеть во всех ее движениях, в выражении лица игру и видел ее. Мое предвзятое отношение она не могла не заметить.

– Что с тобой, Кирилл? Ты как-то странно на меня смотришь.

– Прости, но так уж получается.