Клятва - Кимберли Дертинг

Макс посмотрел на меня сверху вниз, и теперь выражение его лица было серьезным. Он протянул руку, и я взяла ее, встав с земли.

— Достаточно долго, — ответил он на англезе.

Я хмурилась, глядя на Макса и думая, почему они так странно себя ведут? Почему его не арестуют? Почему они просто болтают, а все вокруг внезапно утратили способность держаться на ногах?

А потом стоявший рядом мужчина с семьей опустился на колени, и я услышала, как он шепчет, кланяясь почти до земли:

— Ваше Высочество.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл этой простой фразы. И даже тогда я не представляла, о ком идет речь.

Но как только мужчина произнес эти слова, Макс повернулся и изучающе посмотрел на меня, ожидая реакции.

И понимание пришло. Медленно, но все же пришло.

Тайный язык. Тот факт, что Макс возникал и исчезал, когда ему вздумается, хотя и был военным. Упоминание о королеве.

Всем в туннеле отдали приказ встать на колени и низко поклониться в знак уважения.

Не перед Клодом или Зафиром, не перед каким-то мужчиной в форме.

Перед Максом.

Они склонялись перед принцем Максимилианом, внуком королевы Сабары.

Его Королевским Высочеством.

Я повернулась, захрустев гравием, и оглядела людей на земле. Анджелина стояла рядом, внимательно наблюдая за происходящим.

Подземелье наполняла плотная тишина. Даже солдаты не издавали ни звука.

Мой язык прилип к небу; казалось, я задохнусь, если попытаюсь сглотнуть. Или заговорить. Делая вдох, я чувствовала в легких горячий, сухой воздух.

Время остановилось.

В мои глаза словно набился песок. Я смотрела на Макса, взглядом прося сказать его, что я ошибаюсь, что все ошибаются, и он не принц… он просто молодой человек, покинувший свой пост.

— Прости, — проговорил он одними губами, с которых не сорвалось ни звука… губами, которые только что касались моих. Которые лгали и предали меня.

Макс был королевского рода. Вот к какому классу он принадлежал. Именно поэтому я никогда не слышала его языка. Это был королевский язык… язык, который мало кому доводилось услышать.

Особенно простой девочке из семьи торговцев.

Я схватила сестру и потянула ее вниз, опускаясь на колени. Мы не могли позволить себе привлекать еще больше внимания. Не могли позволить себе выглядеть бунтарями.

Как я не увидела этого раньше, почему не поняла, кто он такой? Но откуда мне было знать? Он принц, мужчина. В его честь не воздвигали монументов, на флагах и монетах не печатали его профиль. А я не слишком интересовалась королевской семьей. У меня не было причин знать его в лицо.

Внезапно звуки вернулись, словно никогда и не исчезали.

Клод крепко ухватил меня за руку, поднял на ноги и потащил к выходу.

Разозлившись, я выдернула руку.

— Никуда я с вами не пойду. Я остаюсь здесь.

Больше он меня не трогал, однако встал вплотную, глядя сурово, словно пытаясь запугать. Но когда заговорил, то обратился не ко мне, а к Максу.

— Мы должны выяснить, что ей известно.

Анджелина обхватила меня, и я подумала, понимает ли она, что происходит? Чувствует ли напряжение в его голосе?

И в чем смысл его фразы «Что ей известно»? Может, Макс поделился с Клодом своими подозрениями?

Я подняла голову, не желая выдать ему, как колотится мое сердце и как холодеет кровь.

К счастью, в тот момент решающее значение имели слова Макса.

— Она останется здесь, с сестрой, — властно и непреклонно произнес он. Я вновь удивилась, почему ничего не заметила раньше.

Они отправились назад, а я прикрыла глаза, не желая никого из них видеть. Макс, шедший впереди, ни разу не обернулся.

Я молчала, не обращая внимания на бурлящие, противоречивые эмоции, избегая множества вопросов, возникавших у меня в голове. Вместо этого я решила сделать так, чтобы Анджелине рядом со мной было уютно.

Не знаю, сколько я так простояла и сколько собирались оставаться на коленях другие люди, но довольно долго никто из нас не двигался. А потом, когда я вновь услышала шаги, их звук пришел с другой стороны и был лишен того грохота, который сопровождал армию Макса.

С уверенностью можно было сказать, что когда я подняла глаза и посмотрела, кто это к нам приближается, то увидела человека, которого никак не ожидала здесь встретить.

Ксандр. Он находился во главе разношерстной компании мужчин и женщин, прятавшихся в темноте подземных переходов.

Что бы я ни думала о Ксандре прежде, все это было забыто после обмана Макса. Не знаю, чувствовала ли я в тот момент что-нибудь еще, кроме неясного облегчения.

Мы с сестрой больше не были одни.

Они пришли не от входа, а из туннелей, из пустых переходов, по которым когда-то можно было путешествовать на поездах. Ксандр со спокойной уверенностью вышел вперед, хотя его армия оказалась совсем небольшой по сравнению с той, что недавно спустилась на платформу. Анджелина прижалась ко мне, вцепившись в ногу.

— Ты что здесь делаешь? Как ты нас нашел? — спросила я, когда Ксандр оказался рядом.

Но он приложил палец к губам, и я замолчала.

— Идем со мной.

Больше никаких объяснений. Он протянул руку, и я должна была принять решение. Впрочем, сделать это было нетрудно. Я не хотела оставаться здесь, в окружении людей, которые видели, что случилось с Максом. Я бы не вынесла их вопросительных взглядов.

Шагнув вперед и взяв его за руку, спиной я почувствовала взгляд Сидни и поняла, что она тоже не собирается оставаться. Мы последовали за Ксандром, который повел нас в туннели, по пути, уводившему в темноту.

Я понятия не имела, где мы оказались, но здесь было потрясающе. Просто невероятно.

Когда мы добрались до нашей цели, больше всего она походила на подземный город. Кругом кишели люди — изгои, предположила я, — а фонари заливали пространство почти дневным светом даже посреди ночи.

Всюду мои глаза натыкались на цвета, яркие, как в клубах, однако здесь они принадлежали коврам, всевозможной одежде и одеялам, образующим преграду вместо прочных стен и дверей, отгораживая небольшое личное пространство среди царящего здесь оживления. Я вдыхала ароматы специй и табака, дыма и пищи, влажной земли, окружавшей нас со всех сторон. Звуки струнных инструментов смешивались с громким смехом и плачем детей.

Мимо нас промчался маленький мальчик, протиснувшись между мной и Сидни; за ним гнался ребенок постарше, но я не смогла разобрать, кто это: кудри могли принадлежать и ему, и ей. Я видела, как матери укачивают младенцев, как у их ног возятся малыши, как мужчины собираются играть в кости. Это была знакомая обстановка рынка и бесконечной болтовни. Место напоминало переполненную рыночную площадь, хотя над головой не было небес.