Время игры - Василий Звягинцев

При нем эсминцы типа «Мэнсфилд», четырехтрубные, по две трубы попарно, ближе к полубаку и почти в корме, вооружение — три 102-миллиметровые пушки, скорость проектная 35 узлов, реальная чуть больше 30, водоизмещение 1100 тонн.

Множество мелких островов хотя и создавали трудности в мореплавании, зато великолепно маскировали корабли от лучей радиолокаторов. Здесь куда больше пригодился бы самолет или вертолет-разведчик.

Нападение эсминцев входило в наши планы, только мы рассчитывали, что обнаружим неприятеля задолго до его выхода на рубежи развертывания и атаки. А практически их стало видно лишь за пять миль, даже несколько меньше, то есть на дистанции прямого артиллерийского выстрела. При скорости около 25 узлов через пять минут возможна и торпедная атака.

Сигнальщики «Валгаллы» с высоты ходового мостика, расположенного на уровне топов мачт яхты, обнаружили врага раньше, чем мы с Ларсеном. В этот момент мы находились примерно на две мили впереди парохода, «Валгалла» шла нам строго в кильватер.

Эсминцы, форсируя машины, шли наперерез строем пеленга. Ближе к нам четыре внешне неразличимых «Мэнсфилда», с левого фланга строй замыкал лидер «Вэндерер», выделяющийся своим высоким полубаком и двухъярусным расположением орудий. Перед началом похода Воронцов снабдил меня изображениями всех кораблей эгейского отряда, и я выучил их силуэты и тактико-технические данные наизусть.

Я тут же приказал играть боевую тревогу. Женщинам объяснил, что, если начнется стрельба, они немедленно отправятся вниз, в рубку. Ее титано-кевларовая броня в случае чего могла защитить от крупных осколков и, может быть, даже от прямого попадания снаряда английской скорострелки.

Роботы, со сноровкой комендоров пятого года службы, подняли наверх из подпалубных шахт и расчехлили двуствольные универсальные автоматы. Выпуская по сто бронебойно-зажигательных снарядов 37-миллиметрового калибра в минуту, они могли серьезно испортить врагу настроение.

Утопить тысячетонный эсминец — это вряд ли, а вот смести с палуб и мостиков все живое, разнести в клочья приборы управления — запросто.

Но главная надежда у нас была на Воронцова. Не так давно, роясь в памяти главного компьютера, в который перед уходом из Замка мы перекачали содержание крупнейших книгохранилищ мира, Алексей наткнулся на проектно-техническую документацию новейшей (для 1984 года) шведской автоматической пушки.

Традиционно талантливые в артиллерийском производстве (достаточно вспомнить прославленные «бофорсы»), шведы придумали артсистему, посылавшую 155-миллиметровые снаряды на 20 километров.

Причем заряжание осуществлялось из магазинов по 14 снарядов, темп огня доходил до 60 выстрелов в минуту, а боевая скорострельность — до 42. По-моему, ничего подобного не было к тому времени ни у нас, ни у американцев.

Не знаю, какова была судьба этого монстра в нашей родной реальности, пошел он в серийное производство или остался изготовленным в одном экземпляре очередным курьезом.

Однако здесь Воронцов пришел в восхищение, при помощи дубликатора немедленно изготовил пушку и провел ее всесторонние испытания.

«Сложновата, конечно, и есть сомнения в ее боевой живучести, — подвел он итог, — но нам сгодится. Хотя бы и на один бой…»

Действительно, наблюдая за работой пушки, я даже не совсем верил в происходящее.

Кто присутствовал хоть раз при выстреле даже нормальной полевой пушки, меня поймет. Вообразите себе пулемет шестидюймового калибра, с немыслимым грохотом выбрасывающий очередями двухпудовые снаряды.

Не представляю, как вся эта конструкция не рассыпается вдребезги после первой же серии.

Однако пятьсот выстрелов пробный экземпляр выдержал, после чего Дмитрий изготовил целую шестиорудийную батарею и установил ее на спардеке «Валгаллы».

Интересно будет посмотреть, если первое боевое испытание Воронцов проведет по эсминцам.

Лично я бы этого делать не стал. Поберег «сюрприз» для более серьезного случая.

…Увидев, что неприятель стремительно приближается, я приказал Ларсену: «Право на борт, увеличить ход до 25 узлов» и вышел на связь с Воронцовым.

— Командир, думаю, момент назрел. Вводи параметры перехода, и будем ждать случая. Думаю, как только по мне пристреляются, закрывай яхту дымозавесой и…

Воронцов не возражал.

— У меня все и так готово. Только еще надо, чтобы они начали стрелять первыми. Чуть подождем, посмотрим, что будет… А ты пока давай, оверштагом заходи мне под корму.

Здесь он прав.

За исключением внезапного появления и приближения к нам на большой скорости, ничего агрессивного англичане пока не предпринимали.

Пока я разворачивался, пряча «Камелот» за высокий борт парохода, на стеньгах лидера появилась серия трехфлажных сигналов. Ларсен перевел:

— Требуют остановиться для досмотра согласно закону о предотвращении военной контрабанды. В случае невыполнения обещают применить силу.

Слово «обещают» робот явно употребил не к месту. Хотя, может быть, именно у англичан со стилистикой не все в порядке, или подходящего термина в своде сигналов не нашли. Но суть ясна.

Чисто формально англичане в своем праве. В японскую войну владивостокские крейсера тоже досматривали и при необходимости задерживали нейтральные корабли, в том числе и английские.

Однако имеется и своя тонкость — согласны мы считать происходящее между Турцией, Грецией и Англией именно войной, и признаем мы право применять в данном случае закон о военной контрабанде или же нет. В отношении себя, разумеется.

Работа для юристов.

А на мой взгляд, решение простое — кто сильнее, тот и прав. Не думаю, что датчане, например, как бы они ни были правы, осмелились вооруженной силой задерживать в прошлую войну немецкие, советские или американские конвои.

Вот и сейчас — позволим мы себя остановить, примем на борт досмотровые партии, значит, действия англичан законны. Окажем успешное сопротивление — ни один международный суд не сможет опровергнуть нашу правоту…

И несмотря ни на что, выходящие в атаку эсминцы выглядели великолепно. Рациональные, строгие, простые, но изящные очертания. Буруны под форштевнями, срываемый ветром дым над волнами.

Намного красивее все это, чем советские ВПК или американские фрегаты грядущих времен, перегруженные надстройками, антеннами, орудийными башнями и ракетными установками.

Вот вам и еще один довод за необходимость прекращения прогресса. Сколько я ни размышлял на эту тему, всегда приходил к тому же выводу — все, что придумано после 1930 года, за исключением разве что открытий в медицине, совершенно излишне для человечества.

Ничего принципиально не меняя в лучшую сторону, изобретения следующей эпохи только перегружали общество проблемами, многократно увеличивали количество жертв в войнах и разрушали природу.