И создал из ребра я новый мир - Эд Курц

Впереди распахнулись две богато украшенные двери в зрительный зал, за каждой стоял член гостящей труппы. Мортимер внимательно изучил их лица: лично беседовал с одним, подслушивал, как Эрни допрашивает другого. Оба — круто сваренные персонажи. Да я этого карнала еле знаю, сказал Дину допрашиваемый. Так он назвал погибшего — карнал. Мортимер поморщился от одного воспоминания. С неграми у него особых проблем не было, а вот белых, говоривших как негры, он терпеть не мог. Какой в этом шик, скажите на милость? Непонятно. Впрочем, с этими скользкими иногородними в принципе мало что понятно.

Швейцар слева улыбнулся одними губами, и Дину Мортимеру показалось, что тот ему подмигнул. Это был тот самый человек, которого он допрашивал в отеле накануне вечером. Его гримаса стала еще сильнее.

Мы подобрали его в Миссури, сказал мужчина. Это было всего три недели назад, и я даже не знаю фамилии этого карнала.

Тот еще типчик.

И акцент у него был слегка надменный, несмотря на джазовый негритянский говор. Какой-то янки, вестимо. Список причин невзлюбить этого типа можно было продолжать. Кто-то за спиной помощника шерифа легонько толкнул его в поясницу.

— Чего встал? — спросил раздраженный голос. — Время — деньги, приятель.

Мортимер хмыкнул и шагнул вперед, не сводя глаз с левого швейцара. Когда они поравнялись, мужчина коротко кивнул и сказал:

— Наслаждайтесь представлением, помощник шерифа.

А не пошел бы ты…

Его провели в звуконепроницаемый зал, где воздух был густ от громких голосов и Дин никак не мог услышать крик с улицы.

— Надеюсь, док Горнер скоро осмотрит вашу лодыжку, — сказал Джоджо.

— Вдруг у него завал.

— Ну, лично я знаю только об одном громком дельце. Плохой такой… случай. Как раз в моем отеле.

Они находились примерно в миле от места, где грязь большака резко сменялась нормальной мостовой, миновав дом Теодоры и полусгнивший амбар в нескольких сотнях ярдов к западу от него. В тридцатых решили написать на нем: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛИТЧФИЛД» — на стороне, которая смотрела на дорогу, но до сегодняшнего дня дожило лишь «АТ В ЛИТЧ».

Фермер Данн не пожелал ехать в город, так как сегодня была не суббота. Он уже больше десяти лет не бывал в городе ни в один другой день недели и сказал, что причин нарушать добрую традицию сейчас не видит. Поэтому он передал видавший виды родстер под опеку Джоджо и велел ему позаботиться о даме, а сам, сунувши в зубы трубку из кукурузного початка, вразвалочку вернулся в дом.

— А что за случай? — спросила Теодора.

— Ну, мужчина умер.

— О, — протянула она, задумчиво глядя перед собой. — Неужто все настолько плохо?

— Вы это о чем?

— Ну, если мертвый человек отнимает у доктора так много времени, что он не может посмотреть меня, надо думать, случилось что-то из ряда вон.

Джоджо фыркнул и дернул рычаг переключения передач. На дороге появились ямы и ухабы, нагоняя на пассажиров родстера тошноту.

— Так и есть. Все плохо.

— Убийство?

— Не знаю. Может быть. Трудно сказать. — Он потянулся через ее колени, пошарил в бардачке и закрыл его с видимым разочарованием. — Черт, и тут сигарет нет.

— Не смотрите на меня, — подняла руки Теодора. — Я не курю.

— Вот так всегда, — бросил Джоджо с горькой усмешкой. Родстер снова скакнул вверх и вниз: они добрались до гладкой щебенки. — Горнер выступает судмедэкспертом в тех случаях, когда нужен департаменту шерифа. А сегодня он им нужен. Не хочу сильно вас расстраивать, но там случилось настоящее побоище. Ужасная сцена.

Теодора сжала губы и вздохнула через нос. Ее мысли блуждали, но недалеко: только до ее собственной ужасной сцены с куклой, набитой крошечными косточками. Куклу она нашла в кармане мужнина пальто. Почему-то она почти забыла об этом. А теперь у нее не получалось выбросить это из головы.

— А что у вас за отель? — спросила она, хватаясь за любой шанс сменить тему.

— Пардон?

— Вы сказали: как раз в моем отеле.

— А. Я работаю гостиничным детективом в «Литчфилд-Вэлли». Он не мой, конечно, — просто место работы.

— Никогда не могла понять, почему его так назвали, — произнесла Теодора. — Ведь у нас в Литчфилде нет никаких долин.

— В Литчфилде почти ничего нет, — заметил он. — Я думаю, нужно было как-то назвать это место, и «Литчфилд-Вэлли» — вывеска не лучше и не хуже других.

— Хм-м-м, — протянула Теодора и снова уставилась на лобовое стекло. В следующую секунду о него ударилась стрекоза, и женщина вздрогнула. Липкие желтые потроха насекомого образовали звездную вспышку на пыльном стекле. Лапки стрекозы продолжали скрести по стеклу, не желая признать факт смерти или их просто колыхал ветер.

Какая страшная смерть, подумала Теодора. Хотя бывает и гораздо хуже.

— Что же случилось? — вдруг спросила она.

— А? Вы о чем опять-таки?

— Тот мужчина, который умер в вашем отеле, — объяснила она. — Как это случилось? Кто это был?

— Один из приезжих, что показывают в кинотеатре шоу.

— Во «Дворце»? Это заведение моего мужа.

— Кто бы мог подумать, — шутливо ответил Джоджо.

— В городе есть компания по делам передвижных шоу, — добавила она. — Думаю, Рас и там в доле.

— Понятное дело.

— Значит, умер кто-то из приезжих?

— Да, так оно и было.

— Не Зазывала Дэвис ли часом?

Джоджо бросил на нее быстрый удивленный взгляд. Теодора все еще внимательно изучала разбитую стрекозу на лобовом стекле. Лапки больше не двигались.

— Вы знаете этого парня, Дэвиса?

Она покачала головой.

— Нет, не знаю. И вообще, кто здесь задает вопросы?

— Простите. Вы спрашивали, как он умер?

— Совершенно верно.

— Как бы это странно ни звучало, я точно не знаю. Кое-кто слышал, как парень перед смертью кричал, а кое-кто — одна молодая леди, свидетельница, — утверждает, что он сам по себе на части развалился. Будто его волы невидимые за руки-ноги растащили. Я бы этим словам поверил, если б не тесный гостиничный номер, где все произошло, — там никто бы не поместился, кроме той девушки и жертвы.

— Жертвы?

— Ну да.

— Жертвы чего именно?

Джоджо пожал плечами.

— Никто не знает, говорю же. Вдруг док Горнер до чего додумается. Все, что я знаю — и парни из департамента знают не больше моего, поверьте, — бедняге начисто оторвало руки, ноги и голову, но никто не может понять, как оно вышло…