Королевские клетки - Илья Ганин

— Отнюдь. Вот письмо мне, от моего повелителя. Я сделал для Вас список, оставьте себе. Проверьте. Я же не прошу от вас каких-либо действий.

Потрясенный герцог принял плотно свернутую трубочку пергамента и попытался собраться с мыслями.

— Но почему я?! Почему ко мне вы обращаетесь с этими… потрясающими сведениями?!

— Его Величество Эдоард, я полагаю, и без меня в курсе дел. Кроме того, вопрос о наследовании касается Вас. Напрямую.

— Меня?! Вы с ума сошли?! Наш род разошелся с…

— … еще пять поколений назад, я знаю. Как я уже говорил, я ОЧЕНЬ подробно изучал вопрос. Речь не о Вас. О Вашей снохе.

— Трон не передают детям друзей!

— Трон, Ваша Светлость, вообще не передают. — вернул ему колкость Альтрес. — И я ничего не говорю о детях друзей.

— А о чем же?

— Граф Иртон, Джайс Иртон в оторочестве переболел отечной лихорадкой. Сохранились записи об этом. Просто для начала — Вы помните Джессимин Иртон? Королеву Джессимин? Ее памятный жест, которым она всегда поправляла локон справа? Не обращали внимания — у вашей снохи нет локона, но, например, чепец она поправляет точно таким жестом.

— Вы делаете выводы по жесту у дамского чепца?!

— Конечно нет. Я делаю выводы вот из чего.

Хорошо быть горбуном. Никто не знает, сколько всего ты можешь таскать подмышкой… Он достал оттуда старые пергаменты.

— Это копии писем. Переписка Джессимин Иртон с братом. Особо рекомендую обратить внимание на то, что она о здоровье детей, если так вообще можно назвать этот поток вопросов и требований, справляется не у Алисии, а у брата. А вот это — показания ее повитухи. Официальные, они лежат в архивах Ативерны — отчет о рождении дочерей Его Величества. Никто не читал их — зачем? Писец их просто записал после родов и все. А там есть очень подробное описание, изучив которое мои повитухи сказали мне сразу — эта женщина и до того рожала. Рожала удачно. Но и это не все… Я привез один портрет, вы взглянете на него в замке. И, конечно, множество других свидетельств и доказательств. Например, очень интересный список отсутствий Джессимин. Изучите, Вам не нужно верить моему Господину на слово.

— В любом случае, они с братом тогда бастарды — Господи, какой позор…

— Нет. Они не бастарды.

— Что?!

— Я, Ваша Светлость, досконально знаю вопрос. — Альтрес, граф Лорт, сын Короля невесело усмехнулся. Бастардами они бы стали, если бы Король их так назвал. Но он не назвал — и в результате они с братом дети Короля и его Королевы. Тут есть о чем поговорить легистам, но… прецеденты были. Мой Господин — Лорт развернул лошадь прямо к потрясенному герцогу. — Поручил мне спросить у Вас, главы рода, каковы Ваши планы в связи с возможной гибелью принца Ричарда и графа Иртона? Что ВЫ собираетесь делать? Его очень интересует ответ на этот вопрос.

— Она… она замужем за моим сыном…я… — у герцога перехватило дыхание.

— Вы — глава рода. Пока — ничего не случилось, но мой Господин полагает — Вы должны знать. Уэльстер крайне заинтересован в стабильности Ативерны, в уверенном и мудром правлении и готов всемерно оказать поддержку в этом. Ибо кто знает, что может случиться? Король Эдоард немолод, дай Альдонай ему здоровья — но потеря наследника тяжелое испытание. Решайте, Ваша Светлость. Ответ нужен не мне — он нужен Вам. И Ативерне.

Зал был полутемен, только узкий луч бросал пятно из полузанавешенного окна в центр помещения, где граф и герцог поставили драгоценный портрет.

— Ваша Светлость, маркиз, маркиза — взгляните…

Граф Лорт, Шут, эффектным жестом стянул ткань. Портрет стоял так, что лицо на нем оказалось в тени, хорошо было видно только мощную фигуру мужчины.

— Вы с таким… таинственным видом показываете мне портрет моего брата? — с легкой скукой и недоумением обманутых ожиданий в голосе спросила Амалия Ивельен. — Его написали в Уэльстере и теперь вы его нам дарите? Мило.

— Брата? — Шут улыбнулся. — Отнюдь.

И пододвинул портрет — луч упал на лицо.

— Этому портрету — тридцать два года, и написан он в Ативерне. Это портрет Вашего отца.

— Господь наш Альдонай, прошептал потрясенный Питер. — Да ведь это же Король!

— Ваше Королевское Высочество… — Шут опустился на одно колено. Вслед за ним жест повторил старый герцог.

— Питер?!

На маркизе Ивельене буквально не было лица. Жена бушевала. Она кричала, что это полный бред, что этого не может быть, но ее муж подавленно молчал.

— Ты же не можешь предполагать, что я поверю в такой бред?! Уэльстерский граф — если он конечно вообще граф! — заботится о нашем престолонаследии! Да это же попытка переворота, даже…

— Он граф. Уэльстерский.

— Почем ты знаешь?!

— Портрет. Этот проклятый портрет — он был написан для Уэльстера. Это портрет из королевской коллекции, там есть клейма и подписи художников и хранителей сокровищ — не припоминаешь, у кого из королей горбатый брат? Сводный, по отцу?

— Господи, так это же сам Шут! Тем более…

— Амалия, я тебя очень люблю. И детей очень люблю…

— Что. Ты. Несешь.

— Если в наших детях — королевская кровь. И об этом узнал даже Уэльстер. Что будет с тобой и с ними?..

— Да он же сам!

— Он ПРИЗНАННЫЙ бастард. Он официально получил выморочный титул — и ни в какое наследование не входит, он правая рука Гардвейга, залитая, кстати, кровью по самое плечо!

— Но… дядя Эдоард, он же не убъет меня!

— Наверное, нет. Но… тогда я женат на бастарде. Я лишусь титула — отец никогда не согласится на передачу титула ребенку бастарда, а значит я — вылетел, я же не могу передать титул своему наследнику. И ты. Я люблю тебя, ты знаешь. Но что мы будем делать если этот разговор вообще всплывет?! Как минимум наше имя будут полоскать во всех грязных лужах Ативерны! Джайс не мог быть отцом! Чья ты дочь тогда?! Отец что еще сможет сделать — если его Лоутонская ветвь сожрет с потрохами?!

— Нет. Я не верю! Это бред! Я немедленно еду в столицу!

— Отец велел слугам собираться уже в обед. Утром мы выезжаем.

Ему почти семь. Мама кричит. Мама часто кричит. Сегодня она кричит как-то совсем уж долго — а отец, Его Величество (так няня требует говорить) ей отвечает тоже как-то зло. Надо бы узнать у няни как это — "сука окотилась"?

Оказывается, у него родился брат! Только не у мамы, а у леди Синнис. Смешно — брат его, а родился у графини. Но ведь ее первый сын — он ему не брат? Очень любопытно.

Он нашел брата! Это в комнатах неподалеку от отцовских, в большом крыле. Он забрался туда и нашел — нянька куда-то подевалась. Чего они все от него бегают? А графиня Синнис плачет? Он там лежит, в кроватке. Только плачет. Он маленький, а у него есть такой горб. Тряпку, которая воняла, он развязал и бросил в угол. И покормил его из рожка, как его нянька учила кормить щенят. Там уже был рожок. Брат зачмокал и уснул. Смешной.