Это смертное тело - Элизабет Джордж

Он знал, что любой разговор на эту тему вернется к тому же, с чего и начался. Что бы он ни сказал Робби Хастингсу, тот, несомненно, уже слышал это от Мередит Пауэлл или даже от самой Джемаймы. Но все это не удовлетворяло брата Джемаймы.

— Она ушла от меня, потому что не захотела больше со мной оставаться, — снова заговорил Гордон. — Вот и все. Очень спешила, потому что такой у нее характер, и тебе прекрасно это известно. Она мгновенно принимает решения и действует. Если голодна — ест. Если хочет пить — пьет. Если решила, что ей нужен другой мужчина, никто ее от этого не отговорит. В этом все дело.

— Вот так коротко, Гор?

— Уж как есть.

— Что-то я тебе не верю.

— Ничем не могу помочь.

Но когда Робби покинул его возле «Королевского дуба», куда они вернулись в молчании, нарушаемом лишь звуком шагов по каменистой дорожке да пением жаворонков на пустоши, Гордон обнаружил, что очень хочет заставить его поверить, так как все остальное вело к тому, что и произошло на следующее утро, когда они с Джиной прощались на подъездной дорожке у пикапа Гордона.

Прямо позади его старой «тойоты» остановился «остин», и из него вышел человек в очках с толстыми стеклами, поверх которых были надеты еще и солнцезащитные стекла. На человеке был галстук, но он распустил его и оставил болтаться на шее. Мужчина снял солнцезащитные стекла, словно это позволяло ему лучше разглядеть Гордона и Джину. Понимающе кивнул и сказал: «А!»

Гордон услышал, как Джина произнесла его имя с вопросительной интонацией, сказал ей: «Подожди здесь», захлопнул дверцу пикапа и пошел к «остину».

— Привет, Гордон, — кивнул мужчина. — Кажется, сегодня будет пекло.

— Наверняка, — подтвердил Гордон.

Больше он ничего не прибавил, зная, что вскоре узнает о цели визита. Так и вышло.

— Нам нужно поговорить с глазу на глаз, — приветливо сказал мужчина.

Мередит Пауэлл позвонила на службу и сказалась больной, при этом она заткнула себе нос, симулируя летнюю простуду. Делать это ей не нравилось, тем более не хотелось подавать плохой пример Кэмми: дочка, широко раскрыв глаза от любопытства, смотрела на нее из-за кухонного стола, уплетая хлопья. Но у Мередит не было выбора.

Накануне она ходила в полицейское отделение и, конечно, ничего не добилась. Разговор пошел в таком ключе, что после него она почувствовала себя полной дурой. Что вызвало у нее столь серьезные подозрения и сомнения? Автомобиль подруги Джемаймы на участке, где она два года прожила со своим другом? Одежда Джемаймы, уложенная в коробки и отправленная на чердак? Новый мобильник, который Джемайма купила себе, не желая, чтобы Гордон Джосси до нее дозвонился? Или плачевное состояние «Королевских кексов» в Рингвуде? Доводы Мередит («Это все не похоже на Джемайму, понимаете?») не произвели впечатления в полицейском отделении Брокенхерста, куда она явилась и попросила поговорить о «не терпящем отлагательства деле». Сержант, имени которого она не спросила и не хотела спрашивать, в конце ее рассказа спросил язвительно, не думает ли мадам, что все эти люди могут заниматься своими повседневными делами, не докладывая ей о своих передвижениях, потому что считают, что это ее не касается? Она предвидела это замечание и сказала сержанту, что Робби Хастингс регулярно говорил со своей сестрой после ее отъезда из Лондона. Но сержант продолжал смотреть на нее так, словно наступил ботинком на что-то нехорошее. Она не была навязчивой кумушкой. Она была обеспокоенным гражданином. А разве обеспокоенный гражданин, к тому же налогоплательщик, не должен докладывать полиции, когда что-то не в порядке? По мнению сержанта, ничего подозрительного не произошло. Одна женщина уехала, а этот парень, Джосси, нашел себе другую. Что тут особенного? Так устроен мир. После ее мольбы прислушаться он посоветовал Мередит поехать со своими подозрениями в главное полицейское отделение в Линдхерсте, если ей не нравится то, что она от него услышала.

Мередит решила, что делать этого не станет. Она лишь позвонит в главное отделение. Потом она возьмет дело в свои руки. Мередит знала, что происходит что-то неладное, и она придумала, где начнет копать.

Для этого ей понадобилась Лекси Стринер. Итак, позвонив в свою дизайнерскую фирму с сообщением, что на нее напала поганая простуда и она не хочет заразить ею сослуживцев, а потом притворно чихнув несколько раз перед Кэмми, чтобы дочка не страдала из-за материнской хитрости, Мередит отправилась за Лекси Стринер.

Ей не понадобилось упрашивать Лекси взять выходной. В отличие от Ники Кларка[24]из Рингвуда счастливое будущее девушки не собиралось прилетать к ней на крыльях Меркурия. Отца Лекси не было дома: он продавал кофе, чай, печенье и прочее из своего фургона на обочине шоссе А-336, а мать, рассчитывая найти внимательную аудиторию, желающую услышать о том, что такое добродетель в современном мире, подсовывала брошюры «О четвертой заповеди блаженства» под дворники автомобилей, дожидавшихся в Лимингтон-Пире парома на остров Уайт. Ни тому ни другой неоткуда было узнать, что Лекси сбежит с работы, да их это и не волновало, так что Лекси просто позвонила в салон Джин Мишель и со стоном сказала, что после несвежего гамбургера ее всю ночь тошнило. После этого она повесила трубку и попросила Мередит дать ей время собраться.

Сборы выглядели так: Лекси надела кружевные колготки, туфли на высокой платформе, очень короткую юбку — наклониться в ней было немыслимо — и блузку, ширина которой заставляла вспомнить фильмы, поставленные по романам Джейн Остин, или одежду будущих мам. Это полностью отвечало намерениям Мередит, потому что Лекси стала похожа на девушку, попавшую в затруднительное положение.

Они действовали хитро, но в рамках закона. Лекси должна была сыграть роль девицы, нуждающейся в защите и исправлении. Ее старшая сестра — в данном случае это была Мередит — прослышала о программе, которую организовала одна очень хорошая молодая женщина, недавно приехавшая из Уинчестера. «Я не могу с ней справиться. Если мы не примем меры, она слетит с катушек» — такой линии намеревалась придерживаться Мередит. Сначала она планировала совершить набег на колледж Брокенхерста, куда после окончания школы поступали девушки возраста Лекси, надеявшиеся научиться тому, что поможет им в будущем устроиться на работу, а не сидеть на пособии по безработице.

Колледж находился за пабом «Змеелов», на Линдхерст-роуд. Согласно назначенной ей роли Лекси должна была выглядеть мрачно, курить и вообще вести себя необщительно. Такое поведение было чревато всем, начиная от беременности и до потери трудоспособности и наркозависимости. Хотя Мередит ничего не сказала девушке, но несколько шрамов на ее руках, видневшиеся из-под коротких рукавов блузки, придавали достоверность придуманной ими истории.

Мередит сумела найти тенистое место для парковки машины и вместе с Лекси пошла по плавившемуся асфальту к административному зданию. Там они поговорили со страшно занятой секретаршей, пытавшейся удовлетворить запросы иностранных студентов с плохим английским.