Принцы и нищая, или Золушка на двоих - Лидия Миленина

Ветер усилился, но был теплым, ласкающим. Бормиас с Грайнором наперебой волновались, не желает ли Ева покинуть террасу и спрятаться в помещении ресторана, но Ева была непреклонна.

Если их высочества позволят… Очень признательна… Хорошо, если станет холодно, сразу уйдем…

На свежем воздухе ей было и легче, и спокойней. Он давал ощущение свободы. Чувство, будто она в любой момент может встать и уйти. Оставить этих принцев и величественно проследовать… куда-то. В свою собственную жизнь. В которой она ни от кого не зависит.

Как бы Еве хотелось ни от кого не зависеть!

Но это оставалось лишь желанием, иллюзией. Ведь в реальности подле нее сейчас сидели сразу два мужчины, от каждого из которых она более чем зависела.

Солнечный свет заливал синюю воду, играл на усилившихся волнах. А дальние тучи создавали яркий контраст. Казалось, свет и тьма перемешались, гармонично вплелись друг в друга в этом пейзаже.

Жаль только, что тьма порой желает разрушить гармонию. То есть поглотить свет, закрыть собой все. Как вот этот шторм, что медленно, но наползал на мир.

Официанты по просьбе Бормиаса установили «ветро-отбойную» ширму под нужным углом. Так, чтобы посетителей поменьше обдувало, но и так, чтобы не закрывало вид.

— Рекомендую рыбу мар в соусе терьяни, — посоветовал Еве Бормиас.

— Не рекомендую следовать совету моего брата, — словно бы задумчиво сказал Грайнор. — От рыбы мар в этот час может приключиться изжога. Возьмите кайрим под шубой из белых осетков.

Кайрим — так называлось традиционное блюдо из мяса одной хищной птицы, а осетки — сорт экзотических грибов.

— Ева, не вздумайте последовать совету моего брата! — парировал Бормиас. — Я еще не встречал людей с изжогой после рыбы мар! А вот от осетков может приключиться… куда более серьезная неприятность!

Это начало становиться смешным…

Интересно, они с детства так пикируют и конкурируют? Вроде бы нет. В тот раз, когда Ева наблюдала за Грайнором и Бормиасом в дырочку в стене, ничего подобного не было!

— Мне горячий коколад и запеканку из молочного теста. Если позволите, матеры! — с решительной улыбкой произнесла Ева. — Надеюсь, никого не оскорбят мои личные пристрастия.

К счастью, «личные пристрастия» Евы никого не смутили, и она смогла заказать легкую закуску. Ведь подозревала, что между молотом и наковальней ей кусок в горло не полезет.

Но по меньшей мере один из принцев, похоже, решил исправиться. После пикировки с братом на тему кулинарии Грайнор бросил резкий взгляд на Еву. И… видимо, заметил настороженное выражение ее лица.

По его губам скользнула легкая понимающая улыбка. И он снова преобразился.

Извечная ироничность Грайнора никуда не делалась, но он превратился в вежливого и приятного в общении светского льва. И принялся развлекать их с Бормиасом разными историями. В основном, из придворной жизни.

— Мой брат всерьез интересуется этой ерундой — светской жизнью, — заговорщицким тоном сообщил Бормиас Еве с легкой насмешкой.

— Иные дамы находят подобные темы более интересными, чем военные байки, — добродушно парировал Грайнор, пристально глядя на Еву.

— Любезные матеры, я нахожу весьма интересным и то, и то, — улыбнулась Ева. — И безмерно благодарна вам обоим за приятнейшую беседу.

Про себя она удивилась тому, с какой легкостью Грайнор сыпал историями из дворцовой жизни. Ведь она знала, что на самом деле младший принц не так много времени тратит на светские мероприятия. Ему интереснее отдельные разделы политики и всяческие интриги, многоходовки. И для того, чтобы осуществлять их, умному Грайнору было достаточно изредка появляться в строго выверенном нужном месте в не менее строго выверенное нужное время.

Братья странно переглянулись, и… дальше в разговоре позволяли себе легкие братские подтрунивания, которые скорее веселили, чем вызывали напряжение.

Но час настал.

Ева думала, что для обсуждения вопросов, связанных с принцессой Верианой, Бормиас все же отведет Грайнора в сторонку. Но благородный и прямой старший принц, видимо, решил ничего не скрывать от Евы.

— Грайнор, я хотел обсудить с тобой один… сложный вопрос. Помнится, мы уже его касались…

— Я весь внимание, брат.

— Любезные матеры, быть может, я могла бы отправиться пройтись вдоль моря? — спросила Ева.

— Нет, моя любезная маркиза, прошу вас останьтесь, — Бормиас даже весьма невежливо накрыл ее руку своей и прижал к столу, чтобы не убежала.

Грайнор бросил на их ладони взгляд одновременно огненно-гневный и… насмешливый, мол: «Вот солдафон!».

— Через пару недель явится принцесса Вериана, — пристально глядя на Грайнора, сказал ему Бормиас. — Они с ее папашей пожелали, чтобы я встретил ее на границе, этим обозначив ее статус невесты. Помнишь, о чем мы говорили, брат? Если ты по-прежнему готов… оказать мне услугу, то встречать принцессу должен отправиться ты. В противном случае… — Бормиас замолчал и жарким, решительным взглядом посмотрел на Еву.

Потом на Грайнора…

— Что в противном случае, брат? — мягко, но настороженно, спросил Грайнор.

— В противном случае я официально объявлю о помолвке с дочерью маркиза Гуадор, и Ева отправится со мной встречать Вериану — как официальная невеста, сопровождающая жениха. Боюсь, подобный позор Марета не переживет…

— Что?! — одновременно воскликнули Ева и Грайнор.

Еве вспомнилось решительное выражение лица Бормиаса на лесной дороге. Его обещания, что Ева поедет встречать принцессу лишь в самом почетном статусе. Как ей тогда подумалось, не собирается ли Бормиас в скором времени сделать ей предложение…

Вот как! Бормиас не только собирался! Он просто-напросто все решил. Про себя, с в душе, в уме. Не спросив ее согласия.

— О помолвке я объявлю в любом случае, — поправился Бормиас прежде, чем искренне изумленные Ева и Грайнор успели что-либо еще сказать.

Грайнор резко встал, сложил руки на груди — словно удерживая себя — и отошел к перилам. Ветер всколыхнул его гладкие волосы, твердый профиль четко вырисовывался на фоне солнца, пробивающегося через тучи. Злой профиль.

Острый, твердый, решительный и злой.

В тот же миг сверкнула первая молния отдаленной грозы, и ветер донес гул — отзвук грома.

Ева опустила глаза, руки сами собой начали теребить складку на платье, словно она была провинциальной скромницей из романа.

Проклятье! Грайнор зол, рвет и мечет внутри, хоть сам это все придумал.

А Бормиас даже не подумал спросить ее! Он что, решил, будто маленькая маркиза пойдет за него просто потому, что он «старший принц»? Просто из-за того, что мало кто отказывается стать королевой?!