Дело не в генах. Почему (на самом деле) мы похожи на родителей - Оливер Джеймс

Порядок рождения тесно взаимосвязан с багажом, привнесенным родителями из собственного детства. Однажды мне написал по электронной почте один человек, с которым мы впоследствии несколько раз разговаривали. Он был младшим из двух сыновей. Его родители, сами не получившие высшего образования, поощряли старшего сына к усердному учению, и тот стал первым ребенком с дипломом университета за всю историю обеих семей. Младшего сына, с которым я общался, держали поближе к его тревожной, неуверенной в себе матери. Женщина постоянно требовала внимания сына, как поступала с нею ее мать. Когда он был подростком, она сопровождала его на занятия в театральную студию, и в конце концов между сыном и матерью сформировалась сильнейшая зависимость друг от друга. Только после 30 лет ему удалось освободиться от нее и начать сексуальные отношения с женщинами.

Поскольку у него не было высшего образования, он работал по той же профессии, что и его родители, мало получал и имел низкий социальный статус. Он был ничуть не менее умным, чем его брат, на которого родители возложили все свои надежды, и не достиг таких же успехов в карьере только потому, что родился вторым. Его использовали в качестве опоры для неуверенной в себе матери. Если бы можно было поменять их местами при рождении, подозреваю, они с абсолютной точностью заняли бы место друг друга только благодаря порядку рождения.

Основная причина, по которой первенцы отличаются от младших детей{217}, состоит в том, что они пользуются безраздельным вниманием матери как минимум в течение девяти месяцев, а обычно и дольше. Здесь возможны значительные отклонения, но часто это означает больше отзывчивости и любви в раннем возрасте. Это может пойти им на пользу, но также зависит от того, что будет происходить дальше.

Один первенец рассказывал мне в письме о своем детстве. Он три года был объектом обожания родителей. Затем родилась его сестра, и мальчик испытал огромный дефицит внимания к себе. Но это было только начало. И потом каждый год в течении четырех лет рождались еще дети. К моменту, когда ему исполнилось восемь, у него было пятеро братьев и сестер. Вот, что он писал: «У меня был отличный старт, однако все эти братья и сестры превратили меня в любителя командовать с ужасным характером – я устраивал жуткие истерики, потому что мама больше не обращала на меня особого внимания. Как только смог, я начал зарабатывать деньги и пользовался ими, чтобы манипулировать своими братьями и сестрами. Например, у всех нас были обязанности, например, пылесосить или мыть посуду. Я платил братьям и сестрам, чтобы они выполняли мою работу за меня». Во взрослой жизни он стал крупным чиновником, руководящим тысячами людей, что приписывает своему опыту управления младшими братьями и сестрами.

Еще одна причина, по которой первенцы отличаются от младших детей, в том, что родители обычно более строги к ним{218}. На примере первенца родители надеются показать младшим, что случится, если они будут плохо себя вести. С первым ребенком родители только начинают приобретать опыт и могут тревожиться о необходимости контролировать питание, сон и другие аспекты жизни сына или дочери. Чтобы справиться, они могут проявлять строгость, например кормить, укладывать спать и будить малыша строго по расписанию. Впоследствии они следят за ребенком более пристально. Например, родители двоих детей{219} тратят в среднем на полчаса больше на то, чтобы побыть вдвоем с первенцем. Неудивительно, что оценки первенцев в тестах на интеллект и на экзаменах выше{220}, ведь их умственному развитию уделяют больше внимания.

Если количество детей в семье растет, у родителей остается все меньше времени и энергии. Результатом может стать пренебрежение потребностями ребенка или предоставление ему большей свободы. Родители меньше беспокоятся и меньше стремятся вмешиваться, понимая, что не произойдет ничего страшного, если сын или дочь без присмотра поиграет в песке на пляже или в саду. Кроме того, с младшими детьми они связывают меньше надежд{221}, обычно полагаясь на старших. Хорошим примером тому служит история сэра Винса Кейбла{222}, члена партии либеральных демократов, старшего ребенка в семье. Его история также наглядно демонстрирует, как динамика семьи может формировать политические взгляды.

Кейбл прославился в 2007 г., когда в течение двух месяцев исполнял обязанности руководителя своей партии. Этот период совпал с крахом банка Northern Rock. Выступая со страстными призывами национализировать банк, Кейбл приобрел много сторонников. Его язвительная фраза, обращенная к Гордону Брауну, занимавшему тогда пост премьер-министра, что тот «был Сталиным, а стал мистером Бином», попала в точку. Впоследствии в качестве министра коалиционного правительства до 2015 г. время от времени Кейбл защищал экономические идеи левого крыла и снова обрушивался на банки, «слишком большие, чтобы развалиться».

Самое удивительное в Кейбле – то, что он никогда вообще не придерживался традиционных левых взглядов (приверженцы которых отстаивают европейский уровень государственных расходов и выступают против влияния нерегулируемого рынка на электорат, а также против большого разрыва между средней зарплатой и зарплатой руководителей высшего звена), о чем он совершенно ясно говорит в автобиографии 2008 г. В своей книге под сбивающим с толку названием «Свободный радикал» (Free Radical) он признает{223}, что занял левую позицию, чтобы подлизаться к избирателям. Из его автобиографии становится ясным, что он является убежденным сторонником нерегулируемого рынка, основ современного консерватизма и нового лейборизма Тони Блэра. Кроме того, он неизменно чувствует себя некомфортно среди и лейбористов, и консерваторов, пытаясь занять умеренную позицию между этими двумя партиями (хотя между ними имеется лишь тончайший зазор). Корни этих политических убеждений явно следует искать в его роли первенца в семье.