Состояние свободы - Нил Мукерджи

– Ублюдки! Сволочи! – кричал он им.

Камни, которые он бросил в их сторону, не долетели до них. Ему показалось, или он действительно слышал их презрительный смех с такого расстояния? Он вдруг поймал себя на мысли, что рычит, как зверь, а с его подбородка ниткой свисает слюна. Один из мальчиков, убедившись, что Лакшман уже далеко, встал на четвереньки и начал кривляться, изображая походку Раджу, а через несколько секунд поднялся и побежал обратно к своим друзьям. Нитка слюны оборвалась и капнула на землю.

Он давал свое третье представление в этом городе, когда снова заметил мальчика, назвавшего его попрошайкой. Посмотрев внимательнее на тех, кто был с ним, Лакшман решил, что лица этих детей ему тоже знакомы. Первые два представления принесли совсем немного денег – двадцать три и тридцать четыре рупии. Этого едва хватило на то, чтобы прокормить себя и Раджу в течение четырех дней. И хоть толпа, собравшаяся в третий раз, выглядела больше предыдущих, он уже понял, что это вовсе не означает, что ему удастся собрать больше денег: пропорции здесь не работали.

Их представление не было зрелищным, и Лакшман это знал. Не только Раджу следовало обучиться трюкам, но и ему самому, ведь он был новичком в этом деле. С другой стороны, уличные представления были тем, что следует изучать методом проб и ошибок. Лакшман играл на дамру, тянул за веревку, которая проходила в носу у Раджу, он вставал на задние лапы и бегал вокруг до тех пор, пока веревка была натянута. Лакшман зазывал прохожих, повторяя одну и ту же фразу снова и снова:

– Смотрите, смотрите, танцующий медведь! Сейчас он поднимется на задние лапы и начнет танцевать! Смотрите, смотрите, он танцует, танцует!

Это было все, что он придумал на данный момент. Сегодня, ему захотелось разнообразить свою программу: он решил сделать так, чтобы Раджу кружился вокруг него. Единственное, нужно было придумать способ, чтобы в это время веревка не перекручивалась. Самым простым решением было стоять и поправлять ее всякий раз, как Раджу сделает оборот, но Лакшман уже устал и стоять ему не хотелось. Уже не в первый раз он подумал о том, как было бы здорово, если бы он знал какие-нибудь песни, неважно, старые или новые, песни из индийских фильмов вполне бы подошли. Он хотел произвести впечатление на зрителей, дать им понять, что это отрепетированное представление и что Раджу начинает танцевать не из-за веревки, а тогда, когда его хозяин поет.

Его размышления прервала девочка лет шести или семи.

– А я могу покататься на медведе? – спросила она у Лакшмана. – Мне очень хочется.

Мужчина, по-видимому ее отец, подошел с ней к Лакшману и Раджу.

– Он спокойный, не кусается? – спросил он.

Лакшман замялся на мгновение, но, прикинув, что сможет получить за это деньги, соврал.

– Нет-нет, он же еще совсем медвежонок, палту балу, он и мухи не обидит.

Лакшман выдохнул. Катая детей на медведе, он мог выручить куда больше, чем от танцев.

Девочка нерешительно пошла в сторону к Раджу, одной рукой держась за руку отца. Она остановилась в четырех футах от медведя и внимательно наблюдала за ним.

Внезапно кто-то из толпы выкрикнул:

– Никакой это не медведь, это собака в медвежьей шкуре!

Лакшману даже не обязательно было смотреть на того, кто это сказал, он и так уже понял, кто это был. Когда он все же посмотрел в сторону мальчика и их глаза встретились, он так ясно увидел его лицо, будто кто-то нарочно решил его подсветить. Переведя взгляд на тех, кто стоял рядом, он легко смог узнать мальчиков, которых видел тогда у озера.

Они начали хихикать, и один из них сказал:

– Ну да, медведь танцует, а лис тянет за веревочку.

Они так и покатились со смеху, а успокоившись, стали дразниться.

– Собака и лис, лис и собака…

Люди вокруг тоже стали смеяться. Почему они так быстро поддались на эту провокацию? Неужели пожар способен так быстро разгореться от одной спички? Лакшман посмотрел по сторонам. Его окружали строительные площадки, в отдалении виднелись склоны холмов; на земле лежали груды кирпичей, бетона, песка, стояла техника – две или три огромные машины. Здесь строили отель? Почему Рамлал не работал тут, этот город намного ближе к их деревне. Для чего он уехал в такую даль? Никто из родных даже не знал, куда именно.

Многие зрители уже разошлись, осталось всего несколько человек. У Лакшмана не осталось ни на что сил – на него обрушилось какое-то всепоглощающее изнеможение. Раджу тоже поник головой и тихо сидел рядом с хозяином. На ткани, что предназначалась для сбора денег, лежала только монета в одну рупию.

На следующее утро, прежде чем они покинули город, Лакшман отправился к палатке, что находилась прямо в конце дороги, усеянной различными продуктовыми магазинчиками. В них продавали различные злаки, рис, лук, чеснок, тыкву, картофель… Внимательно рассматривая товар, Лакшман ждал момента, когда продавец заметит Раджу.

– Это что… это медведь? – спросил мужчина за прилавком с явным интересом.

– Ха, еще маленький. Его зовут Раджу, – добродушно ответил ему Лакшман.

В груди у него бешено билось сердце. Он знал, что идет на большой риск, но им нужно было поесть. Он отпустил веревку и ногой подтолкнул Раджу вперед. Раджу слегка поежился, но не сдвинулся с места. Лакшман толкнул его второй раз, уже сильнее, и в то же время болтал без устали, чтобы сильнее подогреть любопытство продавца.

– Он еще совсем малыш. Очень тихий, очень дружелюбный, прямо как палту[67], как собака. Ты же песик, бета[68], ты же маленький песик? Иди подойди к твоему новому бхайя[69], иди же.

Пока что все шло по плану, каким бы он ни был. Лакшман наклонился к Раджу и начал подталкивать его, чтобы тот пошел подружиться с его новым бхайя.

Раджу сделал несколько шагов вперед, но продавец, бледнея, вскрикнул:

– Вы что, уже не держите его на привязи? Нет-нет! Привяжите его обратно, привяжите его!

– Он совершенно безобидный, экдум бача хай[70], – начал заверять его Лакшман, когда понял, что отношение продавца к Раджу не изменится.

Продавец пропустил эти слова мимо ушей и без устали повторял свою просьбу. Его голос становился все выше, и на него нахлынула паника, которую он был не в силах контролировать. Тем временем Раджу принюхивался к земле, подошел к мешку с немытым картофелем, понюхал мешок с красным луком, посмотрел вокруг и зевнул. Продавец вскрикнул, отпрыгнул в сторону от весов с черными железными грузиками, лежащими рядом, рванул вбок, чуть не споткнувшись о стоявшую у входа огромную корзину со сморщенными тыквами, прошмыгнул в прилегающий к его магазинчику узкий грязный переулок и убежал. Раджу, оказавшись без поводка рядом с едой, был несколько растерян; он стоял, принюхивался, кряхтел и, подумав еще немного, направился в сторону кукурузы, что была разложена прямо рядом с поворотом в переулок, куда убежал продавец. Опасаясь преследования, продавец побежал дальше по переулку, а Лакшман стоял и просто не мог поверить в такую удачу. Он стал брать с прилавка все, что попадалось ему под руку, и класть в импровизированный мешок, который смастерил из той ткани, на которую люди кидали деньги во время их представлений. Он схватил картофель; лук, выскальзывающий из тонких шкурок, которые теперь валялись то тут, то там; тыкву, кукурузу, манго, бананы, упаковки с нарезанным белым хлебом… набивал мешок продуктами, пока не опомнился, что Раджу до сих пор не на привязи. От мысли, промелькнувшей у него в голове, он выронил тяжеленный мешок из рук. К счастью, Раджу еще не понял, какие преимущества ему может дать отсутствие поводка, поэтому зарылся с головой в джутовый мешок с полусгнившей прошлогодней морковью и жадно поедал ее. Лакшман решил не мешать сосредоточенному на трапезе Раджу и вернулся к своему маленькому преступлению. Затем, пока Раджу все еще был увлечен едой, Лакшман поймал свободный конец ошейника, прицепил поводок и два или три раза потянул за него, прежде чем Раджу обратил на это внимание и поднял голову. Лакшмана окутал страх. Мешок получился очень тяжелым и явно помешает им быстро удирать от погони. Он представил, как продавец кричит ему вслед: «Вор! Вор!» – и как за ним гонится толпа людей. Закинув свою ношу на левое плечо, он резко потянул за собой Раджу и поспешил к дороге, откуда можно было проскользнуть в квартал домов, построенных в лесу. Убегая, он петлял, уходя то влево, то вправо, то потом опять влево, на случай если вдруг кто-то гонится за ним, и в конце концов вышел к границе города, за которой уже не было никаких построек – только лес. Он остановился, чтобы перевести дух и дать плечу отдохнуть от тяжести мешка с продуктами.