Восемь идеальных убийств - Питер Свенсон

– Да, в курсе.

– Я и сам бы его убил, выпади мне такой шанс. Но это был не я.

– Я знаю.

– Да ничего такого, даже если б и нет. Я прекрасно понимаю, что вы просто выполняете свою работу, и представляю, что сейчас вы гадаете, какое отношение я имею ко всем этим убийствам. Правда же в том, что никакого отношения к ним я не имею – ну, или, по крайней мере, такого, о котором мне было бы известно. После гибели жены я сказал себе, что надо просто продолжать жить как жил, ходить на работу, читать книги… Я хочу тихой спокойной жизни.

– Я вам верю, – произнесла Гвен и посмотрела на меня с выражением, которое я так и не сумел прочитать. Вроде как с умилением. Или с жалостью.

– Вы уверены?

– Ну, хотя это место преступления – место убийства Элейн Джонсон – многое меняет. Оно отличается от других. Оно указывает напрямую на вас, напрямую на ваш список.

– Понимаю, что указывает. И из-за этого у меня какое-то странное чувство.

– Расскажите мне поподробней про Брайана Мюррея. Мог он знать Элейн Джонсон?

– Вообще-то он ее знал, – ответил я. – Ну, не уверен, говорил ли он с ней хоть раз, но определенно знал ее, поскольку Брайан приходит на все наши встречи с авторами, и Элейн тоже приходит. Приходила, вернее.

– Как вышло, что вы на пару купили этот магазин?

– Мы были друзьями, не особо близкими, но он очень часто заходил в магазин, и мы время от времени ходили куда-нибудь выпить. Когда предыдущий владелец решил его продать, я, видно, рассказал про это Брайану – насчет того, что сам купил бы его, было бы на что. По-моему, он сразу загорелся. Попросил своего юриста оформить сделку, при которой бо́льшую часть капитала вносит он, а я веду дела. Это было просто идеальное соглашение. И до сих пор остается. Он не имеет абсолютно никакого отношения к этим убийствам.

– Почему вы так думаете?

Я отхлебнул пива.

– Он алкоголик – мозги до конца еще не пропил, но почти. За два месяца пишет свой очередной ежегодный опус, а оставшуюся часть года пьет. Ему шестьдесят, но выглядит на все семьдесят, и каждый раз, когда мы где-нибудь зависаем, рассказывает мне в точности одни те же истории. Я и представить себе не могу, чтобы он хоть каким-то боком имел отношение к убийству. Даже если по какой-то причине у него и возникли бы намерения кого-нибудь убить, сильно сомневаюсь, чтобы он сумел их осуществить. Это просто нереально. Он даже машину не водит. Если куда надо, ездит на такси.

– Ладно.

– Вы мне верите?

– Я присмотрюсь к нему, но да, я вам верю. Вообще-то я когда-то читала его книги, еще подростком. Эта его Эллис Фитцджеральд и была одной из причин, по которым я пошла в правоохранительные органы.

– Ранние были весьма хороши.

– Мне они очень нравились. Помню, что некоторые могла проглотить всего за день.

Принесли устриц, а чуть позже и остальной заказ. Мы больше не заговаривали ни про место преступления, ни про Брайана Мюррея, ни про что-то даже отдаленно личное. Ели, и Гвен излагала свои планы на следующий день. Она собиралась заглянуть в местное управление ФБР и попросить, чтобы в дом Элейн Джонсон направили кого-нибудь из экспертов-криминалистов повнимательней его исследовать. Также ей хотелось поговорить с соседями, которые могли видеть постороннего человека или хотя бы незнакомую машину приблизительно во время смерти Элейн.

– Могу посмотреть расписание автобусов до Бостона, – предложила Гвен. – Иначе вам придется возвращаться со мной, но, скорее всего, уже ближе к вечеру.

– Подожду, – заверил я. – Если только вы не думаете, что все может затянуться еще на сутки. Я взял с собой книжку.

– Очередную из списка? – поинтересовалась она.

– Вот именно. «Злой умысел».

После ужина мы в молчании доехали до отеля и немного постояли в резком свете пустого вестибюля.

– Спасибо, что согласились на эту поездку, – сказала Гвен. – Понимаю, что это вызвало некоторые неудобства…

– Вообще-то классно, – возразил я. – Выбраться из города…

– Посетить место преступления…

– Ну да, – я кивнул.

Мы неловко постояли еще немного. Интересно, мимоходом подумал я, нет ли у Гвен ко мне романтического интереса. Я был всего на десять лет старше ее и знал, что я далеко не урод. Теперь мои волосы окончательно поседели – скорее посеребрились, на самом-то деле, – но все были на месте. Фигура у меня подтянутая, достойная линия подбородка… Голубые глаза… Я отступил на шаг, вновь ощутив мерцающую стеклянную стену между нами – ту, что не давала мне близко сходиться ни с кем, кроме призраков. Гвен, видно, тоже ее ощутила, поскольку поспешно пожелала мне доброй ночи.

А потом я поднялся в свой номер и взялся за чтение.

Что впечатлило меня в «Злом умысле», когда эта книга впервые попала мне в руки еще в студенческие времена, так это хладнокровная решимость убийцы.

Доктор Бикли, как мы выясняем еще на первой странице романа, решает убить свою деспотичную и злопамятную супругу. А он еще и врач, под рукой у которого широкий ассортимент наркотических препаратов. И вот на протяжении первой половины книги доктор медленно превращает свою жену в морфинистку. Делает он это, добавляя ей в чай некое зелье, которое вызывает у нее жуткие головные боли, после чего лечит их опиатами. А потом резко отлучает супругу от морфия, так что она начинает подделывать его подпись на рецептах, чтобы добывать его самостоятельно. Прочим обитателям деревни становится ясно, что она конченая наркоманка. Остальное проще простого: как-то вечером он просто дает ей смертельную дозу. К убийству его никак не пристегнешь.

Бо́льшую часть книги я прочитал ночью, а закончил на следующее утро. Было трудно сосредоточиться, но местами – что вообще-то довольно забавно – история меня реально захватывала. Как и всегда, мыслями я вернулся к тому последнему разу, когда читал эту книгу, припомнил, как молод я был, как совершенно по-другому реагировал на те же самые слова. Когда я только приступил к работе в книжном магазине «Красная линия» на Гарвард-сквер после учебы в колледже, Шэрон Абрамс, жена владельца, вручила мне рукописный перечень своих любимых книг – сплошь детективы, кроме одной. Я давно уже потерял этот список, но хорошо его запомнил. Помимо «Злого умысла», Шэрон включила сюда «Возвращение в Оксфорд» и «Девять портных» Дороти Л. Сейерс, «Дочь времени» Джозефины Тэй, «Ребекку» Дафны Дюморье, первые две книги Сью Графтон, «Ритуальное омовение» Фэй Келлерман и «Имя розы» Умберто Эко, хотя и призналась, что даже ее не дочитала («Мне просто очень понравилось начало!»). Еще одной ее любимой книгой оказался «Холодный дом» Чарльза Диккенса – полагаю, вполне можно признать, что в ней тоже есть кое-какие элементы детектива.

Помню, как был настолько тронут тем фактом, что она составила такой список специально для меня, что на протяжении двух недель прочел абсолютно все перечисленные в нем книги – даже перечитал то, с чем был уже знаком. И до сих пор помню, как, читая тогда «Злой умысел», просто-таки восхитился мрачным взглядом автора на саму природу человеческую. Это, по сути, социальная сатира, которая рвет саму идею романтических отношений на куски. На сей раз, при чтении этого произведения в «Хэмптон-инн» в Рокленде, оно больше показалось чем-то из категории ужастиков. Когда Бикли, жаждая жизни, которая для него недоступна, в жесткой и безжалостной манере убивает свою жену, то рушит и свою собственную жизнь. Он теперь навсегда заражен этим актом убийства, который проник в него, будто некая смертоносная инфекция.