Малиновая шарлотка - Олег Селиверстов

Зазвонил телефон. Это была Нина, которая путано извинилась, что не сможет сегодня встретиться за послеобеденной «чашечкой кофе». Неотложные проблемы на работе.

– Хорошо, – коротко ответила Натали и, услышав в трубке нервные «пик-пик», немного пожалела, что не удастся показать сегодня подруге красное платье. Ее язвительные замечания быстро бы разогнали двухдневную хандру.

Натали закрыла глаза и несколько раз произнесла вслух: «У меня все хорошо. Мир прекрасен и удивителен», – а когда поняла, что это не помогает, то резко сбросила покрывало, включила громко музыку и стала торопливо одеваться.

Нет. Она не позволит грусти проникнуть в душу сегодня. Хватит. Лучше наденет красное платье с разрезом и пойдет в нем на рынок. Пусть все глазеют на ее стройные ноги, уже почти загорелые от автозагара и нескольких поездок в загородный дом.

Как они сворачивали шеи, а глазами так и раздевали, – язвительно хихикала Натали, припомнив взгляды мужчин на рынке, когда вернулась домой с полными пакетами овощей и фруктов.

Поход на рынок неожиданно взбодрил ее. Мир опять заискрился.

Натали прошла в спальню, сбросила платье и, оценив себя в зеркале, полюбовалась темно-вишневым комплектом белья, состоящим практически из одних кружев и совсем ничего не скрывавшим. Жаль, что эти продавцы с рынка не видели ее такой. У них тогда кроме свернутых шей были бы еще и отвисшие челюсти. Она еще раз рассмеялась, поправила непослушную челку и, набросив халат, пошла на кухню разбирать пакеты. Легкомысленность – это совсем не плохо. Иногда необходимо воспринимать действительность легко и просто, чтобы не сойти с ума.

Проходя через зал, Натали на секунду замерла, увидев, как солнце играет на рукоятках ножей, украшавших стену. Коллекция мужа – восточные кинжалы, изготовленные лучшими мастерами, с рукоятками, отделанными драгоценными камнями и золотом.

– Тесто должно быть более густым, – командовала сама себе Натали, добавляя еще муки в чашку. – Иначе яблоки опять утонут. А лимона совсем одна капля.

Все это было результатом прошлых проб и ошибок.

Когда тесто было готово, она принялась за яблоки. Твердые, с красными прожилками на зеленоватой кожице.

Чуть-чуть неспелые. Именно такими они и должны быть, чтобы не превратились в повидло при запекании.

Когда оставалось порезать последнее яблоко, зазвонил телефон.

– Мама, привет, – в голосе дочери было столько радостных ноток, что Натали даже не сразу узнала ее.

Новостей набралось достаточно, чтобы проболтать целый час. Но самой главной новостью было то, что врачи разрешили навещать дочь каждый день.

После того, как в трубке раздались печальные гудки, Натали взяла нож и в задумчивости уставилась на последнее яблоко, рассматривая пурпурные полоски. Похожи на следы крови, не до конца стертой с поверхности зеленоватой «Тойоты», на которой они с дочерью возвращались из загородного дома и на перекрестке врезались в затормозивший грузовик. Виновата была Натали. Она вела машину и не выдержала дистанцию. Больше всего пострадала дочь. Ее с многочисленными порезами на лице и руках доставили в больницу.

А потом …

Натали впилась в яблоко ногтями так сильно, что выступил сок. …А потом врачи сделали неудачную пластическую операцию. Неудивительно, что при виде своего нового лица у девочки-подростка случился глубокий нервный срыв. Дальше клиника. Режим покоя. Никаких родителей и друзей. Никаких воспоминаний о внешнем мире.

Ахмед тоже переживал. Он любил дочь, видя в ней частичку своей восточной крови. Натали почувствовала, что сейчас начнет плакать, поэтому начала быстро чистить зеленоватую кожицу. Как будто хотела стереть в памяти то, что вызывало боль.

«У меня все хорошо. Мир прекрасен и удивителен», – второй раз за день начала повторять она, заливая нарезанные дольки яблок тестом. Потом аккуратно потрясла рифленую форму, чтобы оно равномерно растеклось, и поставила в духовку.

В этот раз все обязательно получится. Это для дочери. Завтра она поедет навестить ее и привезет шарлотку. Пусть обрадуется.

Вечером, когда вернулся муж, шарлотка стояла на столе, источая аромат ванили и яблок и красуясь зарумяненной хрустящей корочкой.

Натали как раз отправляла только что законченный перевод «интернет-заказчикам», когда раздался звук хлопнувшей двери и послышались быстрые шаги Ахмеда.

– Где ты была три дня назад ближе к вечеру? – спросил он, ворвавшись в зал.

– Не помню, – привстала Натали, даже не сразу сообразив, о чем идет речь. – Может быть, пила кофе с Ниной?

– Врешь, ты пила с мужчиной вино. На виду у всего города.

Звук пощечины прозвучал как выстрел. Коротко и резко. Натали вскрикнула и, упав на стул от неожиданности, закрылась полами халата, как будто хотела, чтобы ершистые шелковые птицы защитили ее.

– Дрянь. Если еще раз повторится, изобью до полусмерти и выгоню на улицу.

Ахмед повернулся и вышел. Лязгнули замки входной двери, и в квартире воцарилась тишина.

Слезы капали и капали. На стол, на клавиатуру, на японский шелк. Боли не было, чувствовалась только ноющая пустота. Глубоко внутри. Под самым сердцем.

Уйти. Убежать. Уехать. Куда угодно. Пока его нет. Натали наспех оделась в джинсы и футболку, повязалась платком и выскочила из дома. Последнее, что сохранилось у нее в памяти, это коллекция восточных кинжалов на стене с обнаженными клинками, похожими на клювы хищных птиц.

Ограда парка, ощетинившись длинными копьями, казалась бесконечной. А может быть, время остановилось? Или ночь стала бескрайней? Натали шла и шла, прикрывая горящую щеку краем платка. Доходила до перекрестка, поворачивала обратно и опять – шла и шла. Потом снова поворачивала.

Неожиданно ей навстречу попались двое поздних прохожих. Пожилые мужчина и женщина. Они брели вместе и в то же время как будто отдельно. Серые. Безликие. Казалось, измученные друг другом и жизнью. Зачем?

Сколько она пробыла на улице, Натали не знала, да и не хотела знать. Когда боль и обида немного утихли, она вернулась домой. Ахмеда не было. «И явно не будет всю ночь», – презрительно улыбнулась она. Прошла в спальню, приняла душ и легла. Нагребла на себя все подушки и спряталась в них, как в крепости. Она делала так в детстве. Строила из подушек пухлый дворец и представляла себя маленькой принцессой, ждущей, когда за ней прискачет сказочный принц.

* * *

Удары были сильными и глухими. С объемным ухающим звуком, заполняющим все внутренности. Казалось, еще немного – и начнут ломаться ребра и разрываться легкие.

Валентин простонал и протянул руку к телефонной трубке. Кто и зачем позвонил так рано, что даже в грудной клетке заметалось сердце? Тревожно и испуганно.

Это был смуглый.

– Доброе утро, историк. Что-то ты долго спишь. Небось, трахал свою телку всю ночь.

– Пошел ты… – разозлился Валентин и бросил трубку.

Телефон на минуту замолк, а затем зазвонил снова.