Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни - Селия Хаддон

Казалось, кот чувствует боль Ронни. Он просто примостился в удобном месте, не пробираясь в самый центр постели, как это делают многие кошки, и поскольку лежал на одеяле, а не под ним, то не касался тела мужа и не мог причинить ему никакой боли или вреда: одеяло служило надежным барьером.

На постели Ронни Тоби лежал очень тихо – он вел себя гораздо спокойнее, чем на диване рядом со мной. Оба мирно дремали, и по выражению лица мужа я видела, что кот его успокаивает. Я смогла спокойно оставить их вдвоем – мне даже не нужно было постоянно находиться рядом.

Когда Ронни просыпался и звал меня, я просто снимала Тоби с постели, а когда возвращался в постель, то усаживала кота на одеяло, и они оставались вдвоем. Тоби идеально подходил для этой задачи. Он вовсе не горел желанием постоянно носиться по дому, все разнюхивать и принимать участие во всех делах. В этот период жизни кот был просто счастлив ничем не заниматься, а просто спать.

Иногда я заглядывала в комнату и видела, как Тоби валится на спину, выставляя на всеобщее обозрение свой пушистый розовый живот, но при этом лежал на одеяле параллельно телу Ронни. Казалось, кот вполне счастлив, только и ждет, когда его усадят на кровать. Спрыгнуть оттуда сам он не мог: кровать была очень высокой, а задние лапы у животного не отличались силой.

Кот сопровождал мужа и в гостиной, когда я занималась домашними делами или работала наверху за компьютером. В кресле Ронни места для Тоби не было, а на коленях он сидеть не хотел, поэтому просто дремал на соседнем диване или в одном из двух кресел.

Кот стал истинным компаньоном мужа – другом, в котором тот так нуждался. Через год я узнала, что Ронни с удовольствием фотографировал его на свой iPad.

– Тоби – настоящая сиделка, – сказал мне муж. – Он развлекает меня, с ним весело, мне нравятся его проделки, движения. Так приятно иметь рядом кота, за которым всегда интересно наблюдать.

К этому времени Ронни уже чувствовал себя настолько плохо, что не хотел принимать гостей, за исключением двух наших соседей.

– Я не хочу, чтобы меня видели таким, – говорил он. – Хочу запомниться живым и полным сил. Если ты кого-нибудь притащишь, я просто закрою глаза и не буду разговаривать.

Ронни стыдился своей слабости и болезни, с которой не мог справиться.

Впрочем, и гостей стало гораздо меньше. Те, кто уже приезжал проститься, не считали необходимым повторять этот процесс. Некоторые вообще не хотели приезжать, чтобы не видеть, насколько ослабел муж. Посещение умирающего – это серьезное испытание для человека. Это напоминание о нашей собственной смертности. Многим это не под силу. Когда-то весь мир был местом жизни Ронни, теперь его мир сжался до двух комнат.

Молчаливое соседство Тоби именно поэтому было очень важно для моего мужа. Когда-то больничная кошка Кэнди скрасила последние дни моей матери. Теперь ту же роль в жизни Ронни играл Тоби. Его присутствие не требовало от мужа никаких усилий. Кот заменил меня в роли дневного партнера Ронни, а Тилли заняла место рядом со мной на диване ночью.

Те времена, когда мы с мужем спали в одной постели, часто тесно прижавшись друг к другу, ушли навсегда. Теперь я спала с Тилли, а муж днем спал с Тоби.

По ночам Тоби по-прежнему спал в свободной спальне за закрытой дверью. Я хотела, чтобы у Тилли было время побыть со мной наедине. Отношения между кошками начинали меня тревожить. Одной из причин этого были их размеры. Я выбрала Тоби, потому что он был маленьким, почти таким же, как Тилли, но он начал расти. Поначалу кот никак не набирал вес, но после того, как ветеринар прописал дорогой специальный корм, проблема была решена. Во время очередного приема кота взвесили: он весил четыре килограмма. По мнению врача, Тоби нужно было набрать еще граммов триста, поэтому я позволяла коту есть столько, сколько ему захочется. К этому времени он обошелся мне примерно в восемьсот фунтов! За такие деньги я могла купить породистого котенка, впрочем, мне это было совершенно не нужно.

Здоровье Тоби улучшалось. Он стал гораздо красивее и перестал быть хрупким и худым. Я кормила его три раза в день, хотя Тилли получала еду лишь дважды. Первым сигналом выздоровления кота стало состояние его шерстки – шерсть его стала чистой, пушистой и густой. Мягкий, нежный пушок сохранился лишь на животике – сквозь него просвечивала розовая кожа, но задние лапы у него по-прежнему оставались слабыми. Зато дыхание стало гораздо чище. Учитывая, сколько он ел, вдвое больше Тилли, вес у кота прибавлялся очень медленно. Казалось, что его телу пища необходима для внутреннего восстановления.

А потом Тоби начал расти – он рос, и рос, и рос. Я поняла, что происходит, обратив внимание на его лапы. Лапы у него всегда были крупными в сравнении с хрупким тельцем. Теперь же кот вырос. Если бы я увидела Тоби на улице, то решила бы, что передо мной обычный молодой кот. Он наконец-то дорос до своих лап. Ветеринар считал, что коту около двух лет, но когда он неожиданно набрал вес, то стало казаться, что Тоби моложе. У него наступил отсроченный переходный возраст.

После кастрации фигура Тоби стала меняться. Когда он был уличным котом, у него была массивная грудь и более тонкие задние лапы, теперь задние лапы начали набирать силу и вес. Походка у него оставалась странной, словно когда-то его сбила машина. Я решила никаких рентгенов не делать – пусть хоть несколько месяцев поживет спокойно, без постоянных визитов к ветеринару.

Тоби не превратился в крупного кота вроде мэйнкуна или тяжелых британцев, но он достиг средних размеров, то есть стал гораздо больше бедной малышки Тилли с крохотными лапками и тельцем. Тилли окончательно выросла, покрылась блестящим серо-бурым мехом. Очень хороша была ее маленькая черная мордочка. Кошка не становилась крупнее, хотя, судя по ее пухлому животику, вполне могла стать толще! Единственным, что напоминало о ее несчастном, голодном детстве, был слегка слезящийся левый глаз, возможно, результат перенесенного в детстве кошачьего гриппа.

Кроме странной походки и слабости задних лап, у Тоби оставались еще две проблемы – угри и грязные уши. На его подбородке угри не проходили. Я пыталась с этим справиться, покупая специальные салфетки для людей (по совету ветеринара я покупала такие салфетки для Уильяма несколько лет назад), сажала Тоби на колени и начинала протирать подбородок салфеткой.

Кот пытался вырваться, но после такой обработки количество угрей уменьшалось. Я надеялась, что они не появятся вновь. В организме Тоби еще оставался тестостерон: после кастрации уровень гормона снижался постепенно. Считается, что угри возникают в результате влияния мужских гормонов – так у мальчиков неожиданно все лицо покрывается прыщами в переходном возрасте. Если это было так, то Тоби мог бы избавиться от угрей, когда мужские гормоны кончатся. Вначале я на это надеялась, но потом вспомнила, что Уильяма кастрировали еще котенком, а угри на подбородке у него сохранились.