Потрясение грани - Олег Артюхов

«за уголок». Пристроившись к ближайшему кусту, я поднял голову, разглядывая мерцающий бархат звёздного неба. Боже мой! Какое величие и бездна! Вчера в суете общения с дикарями я не заметил, как пролетело время, зато теперь весь мир принадлежал мне.

Я прилёг у догорающего костра, подперев голову рукой, и погрузился в магию первобытной африканской ночи. Приятный тёплый ветерок с озера слегка шевелил волосы. Я смотрел то на звёзды, то на бегающие по углям огоньки, слушал шелест деревьев и ночные звуки: крики птиц, шорох летучих мышей и тихое поскрёбывание в камнях. Костёр догорел, я лёг на спину и незаметно заснул.

Рано утром, когда скромный румянец зари чуть тронул горизонт, я уже бодро шагал, направляясь на юг туда, где на оконечности острова Тильмун находился дворец Госпожи Нин. К вечеру из-за заросшего кустарником холма показался обрывистый край круглого залива.

Я недоумённо вглядывался в местность. Глаза искали прилепившиеся к крутому берегу изящные ажурные башни и не находили их. Всё стало понятно, когда взгляд зацепился за пунктир боковой галереи, вырубленной в каменном массиве стены и перечёркивающей почти половину окружности обрыва. Но теперь это был лишь намёк на деталь архитектуры. Я подошёл ближе, чтобы разглядеть остатки галереи, упирающейся в обломки фундаментов и опорных арок, которые торчали из крутой стены, как гнилые корни зубов во рту каторжника. Катастрофа уничтожила великолепный дворец и все иные сооружения и стерла с лица Земли плоды многотысячелетнего труда. Проклятье! Какая несправедливость!

Хмуро оглядывая окрестности, я надолго задумался и, ничего не придумав, уже собрался возвращаться, как вдруг случайно заметил движение в дальнем конце галереи. Изменённое зрение уловило жёлто-зелёное излучение. Так в эфирном спектре «светились» полубоги. А может не всё так плохо, как кажется? Внимательно сосредоточившись на руинах дворца, я увеличил глубину сканирования и «увидел» сохранившиеся внутренние помещения и несколько десятков их обитателей. Более того, в каменной толще левее выделялась зона с явно техническим фоном.

Спустившись по обломкам каменной лестницы на заросшую травой площадку галереи, я опять испытал горькое чувство от крушения рукотворной красоты. Если бы я не видел, что здесь было когда-то, то подумал бы, что пробираюсь по природному разлому в скале. Исчезли колонны, обрушились своды, повсюду зияли провалы и осыпи. С трудом добравшись до дворцового портика, вместо шикарного пилона с вратами, я увидел осыпавшуюся, заросшую травой и кустарником кладку и вставленную в неё грубую деревянную дверь. За ней в тёмном коридоре слабо мерцали два напольных светильника. Вместо тронного зала я обнаружил усыпанную щебнем и обломками открытую площадку. Я пробрался в центр и громко крикнул:

– Э-эге-гей! Есть кто живой? Принимайте гостей.

Буквально через несколько секунд из бокового провала появились два стража, одетые в традиционный зелёный цвет, и, склонив копья, двинулись через завалы ко мне. Однако, разглядев артефакты и знак Энки, они замерли и уставились на меня, ничего не понимая.

– Привет, братцы. Приведите-ка кого-нибудь из старожилов, да, поживей.

Один из стражей метнулся назад и через четверть часа вернулся с высоким стариком, в котором я узнал прежнего хранителя.

– Кто хотел меня видеть?

– Привет старина, это я, Антон. Узнал ли ты меня?

– Какой такой… Что-о-о?.. Что ты сказал? Подойди поближе, а то глаза подводят меня. О! Великое Небо! И вправду, Избранный! – начал громко причитать старый хранитель, а потом его голос утих и задрожал, – сколько же времени утекло? О-хо-хо. Будто и не со мной то было…

Старик задумался и замер. Из вежливости я пару раз кашлянул. Он вскинул кустистые брови и, тяжело опираясь на посох, повернулся и махнул рукой, приглашая меня за собой. Пройдя узким коридором, мы добрались до уютного неплохо обставленного помещения. Удобно расположившись на высоком сиденье возле стола, я задумался, как бы поподробнее его расспросить, не утомив и не обидев вопросами.

– Скажи, старина, что произошло здесь после моего отбытия?

– Много чего случилось, всего и не упомнишь, – он неопределённо качнул головой.

– Расскажи о Нин, о Марантиане и о том, что было.

Старик вздохнул, привалился к покрытой циновкой спинке сиденья, прикрыл глаза, снова вздохнул и неторопливо начал рассказ:

– Марантиан рос сильным и умным парнем. Нин сама занималась его воспитанием и обучением, а трое твоих друзей, не помню их имён, учили его технике, атлетике и бою. Немало хлопот доставил мне этот парень, но ни до, ни после никто так не грел мне душу, как он. Его судьбой стал долг первопредка людей, и Нин внимательно следила за исполнением его миссии. Уж и не знаю, сколько имел он потомков, помню лишь первого Адама, тоже добрый был парень, но ему не повезло, что по воле императора он оказался в столице. Там он потерпел от Элиотов немало бед и страданий, пока сам Энки не вернул его вместе с семьёй в Абсу. Сначала все потомки Марантиана жили здесь в Тильмуне, но, когда их стало слишком много, Энки повелел им расселиться вокруг Великого озера. Те немногие женщины, кого оставили по приказу Повелителя, стали матерями здешних полукровок. Умер Марантиан уже давненько, дожив до глубокой старости. Госпожа Нин очень горевала по нему. Но в те времена ей было не до траура. Тогда случился мятеж Элиотов во главе с Ададом. Чуть до всеобщей войны не дошло…

Я поднял руку, и старик умолк.

– Ты назвал имя Адад. Я его уже слышал. Но это молодой тиаматианин. Во время моего прошлого визита он ещё не ходил по Земле. И, насколько я понимаю, появилось немало другой молодёжи, но откуда?

– Откуда, откуда. Оттуда. Ты говоришь об Игигах, детях, внуках и правнуках Тех, Кто На Землю С Небес Сошёл, о потомках Энки, Энлиля, Нин, Фетиды, Дамкины, Коя, Иапета, Крия. Игиги родились на Земле, не зная Великой Пустоты, не зная своей далёкой прародины Тиамати не ведая древних законов. Суровая жизнь, жестокие здешние нравы и постоянная борьба за жизнь и за власть сделали своё дело. Мардук, Ишкур, Адад, Нергал, Наннар, Нуску, Тот, Эрра, Усир, Сет и многие другие не желают ждать своей очереди на господство и сами берут своих отцов и дедов за горло. Все они приходят к власти через мятежи и заговоры. И, занимая земли и троны, они тут же их укрепляют, создавая собственные кланы. После восстания Адада сильно пошатнулась власть Наместника Энлиля, а Игиги, напротив, поднялись из небытия и захватили первенство на местах. На своих землях они полные и абсолютные владыки. По праву победителя Адад присвоил земли у Срединного моря, в стране, называемой Ханааном. Утративший