Снежная жаба - Анна Ольховская

Глубокий вдох‑выдох, пошел!

Кай осторожно, стараясь не делать больше резких движений, стек со стула и уперся ладонями в пол. Постоял, прислушиваясь к ощущениям. Голова не кружится, не мутит — уже хорошо. Теперь попробуем двинуться вперед.

Ох ты! Словно не сквозь обычный воздух продвигается, а прорывается сквозь невидимые сети какого‑то гигантского паука.

Рывками, периодически падая и снова поднимаясь, Кай дополз до шкафа, отдышался и перевел себя в полувертикальное положение. Колени возмущенно взвыли — мы вообще не привыкли быть опорой, мы от ползания в шоке, а ты еще и постоять на нас решил!

Давай полежим чуток, а?

Кай встряхнул головой и открыл шкаф. Хорошо, что плащ не висел на плечиках, а лежал аккуратно сложенным на дне.

Каких‑то семь минут сопения, ударов об пол и сдавленного мата — и вот уже к выходу ползет странное существо, отдаленно напоминающее прикрытый брезентом сундук, который внезапно ожил и решил отправиться в путешествие.

От двери его апартаментов до выхода из подземелья было не больше ста метров, но Каю они показались километрами. Особенно тяжело дались первые метры, когда воздействие нейтрализатора было таким же сильным, как и в его комнате.

Эти метры Кай полз даже не на четвереньках. Он просто полз. Обливаясь потом, загоняя на место беснующееся в глотке сердце, цепляясь за неровности каменного пола сбитыми в кровь пальцами…

И периодически теряя сознание. Ненадолго, обычно на две‑три минуты, а потом снова возвращался и полз, полз, полз…

Но с каждым метром удерживающая сеть становилась все тоньше, а выворачивающая наизнанку слабость — все меньше.

И вот он смог подняться на четвереньки, а у самого выхода — встать на ноги. Еще основательно штормило, но это были уже отголоски уходящего ненастья.

Кай поморщился, рассматривая свои содранные ладони. Колени пострадали меньше, отделавшись лишь разорванными джинсами да легкими ссадинами, а вот руки… Сплошное кровавое месиво.

Да уж, не спасатель — песня! Встречным ветром сносит, ментальные силы пока в анабиозе (они почему‑то, в отличие от физических, возвращаться не спешили), в наличии — все та же дубинка ближнего радиуса действия.

Он даже по морде никому толком дать не может — израненные ладони устроили забастовку.

Эх, ему бы отдохнуть хоть полчасика, руки подорожником обработать да заняться самолечением. Если он смог вылечить Сашу Цветкову от рака, то уж себя наспех подлатать — дело плевое.

Ну да, конечно! Сашей ты занимался, полностью владея всем своим мощным арсеналом, а сейчас у тебя в наличии все та же коротюсенькая дубинка! Которая может понадобиться для более важного дела, чем лечение собственной вавы.

Так что достаточно будет пришлепнуть подорожник да перевязать разорванной на полоски майкой.

Ну вот, а теперь он вообще копия киношного героя постапокалиптического времени — рваные в лохмотья джинсы, черные очки, плащ‑палатка на голое тело и окровавленные тряпки на ладонях. Не хватает только какого‑нибудь устрашающего тесака за поясом или обреза, у которого надо эффектно передергивать затвор.

Ладно, обойдется без тесака и обреза, он этого урода фон Клотца и голыми руками придушит. Да и ментальная дубинка работает, главное, подобраться к гнусу поближе.

Кай решительно шагнул в направлении паучьего гнезда, в котором томились его самые родные люди — Вика и Михаэль.

Но больше не смог сделать ни одного шага — сначала еле слышный, очень быстро тоненький колокольчик превратился в оглушающий набат:

«Ты должен взять антиграв!!!»

Ну зачем, зачем? Он же спрятан на той стороне горы, придется потратить не меньше полутора часов на то, чтобы добраться туда, к тому же есть риск наткнуться на соплеменников.

Хотя это вряд ли. День сегодня солнечный, яркий, слепящий, так что крысы подземелья носа наружу не высунут.

Но — время, время! Зачем тратить драгоценное время на антиграв, необходимый в горах, если тюрьма фон Клотца расположена в лесу? С крыши кого‑нибудь ловить, что ли? Так это он и так сможет сделать, физические силы восстанавливаются достаточно быстро.

«Ты должен взять антиграв, кретин!!!»

Кай понял — придется идти. Не пытаясь найти аргументы в пользу такого неправильного, да что там — безумного на первый взгляд решения.

Он просто ЗНАЛ — этот прибор станет сегодня ключевым.

Как назло, день выдался невероятно жарким, солнце палило с дурным энтузиазмом, пронзая лучами даже самую густую тень. Так что снять плащ‑палатку не было никакой возможности.

Но и находиться внутри этого душного брезентового сооружения постепенно становилось все труднее. Пот заливал глаза, джинсы противно прилипали к телу, повязки на изорванных ладонях стали мокрыми не только от крови, и от этого раны зудели все сильнее.

А надо было еще и в гору подниматься, до перевала, за которым начинался спуск к главной норе Восточного подразделения «Аненербе». Причем подниматься с максимально возможной скоростью, потому что осознание смертельной опасности, снежной лавиной несущейся к его самым родным на свете людям, выматывало Кая гораздо больше, чем физический дискомфорт.

И гнало, гнало, гнало вперед, напролом, — он несся, не выбирая дороги, царапая лицо о ветки, периодически теряя капюшон плащ‑палатки и получая хлесткие удары от солнца.

Меньше всего сейчас Кая заботило, как он будет позже объясняться с матерью по поводу своего внешнего вида. Ну поймет она, что сын куда‑то уходил, и что? Это будет означать для Греты лишь одно: изобретение Дитриха оказалось таким же ненадежным, как и браслеты. А значит, держать «сверхчеловека» под контролем пока не получится. И поэтому лучше его не злить.

Но даже будь у его соплеменников действительно серьезный аргумент против способностей Кая, сейчас это его не волновало. Он вообще ни о чем таком не думал, сосредоточившись на продвижении вперед.

Максимально быстром.

Что и помогло Каю справиться за час, а не за полтора. Правда, к подножию Карандаша мужчина буквально скатился с последнего выступа, зацепившись чугунной ногой за торчавший из земли корень, но скатился очень даже удачно, всего лишь пару раз шмякнувшись спиной и бедром о попавшиеся на пути каменюки. Шмяки оказались несерьезными, никаких переломов и трещин, все закончится всего лишь здоровенными синяками.

Да разорванной вдоль спины плащ‑палаткой.

А вот это было гораздо серьезнее. Потому что солнце теперь с маниакальным упорством старалось влезть в прореху и ожечь спину Кая очередным ударом своего бича. Если учесть, что кожа спины как раз осталась такой же нежной и чувствительной, как и у его не выносивших солнца соплеменников — гулял‑то Кай всегда в одежде, — то и ожоги будут серьезными.