Немножко иностранка - Виктория Токарева

Академик Юрий Бузиашвили в своей книге подсказывает, что надо делать, как себя вести, чтобы раньше времени «не откинуть копыта», продлить свою жизнь хотя бы на десять-пятнадцать лет. Но все равно этого так мало… Мало любви, путешествий, знаний. Хочется еще, еще и еще…

Проблема № 2. Лечение.

Все богатые и даже не очень богатые устремляются лечиться за границу. В Германию, например. В Израиль. В Америку. Там медицина более совершенна и больше доверия врачам, что самое главное.

Приведу собственный пример.

В 94-м году я сломала ногу, лодыжку, и попала в городскую больницу. Врач мне попался этнический немец. Я решила: раз немец – сделает хорошо. Но этнические немцы поселились в России еще при Петре и за двести лет сильно обрусели, переняли русское отношение к труду. Этот врач сложил мне перелом на глазок и заковал в гипс, велел ходить на костылях два месяца. Через два месяца выяснилось, что нога срослась неправильно, ее надо ломать и перекладывать по-новой. Это называется «реконструкция стопы». Я хотела плюнуть этому немцу в рожу. Но какой смысл? Ну, плюнула, и что дальше? Ничего не изменится.

Я поехала в Швейцарию, и врач по фамилии Верли мастерски реконструировал мне стопу. И сказал: «Бьен алле». Это значит: прошло хорошо. И действительно, все обошлось. Мои ноги работают одинаково. Но так бывает не всегда. Западные врачи быстро привыкли к тому, что русские, не имеющие страховки, приезжают с полной авоськой валюты и суют живые деньги в жадные руки врачей.

Эти западные врачи ни за что не отвечают. Больной приехал, потом уехал – и с концами. Западные врачи боятся ответственности за своих, а на чужих им плевать. Я знаю, о чем говорю.

Моя знакомая отправилась в Австрию менять клапан на сердце. Ей заменили. Спустя месяц оказалось, что клапан подтекает. Это же не водопроводный клапан, который подтекает. Это сердце. Пришлось снова лететь, снова платить, снова под нож. И никому не стыдно. Никто не извинился. Содрали дополнительные деньги.

А меж тем у нас есть прекрасные хирурги и стоит операция в три раза меньше.

В чем проблема?

Не все больные могут оплатить. Откуда у дяди Васи с кепкой восемь тысяч долларов? Он их и в глаза никогда не видел. Появилось такое слово: «квота». Это значит бесплатно. Можно сделать операцию бесплатно, но за квотой надо ходить по инстанциям, и пока ходишь по кабинетам – умрешь в пути.

Какой выход? Такой, как в Европе и в Америке. Страховка.

У нас существует страховой полис, но это какая-то фикция типа «ваучер». Нужна реальная, настоящая страховка, как на Западе.

Когда это будет?

Те, кто составляют законы, ездят лечиться на Запад, и им плевать, что будет с дядей Васей в кепке. Или со мной, например. Я нахожусь в том же положении, что и дядя Вася. Вот схватит, и куда соваться? В городскую муниципальную больницу, а там врачи, работающие за копейки. Как им платят, так они и работают. Попадешь к очередному этническому немцу – и «здрасьте, Константин Сергеевич» (имеется в виду Станиславский).

О чем речь?

Пусть в Думе не думают долго, а запустят страховку. Я догадываюсь: за этим стоят многие перемены в здравоохранении. Но проблема стоит того.

Ведь даже Фидель Кастро в своей нищей Кубе наладил первоклассную медицину. Неужели мы не можем? Не хотим. Привыкли за семьдесят лет, что у нас люди – мусор.

Еще один пример.

Мой знакомый поехал в Германию ремонтировать спину. Его запороли. Допустили медицинскую ошибку. Вот тебе и немцы. Не этнические. Современные.

А в нашей стране меж тем есть прекрасные нейрохирурги, работающие на позвоночнике. Зачем надо ехать за тридевять земель, когда под боком собственный талантливый Мышкин? Я не знаю, как его зовут, но это не столь важно. Он тоже не знает, как меня зовут. Ему некогда.

У нас есть прекрасные специалисты. Есть добросовестные, знающие, неравнодушные врачи – тот же Юрий Бузиашвили.

На наших глазах прошла роскошная Олимпиада. Большое впечатление. Пусть теперь по возможности быстро и качественно создадут здравоохранение. Здоровье – разве это не самое главное? Получать удовольствие от любви, от еды, а не переходить в волновое состояние и плавать в виде плазмоидов.

В середине книги – яркие фотографии. Юрий Бузиашвили рядом с Путиным, с Майклом Дебейки – известнейший хирург, кто не знает.

У меня тоже есть фотография рядом с Федерико Феллини. Я ее везде сую. Это не что иное, как комплекс неполноценности, который рядится в комплекс превосходства. Дескать, если я рядом с Феллини, то я тоже не лыком шита. А я и так не лыком шита, и без Феллини. И Юрий Бузиашвили не меньше тех, с кем он рядом.

Больше других мне понравилась его семейная фотография. Потомственные врачи. Каждый – личность. Все всех любят, это заметно. Готовы жизнь отдать один за другого. Вот где сила. Вот где счастье: монолитная семья, где все всех любят.

Мы постоянно ищем национальную идею. А вот она: СЕМЬЯ. Чем не национальная идея?

У Александра Ширвиндта есть выражение: прорвавшийся еврей. Имеются в виду евреи, настолько обогатившие культуру, что им позволено быть теми, кто они есть.

– А кто прорвавшийся? – уточнила я.

– Да ты их знаешь: Гафт, Гердт, Плисецкая, Аркадий Райкин, Марк Бернес…

– Альберт Эйнштейн, – добавила я, – Карл Маркс, Зигмунд Фрейд, Чарли Чаплин…

– Долго перечислять, – перебил Александр. – В Израиле выпустили книгу «Знай наших». Там они все…

Дело происходило на Украине. Моя бабушка Ульяна собиралась на ярмарку, а семилетняя мама плакала и упрашивала:

– Возьми меня на ярмарку, я тоже хочу на ярмарку.

– Та шо ты там не бачила? Там ничого такого немае. Жиды торгуют, та и всэ.

– Я хочу жидов побачить, – ныла мама.

– Та шо их бачить? Такие ж люди…

Через десять лет моя мама вышла замуж за еврея по имени Муля и родила от него двух дочерей: меня и сестру.

В хорошие минуты Муля говорил: «Тася, у нас будут талантливые дети».

Слияние двух культур в одном человеке дает потрясающий результат: Окуджава (армянская и грузинская), Сергей Довлатов (еврейская и армянская), Алексей Герман, Андрей Тарковский, Высоцкий.

Дальше можно не перечислять, понятно, что я имею в виду.

Владимир Любаров. Еврейская бабушка Соня (библейская красавица) плюс русская мама, тоже красавица.

В России всегда был государственный антисемитизм. При царе – черта оседлости и погромы. При Сталине – затевалось «дело врачей». Это было начало большого погрома, но Сталин умер, слава богу. Однако антисемитизм стоял, как пар над кастрюлей. Дина Рубина пишет: «Все стеснялись своего еврейства, как застарелого триппера». Прятали как могли. Меняли отчества, меняли национальность (как правило, на украинскую).