Гризли - Галина Чередий

— Ну все, — как ни в чем не бывало повернулся ко мне гризли, — теперь он вряд ли скоро вернется. Поесть-то ему тут так и не обломилось, а напугали знатно.

Он явно был доволен собой, в то время как меня начало колотить со страшной силой. Что значит «все»? В смысле? Я тут реально чуть не умерла от страха за него, а он раз — и все? Типа что тут страшного? А я, как дура… У-у-у!

— Ты! — заорала я, тыкая пальцем. — И кошак твой сучий! Ненавижу вас! Какого хрена ты меня завез в эту медвежью глухомань? Ты серьезно думаешь, что я останусь здесь после такого?

— Здесь — не обязательно, — порочно ухмыльнулся Яр. — Пойдем в дом, и ты исполнишь свое обещание сделать мне убийственный минет.

— Х*й тебе! — рявкнула я, постыдно срываясь почти на визг. — Предложение отозвано! Навсегда, бля!

И, развернувшись, я понеслась в сторону проклятущей избушки лешего.

Оглянулся еще раз, убеждаясь, что медведь убежал с концами, и действительно выдохнул с облегчением. Я изо всех сил постарался продемонстрировать Роксане, что ничего серьезного тут не происходило, но сам-то видел обстановку реально. Мишка пожаловал на запах рыбы, нюх у них, что у тех акул на кровь. Выглядел он истощенным, явно не слишком здоровым: или перенес болячку какую-то, или в берлоге сильно заспался, а потому мог отчаяться на все что угодно. Медведи славятся внезапными атаками, никаких вам там угрожающих поз или предупреждающего рычания. Стремительный бросок, что почти на сто процентов оставит жертву мертвой за считанные секунды. Особенно вот такую тупоголово павлинью жертву, как я, разгуливающую голышом и с начисто отбитой похотью башкой. Дурак великовозрастный, решил развлечь свою погремушку, позвенев яйцами. Снял штаны, в кармане которых всегда лежало несколько петард на подобные случаи. Напугать зверя несложно, особенно в первый момент, а он был упущен из-за моей пустоголовости и выпендрежа. Мишка уже слишком хорошо узрел и унюхал и воровскую добычу Шрека, и наш с Роксаной улов. Готов был добраться до него практически во что бы то ни стало. Допустить такого было нельзя. Ведь нашел тут пожрать разок — и станет приходить опять и опять. А там приедешь как-нибудь, а он и сруб по бревнам расковырял. Запросто.

А гавкучка моя уперлась еще, как на грех, зараза такая. Нет, конечно, этот ее отказ уйти, бросить меня и страх душу согрел. Но в жопу такое согревание, если бы это стоило ей жизни или хоть травмы. Я не наивный — в рукопашной с голодным медведем у меня ни шанса. Не богатырь былинный небось. А за ускользающей добычей эти ребята на короткой дистанции могут бежать со скоростью оленя. Но обошлось и ладно.

— Шрек, еще раз ты подставишь Рокси, и я верну тебя, откуда вытащил! — пригрозил я коту, взявшись собирать вещи.

Пропал пикник на природе, вся романтика… ну коту под хвост, выходит. Тому самому, что презрительно фыркнул и принялся снова жрать. Вот же утроба ненасытная.

— Я не шучу. Ты мне друг, мужик, но она моя женщина. Мой косяк тоже есть, признаю. Но и ты мог свалить, не провоцируя ее пытаться защитить тебя. Не бабское это дело — нас защищать.

— Мяфф! — бросив рыбу, Шрек развернулся и уставился на меня гневно единственным глазом, прижав рваные уши и, похоже, что-то донося этим пристальным взглядом.

— То есть ты пытаешься сказать, что это ты как раз и защищал ее, отвлекая медведя, а она не поняла?

— Муаяф!

— Она не тупая. Просто ситуация для нее была незнакомая. Городской ребенок наша погремушка. Ладно, замяли.

Быстренько почистив и выпотрошив рыбу, я вымыл ее в реке и, прихватив вещи, пошел к дому. Надеюсь, погремушка уже выдохнула. И если мне совсем уж повезет, я смогу ее снова завлечь сверканием одобренной задницы и прочих прирученных ею частей тела. Ну или хоть накормлю, и она подобреет и простит меня за испуг.

— Охренеть, Яр, ты у нас стал внезапно нудистом? — Андрюха уставился на всего такого голозадого красавца меня, как только вывернул из-за угла сруба. Хорошо хоть хобот приунывший от последних слов Рокси тряпьем прикрыт. — Равномерного загара добиваешься, да? Скажи мне, что вы делаете это вдвоем, а?

Это он сейчас раскатал губу мою погремушку зенками бесстыжими облапать?

— Зачем приперся? — угрюмо спросил я, и в этот момент внутри дома что-то грохнуло. Видать, не остыла еще моя зараза. Громит. Спать хоть будет где?

— Ты, как всегда, приветлив.

— А ты не вовремя.

Мне бы сейчас Роксану скрутить чуток, зацеловать да отодрать душевно, пока избушка еще цела стоит и не горит. С ее характером недолго этого ждать. Так что Боев со своим визитом очень сильно не вовремя.

— А чё так? Кобылка все брыкается? До конца не объездил? — ухмыльнулся он похабно, и меня слегка бомбануло.

— Кончай вот эту х*йню нести в адрес Рокс, понял? — подступил я к нему. — За языком следи, когда о ней говоришь!

— Эй, да я же… — попятился друг, выставляя руки. — Бля, Яр, ну я же всегда так шучу.

— А о ней больше не будешь. Я тебя об этом уже раз просил. И сейчас прошу. Повторять больше не буду. Сразу в торец дам. Мы поняли друг друга?

— Тебе, друг, смотрю, трах не помогает быть добрее к людям, — пробурчал Боев, отступая, а в доме опять что-то грохнуло.

Я бросил рыбу и вещи на крыльцо и натянул-таки штаны. Все равно облом пока. Заглянул в открытую дверь, оценивая ущерб.

— Я к тебе вообще-то по делу. Дружок там ее лютует, — шепнул Андрюха, вытягивая шею с любопытством у меня из-за спины.

Бум! Банка с тушенкой врезалась в стену и грохнулась к куче себе подобных. Все же молодец я, что не беру консервы в стекле. А то какой был бы бардак и перевод продуктов.

Стол был перевернут, вещи раскиданы, но вроде не разодраны, посуда сметена с полок, но там со времен деда ничего бьющегося. И то хлеб. Роксана расположилась на лежанке с остатками своих мясных «снарядов» и целилась очередным в криво-косо нарисованный на бревнах сажей человеческий силуэт. Надо же, уже и рисует меня, моя ж ты девочка. Старалась ведь.

— А весело тут у вас! — громко вякнул Андрюха. — Там еще в подполе много чего есть, чем пошвыряться можно.

— Заткнись, — шикнул я на него, а вот Роксана полностью проигнорировала нас обоих. — Идем.

Повел его за дом. Внутри ситуация пока не особенно катастрофичная.

— А ты чего сделал-то? — полюбопытствовал Боев.

— Напугал.

— Прикольная у нее реакция на страх. А я ее еще хотел у себя поселить. Хорошо, что ты меня с этим обломал. Я люблю свою посуду.

— По делу давай!

— Дружок ее, депутатский сынуля который, ищет ее. В ментуру уже как на работу ходит, чуть не прописался там. Папане на горло, видно, тоже наступил, и на нас проверки всевозможные, как горох, посыпались.