Дар дождя - Тан Тван Энг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 127
Перейти на страницу:

Большинство евнухов было слишком умно, чтобы не злить Вэньцзы – ибо кто знает, в какую сторону божественный ветер подует завтра? – но им хватало политической мудрости учитывать его сомнительное положение. Те, что были помоложе, хорошо с нами ладили, особенно Цзянь Ли, красивый стройный юноша, влюбленный в Вэньцзы. Именно он нас предупредил.

– О чем он вас предупредил? – Когда мне начинало казаться, что дед погружается в свои мысли, я осторожно его подталкивал.

– Странно, что я до сих все так ясно помню, – проговорил он тихим голосом. Я наклонился ближе, чтобы не пропустить ни слова. – Стоял жаркий летний день, гладь карповых прудов была настолько спокойной, что казалось, будто стрекозы медитировали на собственное отражением на воде. Когда я шел по тропинкам вокруг прудов, в ожидании когда Вэньцзы присоединится ко мне для игры в китайские шахматы, подошел Цзянь Ли с сообщением от него.

Обычно молодой евнух пренебрегал формальностями.

«Его высочество с сожалением сообщает, что император призвал его обсудить реформы, и поэтому он не сможет к вам присоединиться».

Я состроил мину.

«Тебе обязательно так выражаться? Не можешь говорить как нормальный человек?»

Я был слишком раздражен и разгорячен, чтобы обратить на Цзянь Ли внимание, ожидая, что он ответит обычной остроумной колкостью.

«Вам нужно хорошо питаться и следить за здоровьем. И Его высочеству тоже. Нарушенное здоровье нельзя реформировать».

Услышав необычное для прозвучавшего контекста последнее слово и страх в его голосе, я перестал обмахиваться веером. Наши взгляды встретились, и я похолодел. Летний зной внезапно перестал мне досаждать.

«Разумеется, – с трудом ответил я в той же высокопарной манере. – Так же как и вам».

Я посмотрел за него. На мосту стояло несколько придворных, любовавшихся прудом.

«Мне нужно опасаться не только еды, но и кинжала под мой льстивый язык».

Цзянь Ли повернулся и быстро пошел прочь. Я уставился на стоявшую передо мной тарелку с фруктами. Тогда я говорил с ним в последний раз, потому что два дня спустя Цзянь Ли выловили из старого колодца – изо рта текла вода, глаза были широко открыты.

«Ты сошел у ума, – заявил Вэньцзы, когда я пересказал ему разговор с евнухом. – Никто не посмеет!»

Повисло молчание. Мы оба знали, что во дворце был только один человек, который посмел бы.

Я достал нефритовую булавку, которую дала мне мать. Эту булавку ей подарил ее буддийский наставник, который был учителем в Шаолиньском монастыре, и, по легенде, она некогда принадлежала одному из Пяти предков. Тот проверял с ее помощью еду на присутствие яда, который заставил бы булавку потемнеть.

Я рассказал это, и Вэньцзы кивнул. В отличие от меня, он поверил в легенду безоговорочно. Возможно, к тому времени он и сам стал опасаться за свою жизнь. Я вспомнил одно из странных выражений, которые мне приходилось заучивать на уроках английского, что-то про утопающего, хватающегося за соломинку. Мы были умирающими, схватившимися за булавку.

«Попробуй на этом». – Вэньцзы указал на чайник с чаем из олденландии, прохладительным напитком, идеально подходящим для жаркого дня.

Я налил немного в маленькую чашку и окунул в чай булавку. Вынимая булавку, мы затаили дыхание.

«Потемнела?»

Я внимательно изучил ее.

«Не знаю. По-моему, да. Наверное, они будут травить нас малыми дозами».

Вэньцзы замаскировал нарастающий страх под раздражение:

«Ты что, не можешь сказать точно?»

«Я не каждый день нахожу в еде яд».

Он фыркнул и пошел прочь. Я успокоил себя тем, что если чай и был отравлен, то крошечной дозой. Я решил проверять булавкой каждое наше блюдо. Но сначала нужно было кое-кого предупредить.

Я видел императора только один раз, на расстоянии, в первые дни после приезда. Теперь, когда мы вошли в его покои, я даже усомнился, что перед нами стоял тот же человек. Он явно вернул себе здоровье: бледность, характерная для курильщиков опиума, исчезла, хотя император и продолжал надрывно кашлять. Кожа, когда-то стянутая и высохшая, обрела упругость относительной молодости. Мы коснулись лбами пола и на коленях подползли ближе.

– Наверное, вам непросто был встретиться с императором.

– Аудиенция удалась только благодаря безрассудству Вэньцзы. Нарушив бесчисленные правила этикета и бюрократии, он просто отправился в императорские покои и попросил немедленно нас принять. Снаружи настали сумерки. Изредка, благодаря трюку ветра, до меня долетали выкрики часового – и голос его был скорбный, как у раненой гончей.

Император выслушал предупреждение, для которого мы тщательно подбирали слова. Он нахмурил брови, но в его печальном взгляде я увидел, что он знает о перемене ветра. Я боялся его. По последним указам было видно, что император явно наслаждался властью. Властью, к которой его долго не допускали. Мне было любопытно, как долго ему разрешат с ней играть, прежде чем отобрать вновь, на этот раз навсегда.

«Вы выдвигаете неподтвержденные обвинения против тех, кого не хотите назвать. Каких действий вы от меня ожидаете?» – наконец сказал он.

Я молчал, но Вэньцзы поднял голову, и я понял, что он собирался сказать. Оглядываясь назад, я понимаю, что если бы тогда остановил его, все могло сложиться по-другому. Как наставник я его подвел.

«Простите меня, если мои слова прозвучали невразумительно. Я хотел заявить, что мы подозреваем вдовствующую императрицу в попытке медленно отравить нас. Мы также полагаем, что вам в пищу тоже добавляется яд – малыми дозами».

Император встал и подошел к нам, подняв Вэньцзы с колен.

«Спасибо, что предупредили меня. Теперь вам пора идти спать».

Мы видели, что он уже знал свою судьбу. И, как следствие, нам приоткрылась наша. Он вывел нас из покоев и в дверях произнес:

«Пусть то, что вы обнаружили, будет добрым советом: никогда не позволяйте детям становиться для вас опасными. – Его глаза посмотрели на луну, и у него вырвался горький смешок. – Вдовствующая императрица дала мне этот совет много лет назад».

В ту ночь я не спал. Сжимая в кулаке булавку, я шепотом молился материнским богам, прося у них защиты.

Через месяц император заболел. Его осмотрели доктора из международного поселения, но ничего не обнаружили. Чтобы его исцелить, вдовствующая императрица приказала давать опиум. И мне показалось, что со дня, когда приказ начали выполнять, каждую комнату дворца наполнили запах и вкус назойливого сладкого дурмана. Обезглавленное реформаторское движение развалилось. Те его участники, кто не успел бежать, были казнены.

На Трон Дракона пора было взойти новому императору, и Вэньцзы точно знал, что это будет не он. Однажды вечером булавка, опущенная в суп, почернела, и он застонал. Я выбросил еду, как делал уже несколько недель, и подумал о плане побега. Я не желал быть убитым во дворце, чтобы мое тело сбросили в заброшенный колодец. Мне нужно было забрать семью и укрыться в безопасном месте.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 127
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?