Великие тайны золота, денег и драгоценностей. 100 историй о секретах мира богатства - Елена Коровина

Хлопнула дверь, и синьор Космо поморщился — а уж вот с этого посетителя много не получишь. Молодой художник, приехавший из Антверпена, поселился в «Маркони» несколько дней назад. Вообще-то Космо не привечал живописцев, ведь у этой братии карманы вечно пусты. И зачем только они едут в Италию со всей Европы? Здесь и своих голодранцев хватает. Да в Венеции или Флоренции каждый второй рисует, где уж тут получить работу приезжим! Но в тот день на нижнем и весьма сыром этаже гостиницы синьора Космо неожиданно освободилась крошечная комнатка. Обеспеченных претендентов на сырость не обнаружилось, вот хозяин и сдал ее приезжему. Тот записался в гостиничной книге: «Питер Пауль Рубенс, фламандский живописец 23-х лет от роду» и занял комнатушку. Еду в дорогой гостинице он не заказывал и, входя-уходя, старался проскользнуть незаметно, видно стеснялся своей одежды, явно немодной в Венеции.

Синьор Космо ухмыльнулся: зря стесняется, будто сам не видит, какой он красавчик. Да такого в любой одежде самая красивая модница готова приветить! И точно — синьор как в воду глядел: в конце затемненного коридора неизвестно откуда возникла белокурая Лючия, куртизанка, известная в Венеции под именем Белая Лилия, и пошла прямо на входящего художника. Ахнула и будто случайно, ненароком столкнулась с молодым красавцем. Ну а уж дальше было дело техники…

Рубенс очнулся на белоснежных простынях. Рядом, потягиваясь, как кошечка, возлежала белокурая Лючия. «Отчего ты снял такую сырую и темную комнату? — промурлыкала она. — Разве синьор Космо не предложил тебе другую?» Молодой художник улыбнулся: «Этот хитрый лис видит своих постояльцев насквозь. Он сразу понял, что я — невыгодный клиент».

«Но почему? — захлопала ресницами Лючия. — Разве он не видит то же, что и я? Ах да, конечно не видит. Он же не умеет ЯСНО видеть. А я умею. Так вот я вижу, как твое богатство можно устроить».

«Вряд ли, — вздохнул Рубенс. — Я не торговец, не друг герцога или короля. Я просто художник». — «Вот и рисуй! — улыбнулась красавица. — А может, ты не умеешь?» Рубенс вскочил с кровати, завернувшись в простыню: «Да весь Антверпен знает, что я лучший из молодых художников! Я могу за несколько минут набросать твой карандашный портрет!»

«Тогда чего же ты ждешь? — Обнаженная белокурая красавица приняла самую соблазнительную позу. — Рисуй меня!» Рубенс опешил: «У нас не принято рисовать голых женщин…» — «А в Венеции принято! — захохотала Белая Лилия. — Да все наши художники рисуют богинь с собственных любовниц. Даю тебе полчаса. Если мне понравится, я научу тебя, как надо наполнять кошельки золотом. Тогда ты сможешь купить самые дорогие холсты и краски и написать для меня парадную картину».

Карандаш Рубенса умело заскользил по листу плотной бумаги. Пять минут, десять, двадцать…

«Вот, смотри!»

Лючия застыла в изумлении: «Неужели я такая красивая?»

«Ты еще лучше! У меня просто не было времени передать твою красоту», — улыбнулся художник. «А вот у меня есть время, чтобы тебя поучить! — Лючия поудобнее уселась среди подушек. — Слушай, что надо сделать. Только никому не передавай. Это венецианский секрет! Недаром здесь, в Венеции, так много богатейших купцов, торговцев и даже… куртизанок. И все потому, что они знакомы с денежной магией.

Завтра же сделай вот что. Раз у тебя глупый кошелек, который не любит наполняться деньгами, купи новый. Выбери не большой и не маленький. В маленьком деньгам будет тесно, а в большом — пусто. Не бери кошелька ни красного, ни синего, ни белого цветов. В красном деньги «сгорать» будут, в синем — «утекут», а в белом — «заледенеют». Всех других цветов можно брать, но лучше всего возьми кошель зеленого или коричневого цвета. В зеленом деньги «расти» будут, а в коричневом — «размножаться», ведь зеленый — цвет растений, а коричневый — плодородной земли. Но главное, чтобы кошелек тебе понравился. Чтобы он был удобный и держать его было приятно. И смотри, чтобы он у тебя с рук не падал, не соскальзывал. Ну а после того как выберешь и купишь, неси кошель домой и весь день с ним не разлучайся. Держи его в руках, говори с ним. Можно положить его на ночь под подушку. Словом, со своим кошельком надо подружиться».

Рубенс недоверчиво покачал головой: «Глупости какие!» Лучия вскинулась: «Вовсе нет! Я ясно вижу тебя богатым. Но тебе придется еще потрудиться. Найди богатого, почтенного человека, который, ты точно знаешь, процветает в жизни. Возьми у него любую монету и положи ее в свой новый кошелек». Рубенс захохотал: «Как же я у почтенного человека денег возьму? Попрошу: подайте, пожалуйста?!»

«Глупец! — проворковала Лючия. — Но все равно очень милый… Попроси почтенного синьора разменять тебе некую сумму. Свою монетку ему отдашь, а его — в кошелек положишь. Это же так просто!» Художник попытался возразить: «Просто… Да я в Венеции никаких богачей не знаю!» Но Лючия загадочно улыбнулась: «Купи кошелек — узнаешь!»

На другой день Рубенс купил у разносчика кожаный темно-коричневый кошелек. Не большой, не маленький — в самый раз. Удобный на ощупь и по виду приятный. Нитка золоченая по верху кошелька пущена. Принес покупку к себе. Положил на столик и целый день на него поглядывал, ночью положил под подушку. Наутро собрался на улицу и кошелек с собой захватил. Только вышел под колоннаду гостиницы и тут же увидел роскошного вельможу: на богатой одежде — алмазные пуговицы, на пальцах — массивные золотые перстни.

Художник так загляделся, что кошелек выпал на мраморный пол. «Вы что-то уронили!» — вежливо произнес вельможа. «Простите! — Рубенс поднял кошелек. — Растерялся… Я здесь приезжий. Мне необходимо разменять вот эту монету на более мелкие». И художник вынул из кармана монету. «А мне как раз не хочется носить груду мелочи! — улыбнулся вельможа и протянул Рубенсу несколько монеток. — Вы приехали на карнавал?» — «Нет, синьор. Я приехал из Антверпена и ничего не знал о карнавале. Я фламандский художник Питер Пауль Рубенс». Вельможа улыбнулся: «Какая удачная встреча. Мой повелитель, Винченцо Гонзага, герцог Мантуанский, совсем недавно говорил, что желает взять на службу живописца с Севера. Он считает, что северные художники лучше владеют масляными красками, чем наши, итальянские. Пишете ли вы маслом, мой друг?» — «Конечно! — счастливо заулыбался художник. — Я привез с собой наиболее удачные холсты. Не угодно ли взглянуть?»

Уже на другой день новые знакомые выехали в Мантую. А исследователи творчества Рубенса до сих пор гадают, как это молодой художник сумел познакомиться с приближенным герцога и попасть на службу ко двору Гонзага. Но точно установлено одно: с тех пор Питер Пауль Рубенс уже никогда не испытывал недостатка в деньгах — его живопись оплачивалась по самому высшему счету. А его современники вспоминали, что уже богатый и всесильный Рубенс, ставший не только блестящим художником, но и весьма умелым дипломатом, почему-то всегда носил с собой коричневый кошелек, уже довольно неприглядный от старости. Да и сегодня в столовой дома-музея Рубенса в Антверпене можно увидеть этот кожаный кошель.

Дверь сотрясалась от мощных ударов. Питер Пауль Рубенс лихорадочно заталкивал под кожаный переплет книги письмо, которое только что закончил писать. Его не должны найти!