Нойвельт - Баубек Галымулы Бекишов

– Ковчег наш, мы спасены Карл.

– Это хорошо, я рад, что вы сможете спастись, я рад.

– Перестань говорить так, будто ты умрешь, я не хочу ничего слышать об этом. Мы спасены, Карл, – сказал Свен, взяв его за руку.

– Я рад, что все получилось, – повторял Карл. На его лице появилась едва заметная улыбка, он был счастлив оттого, что его друзья будут спасены.

– Карл, держись, сейчас мы все вместе пойдем в ковчег, слышишь?

В ответ Карл ничего не ответил, просто смотрел на нас, улыбаясь. Свен дергая его руку, снова и снова повторял его имя, но он уже не отвечал. Его глаза были словно стеклянные, легкие перестали дышать, а сердце уже перестало биться. Я заметил, как слезы подступили к глазам Свена. Гретхен, сидевшая дальше, кусала ногти и тихонько плакала немного покачиваясь. Лиза и Рагна, не отрывая свои застывшие взгляды от Карла, сидели и не знали что делать. Все мое тело покрылось ледяным холодом, и я смотрел на лицо Карла, которое застыло в вечной улыбке. Я закрыл глаза Карла и констатировал:

– Мне очень жаль, но мы потеряли его.

Глава 45

– Мне очень жаль, Свен, – сказал я, дотронувшись до его плеча и пытаясь оказать ему моральную поддержку. Смерть близкого нам человека порождает пустоту в нашей душе, которую люди пытаются заполнить словами утешения и соболезнования. Лиза и Рагна вслед за мной тоже высказали соболезнования, и только Гретхен сидела, продолжая плакать.

Я не знал, какие существуют ритуалы погребения в Норбурге, поэтому я отвел Рагну в сторону и шепотом спросил ее об этом:

– У нас нет определенного ритуала. Каждый прощается с покойником по-разному: кто-то сжигает тела, кто-то хоронит их в земле, а те, кто побогаче, оставляют их дома, выделяя отдельную комнату. Думаю и мы можем оставить его здесь. Эта хижина мне больше не понадобится. И Свен будет только рад такой почести для Карла.

Вернувшись к Свену, я рассказал ему, что Рагна предложила оставить Карла в хижине. Свен одобрительно посмотрел на Рагну, и поблагодарил ее. Мы с Рагной начали собирать сумки, забирали все, что могло нам пригодиться в ковчеге. Простившись с телом Карла, мы покинули хижину и направились в ковчег. Молнии, сверкавшие, словно фотовспышки папарацци, оглушающие раскаты грома создавали жуткую атмосферу. Деревья наклонились под тяжестью дождя, словно уставшие после тяжелой работы. Кое-где слышались трески и последующий шелест листьев, от не выдержавших и падающих деревьев. Уже рассветало, когда на горизонте показался ковчег. Подойдя ближе, я с облегчением обнаружил, что дверь ковчега открыта. Несмотря на то, что мы почти не спали, мы ускорили шаг.

Войдя в ковчег и сбросив с плеч тяжелые сумки, я первым делом проверил люк, он был плотно закрыт. Я отвязал ремень, который помог нам открыть крышку люка снаружи. Тод и Олаф сидели в самом центре ковчега спиной друг к другу. Тод даже не проснулся, когда мы вошли, возможно, он был без сознания.

– Где Карл? – спросил Тиль, вскочив с места и выйдя к нам на встречу. Олаф беспокойно начал озираться по сторонам, понимая, что смерть Карла означала его смерть. Свен ничего не ответив, оттолкнул Тиля со своего пути, и направился прямо к Олафу. Он перевернул его на живот, вытащил нож и разрезал веревки, которые связывали его руки за спиной.

– Какой рукой ты вонзил в него нож? Этой? – вопрошал Свен, дергая его правую руку. – Отвечай мне, – крикнул в неистовстве Свен, и схватил его за волосы, повернув лицо к себе. Он снова взял его правую руку, а другой рукой с силой ударил в область сгиба на локте с внешней стороны. От удара рука Олафа с хрустом выгнулась в обратную сторону. Олаф кричал от боли и молил о пощаде. Я, понимая, что не смогу остановить Свена, отвел девушек в носовую часть ковчега, где была перегородка. Руди продолжал сидеть на своем месте, обняв колени и не отрывая глаз от Олафа.

Тиль, сообразив, что Карл умер, схватил в руки топор, который лежал неподалеку, и подбежал к Олафу.

– Сейчас я избавлю тебя от боли в этой руке, – с этими словами Тиль замахнулся топором, и рубанул по сломанной руке Олафа чуть выше локтя. Олаф вскричал от боли. Его крики резали слух, Лиза и Гретхен сидели, закрыв уши. Тиль, в ярости потеряв контроль над собой, взял вторую руку Олафа, и ударил по ней топором. Послышался хруст, но рука все еще была на месте, Тиль нанес еще несколько рубящих ударов, пока рука Олафа не отвалилась. Свен начал перевязывать раны Олафа, чтобы остановить кровь:

– Он не имеет право на такую быструю смерть, – поговаривал Свен, затягивая раны Олафа. Немного успокоившись, Тиль и Свен взяли Олафа за руки, или за то, что от них осталось, и выбросили его на улицу под дождь. Вслед ему они выбросили его руки. Вернувшись к Тоду, они подняли его с места, и поволокли на улицу. Тода привязали к тому самому дереву, к которому вчера Тод привязал нас. На обратном пути, Тиль поднял Олафа на ноги, и крикнул ему:

– Давай, ты можешь спасти своего друга. Иди, развяжи его.

Они вошли в ковчег спокойные, с чувством выполненного долга. Месть за друга – это тоже в каком-то смысле долг. Их друг был отомщен. Мы не стали закрывать дверь ковчега, чтобы выветрился запах крови. К тому же, девушкам надо было смыть кровь.

Через открытую дверь мы наблюдали за изгоями. Тод кричал Олафу, чтобы тот развязал веревки, хотя бы ногами. Но Олаф, находясь в шоковом состоянии, медленно шагал вокруг Тода. Через некоторое время Олаф упал, и больше не поднялся.

Глава 46

– Я не хочу ничего слышать об этом. Найди мне его, – расхаживая в своем кабинете, кричал мэр города на подчиненного, который стоял, опустив голову. – Он не мог провалиться сквозь землю.

– Я вчера весь день простоял у его дома под дождем, – умоляющим тоном говорил подчиненный.

– Я ничего не хочу об этом слышать, Гарольд. У нас чрезвычайная ситуация, а его нет на месте. А если сейчас будет сход лавины? Оползень? Безответственный поступок.

Невысокий, плотного телосложения Гарольд стоял у двери, виновато опустив голову. На вид ему было не больше двадцати лет. Волосы у него были огненно рыжего цвета, и такого же света пушок красовался у него на подбородке. Вид у него был уставший и сонный, в этот ранний час. В его