Репортаж из морга - Мишель Сапане

Комментарий на форуме сообщал: «Всем добрый вечер. Эту ловушку на кротов мы сделали вдвоем с соседом, эффективность – 100 %. В трубку помещается патрон калибра 12. Когда крот задевает датчик, в него попадает снаряд. Могу прислать чертежи, если требуется. Вам нужно обработать трубку для патрона, изготовить ударный механизм и крышку, потом останется только спаять их».

На что только не идут мастера на все руки в борьбе с этим очаровательным животным.

Чтобы придать устройству еще бо́льшую эффективность, присяжный пошел на крайнюю меру: заменил патрон 12-го калибра металлическим стержнем. Несомненно, у него на участке жили кроты-гиганты вроде неокосмического крота в игре «Атака Неоса» – коллекционной карточной игре по вселенной «Ю-ги-о!», в которую мои сыновья играли часами до того, как увлеклись видеоиграми.

В секционном зале бригада чешет затылки. Как приступить к установлению повреждений?

Как нам не разрушить структуру? При классическом вскрытии грудной клетки разрезают ребра справа и слева по бокам, а затем снимают ее переднюю часть, включая ребра и грудину. Но если так сделать, судмедэксперт рискует удалить стержень перед исследованием и разрушить внутреннюю траекторию.

Правильно поставленная задача – половина решения. Я иду в зал. При виде тела на ум приходит образ. В книге по пулевой стрельбе для охоты на крупную дичь автор рекомендовал всегда целиться в область сердца, чтобы не заставлять животное страдать. А чтобы лучше показать эту область и органы, в книге была напечатана серия фотографий вскрытого с левой стороны оленя. На фото грудная клетка животного была разрезана по боку, легкое удалено и было отчетливо видно сердце и траекторию пули, сразившей оленя наповал.

Я предлагаю Мари следовать этому необычному протоколу. Она делает большой разрез под левой рукой, открывает грудную клетку, из которой удаляет боковую часть, а затем удаляет легкое. Так она получает доступ к левой стороне сердца. В нем в направлении спереди назад насквозь проходит застрявший одним концом в позвонках металлический стержень, наповал сразивший присяжного.

Несколько недель спустя Мари вызывают на место обнаружения тела для следственного эксперимента. Эта процедура отличается от реконструкции преступления, которая проходит в присутствии судебного следователя и одного или нескольких предполагаемых преступников.

Это делается для проверки нескольких гипотез перед тем, как продолжить следствие.

Мари собирает необходимое снаряжение – белый комбинезон, маркировочный материал, сантиметровую ленту и непременно что-нибудь перекусить – и сообщает о своем уходе в секретариат.

– Ты пойдешь в тоннель? – спрашивает ее одна из секретарей тоном наполовину обеспокоенным, наполовину восхищенным.

– Тоннель? Какой тоннель?

– Тот, который выкопал этот тип. Где его убило кротобойкой.

– Что за новость? Ничего не понимаю.

– Нам же шеф рассказывал.

Каюсь, грешен. После вскрытия история о смертельном механизме распространилась по всей службе и даже стала любимой темой разговоров в команде. Секретари засыпали меня вопросами, и я придумал для них собственную версию истории, навеянную персонажами игры «Атака Неоса».

– Ужасная, конечно, вышла история с этими кражами… Жандармы мне все рассказали… Тянулась уже несколько лет. Понятно, что дело к тому и шло…

Тут я сделал паузу, чтобы заинтриговать собеседниц.

– Кражами?

– Да, у жертвы была навязчивая идея залезть в дом к соседу и обокрасть его. И только его.

– Как глупо!

– Очевидно. Не все же могут похвастаться рациональным поведением.

– И что же дальше?

– До этого его ловили раз пять. И каждый раз он возвращал украденное, обещал лечиться и поэтому никогда не был в тюрьме. Кроме того, он был под наблюдением психиатра Сенона.

Мой коллега профессор Сенон – крупная фигура в криминальной психиатрии. Он работает в Пуатье, но его репутация выходит далеко за пределы Франции.

Вовлеченность Сенона придала достоверности моему рассказу.

– Так он был клептоман?

– Именно, клептоман. Но форма клептомании у него была своеобразная. А еще он страдал расстройством личности, чем-то вроде извращения. Зациклился на соседе. Ему нравилось наблюдать за его смятением, хотя он знал, что сразу попадет под подозрение после очередного проникновения в дом.

Две молодые женщины выразили свое молчаливое согласие. Раз уж так сказали жандармы… И раз Сенон, авторитет для всех психиатров службы, был причастен к этому, тогда, должно быть, это все правда.

Начало было положено хорошее, но самое сложное оставалось впереди – мне было трудно сохранять серьезность.

– Несмотря на приводы в жандармерию и постоянное наблюдение, попыток он не бросал. Возмущенный сосед превратил свой дом в крепость. Он поставил высокий забор, расставил повсюду сигнализацию, обмотал все колючей проволокой, острой как бритва.

– Не может быть!

– Нет-нет, так и было. Но все напрасно. Вор перерезал решетки, срывал сигнализацию, перелезал через колючую проволоку.

– Но он мог пораниться!

– К счастью для него, такого ни разу не случалось. И вот однажды…

– Его застрелило кротобойкой?

– Нет. Наоборот. Он оставил попытки залезть в дом к соседу. Как будто бы. Это было необычно, и сосед подумал, что вор заболел или переехал, но нет. Он никуда не уезжал.

– И что?

– Опасаясь внезапного вторжения, сосед внимательно осмотрел свой участок. Вот как он обнаружил… тоннель!

– Не может быть!

– Именно так: узкий проход, еще не законченный, но уже подкопанный под участок соседа. В нем-то тот и установил ловушку. Остальное вы знаете.

Мари хохочет, разрушая смехом плоды моего воображения. «Что за чушь! Бедный парень умер у себя в гараже». Затем она убегает, оставляя позади вытянутые лица.

Однако и следственный эксперимент не пролил света на точные обстоятельства смерти. Согласно материалам расследования, мужчина переживал депрессивный эпизод. На продолжение заседания после обеда в понедельник он не явился из-за проколотой шины – он сообщил об этом в суд, но до зала, где заседал суд ассизов, информация не дошла.