На крыльях надежды - Татьяна Солдатова
Шрифт:
Интервал:
— Я беременна.
В комнате повисла оглушительная тишина. Ее слова были сродни эффекту разорвавшейся бомбы. Мы во все глаза смотрели на Викторию, пытаясь осознать сказанное.
— А ревешь-то, что так горько? — со страхом в голосе уточнила мама, спустя некоторое время, явно опасаясь услышать нечто страшное. — С малышом что-то?
Я тоже замерла, страшась получить положительный ответ на заданный вопрос.
— Нет, с ним все нормально, но… я же буду матерью одиночкой! — воскликнув, она взмахнула руками.
— Дуреха, — с облегчением выдохнула мама, смахивая слезинки, притаившиеся в уголках глаз.
— Ви-и-ика, — я присела на край дивана, обнимая сестру за плечи. — Ну и напугала ты нас, до дрожи. Голосишь так, как будто кто-то умер. Да тут радоваться надо, а ты…
— А я не радуюсь! Потому что это не справедливо! — и крупные слезы вновь покатились по ее щекам. — Ты столько лет мечтаешь о детях, а у меня это вышло случайно! Из-за моей безголовости! Да и какая из меня мать?! Если я даже не смогла малышу отца обеспечить!
От железобетонной логики младшенькой у меня дернулся глаз.
— Вика, — смотря на нее, как на неразумное дитя, произнесла, печально улыбаясь: — какая из тебя получится мать, покажет лишь время. А сейчас вытри слезы и все четко, по порядку объясни. А то маму сейчас Кондратий с тобой хватит.
Вика виновато посмотрела на нее, крепко обнимая.
— Мамуля, прости. Прости меня, пожалуйста. Я у тебя такая непутевая.
Мама, прижав младшую дочь к груди, нежно провела по волосам.
— Не говори глупости! Лучше и правда расскажи все как есть, а потом уж вместе примем решение, как быть в этой ситуации, хорошо?
Тори кивнула и, вытерев слезы тыльной стороной ладони, размазала тушь. Немного помолчав, поделилась с нами событиями своей бурной личной жизни.
— Это вышло непреднамеренно… Просто так получилось, — она вновь замолчала, комкая в руках край кофты.
Понимая, что таким путем мы будем долго дожидаться информации, я, налив нам с мамой «красного успокоительного», взяла все в свои руки.
— Понятно, что ничего не понятно… — и пригубив вина, приступила к «допросу». — Тогда начнем с простого. Какой срок?
— Семь недель, — уже значительно спокойнее начала Вика.
Видно, ей было проще отвечать на вопросы, чем собрать свои мысли в кучу и рассказывать все самой. Что же, если ей так легче, то ладно.
— Почти два месяца, — пристально посмотрев на сестру, покачала головой. — А почему нам сразу не сказала? Сама ходила дергалась и нас переживать заставила.
Она лишь виновато опустила взгляд, на маму при этом старалась не смотреть, и неопределенно пожала плечами.
— Дочка, Светочка права. Мы же тебе не чужие люди, — мать, поставив фужер на стол, принялась обнимать Викторию, участливо интересуясь: — Он отказался от ребеночка, да? Поэтому ты так переживаешь?
— Нет… Не совсем.
— А яснее выражаться можно? Твое «решительное» нет к чему конкретно относится: он не отказался или ты не переживаешь? — полюбовавшись игрой света в бокале, прикрыла на секунду глаза, обдумывая сложившееся положение.
— Он не отказывался.
— Слава богу! — с облегчением едва слышно прошептала мама.
— Он не знает о случившемся и никогда не узнает, потому что сообщать я ему не намерена, — сказано это было твердым, даже решительным голосом, хотя до этого она мялась, и такой уверенности не было и в помине.
Мы замерли, уставившись на девушку вопросительно, ожидая хоть каких-нибудь пояснений. Тори насупилась, но тоже хранила молчание.
— Викуль, — мать не выдержала первой. — Но так же нельзя. Он, как отец, имеет…
— Жену, — перебила сестра аргументы нашей родительницы очень коротко, но емко.
У матери глаза начали увеличиваться до размера блюдец, она, как рыба, то открывала, то закрывала рот, но ни звука не произнесла. А потом, потянувшись за бокалом, залпом его осушила. И Вику наконец-то прорвало.
— Отец не Ростовский. У нас в ноябре была спонтанная встреча с друзьями в клубе. Там же каким-то волшебным образом оказался и Кирилл. Мы поругались, хотя делить-то вроде бы уже и нечего, но тем не менее. И я на эмоциях и назло ему… — сестра прервалась, потянувшись за стаканом воды. — В общем, сглупила. Как-то так.
— Ну то, что отец не Ростовский, стало понятно уже после твоего пояснения относительно наличия у твоего кавалера супруги. Не слышала, чтобы Кир менял статус, — философски изрекла я, наблюдая, как мама налила уже третий бокал вина и выпила его, как воду. Тори на это тоже обратила внимание.
— Мам, прости-и-и, — простонала сестра.
— Да чего уж там, — неопределенно махнула та рукой. — Бывает. Только… сказать бы все равно надо. С малышом мы поможем, это даже не обсуждается, но…
— Но не могу я ему сказать, правда, не могу.
— Почему? — вырвалось у меня спонтанно.
— Я и так чувствую себя последней дрянью, что влезла в чужую семью, а здесь еще и это… — Тори передернула плечами, уставившись на свои подрагивающие от напряжения ладони.
— Дочка, что значит «влезла»? Ты специально, что ли?
— Мам, ты чего! Нет, конечно! — она замялась, но все же выдавила из себя: — Просто он спрашивал… а я сказала, что на таблетках и…
— И-и-и… — опешила от ее пояснений. — Что с ними не так? Ты их не пила?
— Пила. Но девичья память… несколько штук пропустила, когда ночевала у родителей в ноябре, забыв блистер дома. Поэтому я и не могу пойти и все рассказать! Получается, что я ему соврала.
— Не обижайся на меня. Все что я сейчас скажу, это любя, — и в кои-то веки я взорвалась. — Так вот у тебя не память девичья, а мозги куриные! Ты о чем только думала, когда говорила такое почти первому встречному?! А если бы тебя не ребенком, а СПИДом наградили?
— Света!
— Вика?
— Девочки!
Что еще сказать в данной ситуации, я просто не знала. Да и смысл ей что-то говорить, ругать или вправлять извилины, когда все случилось и наличествует результат, практически, налицо.
Сестра прониклась моей короткой, но эмоциональной отповедью.
— Ты права, я безголовая. Вот, спрашивается, чем я лучше вашей пресловутой Оленьки, которую сама так ругала?! Правильно, ничем. А ведь божилась, что с женатыми ни-ни… Зарекалась свинья желуди не есть, так и я.
В комнате повисла тишина, которую разбавляли лишь тиканье старинных часов, доставшихся от деда, и тяжелые вздохи матери.
— Господи! Викуля, да как же тебя, дочка, так угораздило-то, а? — она потянулась за бокалом, но заметив, что тот оказался пуст, так же как и бутылка, отдернула руку.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!