Чёрно-жёлтая весна - Александр Михайлович Кротов

он оторвал свою руку от этой стены и понял, что чертил он эту полосу своей жизненной энергией. И вот эти чернила закончились и дальше только один итог. Но он был ещё жив. Видимо, не выдохся ещё тот фломастер, что так часто меняет свой цвет, делая полосу то чёрной, то белой, то ещё какой, лишь бы не однообразно бесцветной.

В темнице стало ещё холоднее и совсем стемнело. Наступала долгая ночь. Грисы по ту сторону преграды зажгли едко шипящий ярко-жёлтый огонь и продолжили беседу ни о чём.

Кас, быстро проверив состояние старика, близко подошёл к стене, располагающей дверью, и начал всматриваться в самую большую щель. Прислушался. Делать было абсолютно нечего.

Оба стражника сидели за столом в непринуждённых, расслабленных позах. Похоже, это были грис и альнелон. На одном была натянута шапка, а на другом был капюшон задрипаной толстовки, но черты их лиц достаточно легко угадывались.

Вскоре в помещение зашёл третий персонаж. Было непонятно, к какой расе он мог относиться.

– Всем привет! – изрёк незатейливое приветствие гость.

Его голос показался Касу знакомым. Детально рассмотреть пришедшего он не смог, тот стоял в неудобном для обзора месте, около самого выхода.

– Тебя что сюда прислали, стеречь? – спросил грис у пришельца. – Рано ты пришёл, смена ещё не закончилась.

– Да вот, как прислали, так и пришёл, – ответил гость. – На кой я ещё тут могу сгодиться с такой ногой.

– Вот и понизили тебя, – мерзко рассмеялся альнелон. – Навсегда, или как нога не заживёт?

– Пока нога не заживёт, – сказал гость.

– Оружие-то хоть выдали? – спросил грис.

– Не, – ответил гость.

– Надо быть осторожнее, – предостерёг альнелон. – Ты слышал, что в темнице теперь не только блаженный сидит. Привели ещё настоящего человека и какого-то гриса! Очуметь, правда?

– Тоже мне невидаль, – сказал гость. – Человек.

– Заколебали они по Резервному миру шастать, – сказал альнелон-стражник. – Ну, так или иначе, поэтому мы тут вдвоём сидим. Теперь на двоих дежурства все, пока эти в зоопарке содержатся. Не знаю, что Дарин решит. В этом году он ушёл в запой раньше: его день рождения только завтра, а он уже никакой. Пока в себя не придёт, наверное, ничего не решит…

Гость кивнул и сказал:

– Вы бы погрелись в таверне. Там сегодня хорошая брага. К завтрашнему дню завезли и уже разливают. А я пока тут постерегу.

– Это хорошая идея, – сказал один стражник. – Я быстро сгоняю, всем принесу…

– Я бы тоже развеялся, – сказал второй стражник. – Давай, я схожу?

Первый возразил:

– Блин, у меня уже жопу тошнит столько времени на стуле сидеть!

– Сходите вместе! – предложил гость. – Ничего же не случится.

– Хорошая идея, – один из стражников тут же подскочил со стула. – Держи наган. Мы быстро. Вставай, жопу у него тошнит…

Два стражника ушли, а гость подошёл вплотную к стене темницы.

– Привет, Вирис, – сказал Кас. – Шустро скачешь.

– Всё равно болит, – пожаловался Вирис. – Я знал, что тебя поймают.

– Молодец, – съязвил Кас. – Дай сигарету.

– Тут нельзя курить. У вас там солома. Но я могу помочь. Мы обыскали твоё жилище, но я-то знаю, что у тебя ещё есть тайники. Расскажи мне про них, и я тебя выпущу. Честное слово.

– Честное слово? – недоверчиво сказал Кас. – Начнём с сигареты.

– Нету. Да и времени мало. Решай.

Кас хотел бы вытащить бревно из стены и перешибить этого Вириса, но смог только сказать:

– Я же пощадил тебя…

– Вот поэтому и я готов помочь!

– Это ты мне должен, а не я тебе!

– Ну, как знаешь, – сказал Вирис и отдалился от стены, опираясь на палку.

В этот момент дверь в строение отворилась, и, освещаемые несколькими электрифицированными цершерами, которые держали в руках сыновья Гришатре, в помещение вошли Дарин со своими вооруженными подчинёнными. Ну и сам Гришатре.

– Показывайте мне! – велел пьяный хозяин этого поселения. – Показывайте мне этого чёртова человека. Что стоишь, как там тебя, Бивис…

– Вирис, – сказал хромой грис.

– Что стоишь, Бивис, – повторил Дарин. – Отворяй ворота. Для моего зоопарка пришла беда…

Вирис поспешил отворить темницу, дверь в которую была заперта лишь на массивный засов. Не скоро, но он смог впустить авторитета со своей свитой к пленникам.

– Этот всё молчит? – спросил Дарин.

– Молчит, – сказал альнелон-стражник, быстро вернувшийся вместе с коллегой на место службы, так и не успев разжиться брагой, заметив, какая делегация направляется к месту его дежурства.

– И не жрёт? – спросил Дарин.

– Было раза три за неделю, – кто-то осведомил авторитета.

– И не кормить, – сказал Дарин. – Посмотрим, как запоёт. А что с человеком?

– Лежит, – сказал кто-то.

Дарин достал из-под ремня плётку и ударил ей в сторону Марка Семёновича.

Тот вскрикнул, пришёл в сознание, но не смог даже приподняться.

– Встать! – приказал Дарин.

– Зачем ты его бьёшь? – вмешался Кас.

– Ты, – обратился к нему авторитет, – тот самый торгаш, что со мной не хотел работать?

Кас начал оправдываться:

– Я не то, чтобы не хотел! Мы же отлично вели для тебя дела с Гришатре…

– Меня не приплетай, – сказал тоже находящийся под воздействием хмеля Гришатре.

Кас продолжил:

– Я никогда не говорил, что не хочу вести с тобой дел…

Дарин ударил плёткой старика ещё раз. Пьяные удары были не сильные и не точные, но этого хватило, чтобы Семечкин получил несколько болезненных рассечений.

– Прекратите, – попросил Марк Семёнович. – Я встану. Колено болит. И в груди…

– Сейчас исцелишься! – сказал Дарин и ударил старика ещё раз.

* * *

Аркадий Иванович пришёл в себя. Силуэты деревьев почти смешались с темнотой, превратившись в сплошной мрачный пейзаж.

Два гриса, уже почти обессиленные, продолжали тащить на себе пленника, но успели проделать не такой большой путь, как планировали.

Иваныч обратился к грисам:

– Если я встану на ноги, дело пойдёт быстрее.

Один из грисов быстро опустил его ноги на землю. Сказал, еле дыша:

– Так бы сразу нам и поведал! А то неси тут его!

– Так вы мне так по башке дали, что мне и говорить тяжело! – сказал Иваныч. Его голова действительно болела, а шея вовсе не ворочалась. – У вас есть чё из еды? С утра не ел!

Второй грис тоже опустил мужчину на уже остывшую землю.

– Хлеб будешь? – достал один грис из-за пазухи будто грязную, будто просто тёмную краюшку хлеба. – Вода закончилась.

– Не буду, – брезгливо сказал Иваныч. Верёвка сильно стягивала руки, пальцы почти не шевелились. – Развяжите руки.

– Зачем? – не понял мужчина-грис с ружьём.

Они разделили между собой краюшку хлеба и быстро её умяли. Но Иваныч ни разу не позавидовал их ужину. Он спросил у них:

– Вы в мире людей давно были?