Трудное счастье - София Джеймс

Вдруг до нее донесся едва различимый звук. Антония застыла неподвижно, прислушиваясь. Кажется, кто-то шел по темному коридору. И тут Антония заметила за тяжелой металлической решеткой чей-то черный силуэт. Приглядевшись, Антония поняла, что перед ней стоит Люсьен Говард. Английский капитан был с ног до головы одет в черное, а лицо закрывала низко надвинутая на лоб шляпа с полями. Не говоря ни слова, Люсьен предостерегающе приложил палец к губам, затем вставил в замок толстую проволоку, которую держал в руке, и принялся осторожно поворачивать. Две секунды, и раздался тихий щелчок. Открыв дверь, Люсьен взял Антонию за руку и вывел в коридор. Потом набросил ей на плечи и голову одеяло, в которое она тут же завернулась. На Люсьене были тонкие кожаные перчатки, очень теплые на ощупь. Антония почувствовала это, когда он взял ее за плечи и повел по коридору. Было так темно, что она не могла разглядеть, куда они направляются. Вскоре они вышли в другой коридор.

– Сюда, – прошептал Люсьен.

Это было первое слово, которое он произнес с тех пор, как возник возле ее камеры, подобно видению. В темноте Антония наступила на что-то острое и поранила ногу. Она ощутила резкую, острую боль, но не произнесла ни звука.

Затем Люсьен подсадил ее на высокий подоконник. Антония вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух и спрыгнула вниз. Лететь пришлось несколько футов, не меньше. Наконец она приземлилась среди густой высокой травы, смягчившей падение, и скатилась вниз по пологому склону. Когда Люсьен к ней присоединился, они со всех ног кинулись бежать, спеша поскорее уйти с открытой местности, окружавшей здание. Подальше от этих каменных стен, из-за которых пока не доносилось ни звука, навстречу холмам и занимающемуся рассвету. Отдышаться остановились, только когда очутились в густых зарослях кустов.

– Вот черт! – воскликнул Люсьен, заметив кровавый след, который за ней тянулся. – Давно это случилось?

– В одном… из… коридоров, – выговорила Антония, с трудом переводя дух после быстрого бега.

Тогда Люсьен подхватил ее на руки, обернул ее ногу плащом и нес на руках, пока они не вышли на берег ручья.

– Из воды не выходи. Держись середины русла – там, где поглубже. И не дотрагивайся до веток, – предостерег Люсьен.

Антонии не надо было объяснять, зачем эти предосторожности – сломанные ветки и упавшие листья могут навести преследователей на их след. Будучи дочерью командира партизан, все это она понимала сама, поэтому старалась идти очень осторожно.

* * *

Прошел час, потом два, потом еще два. Теперь солнце стояло в небе высоко, и горло пересохло от жажды. Несколько часов назад они оставили ручей позади и теперь шли по проселочной дороге. Холодная вода помогла остановить кровотечение, и теперь о порезе напоминала только неровная белая царапина.

Люсьен протянул ей флягу, которую наполнил водой из ручья. Антония сделала несколько глотков. Люсьен молча взял у нее флягу и тоже отпил из нее. Потом повернулся к Антонии. Взгляд его был холодным и суровым. Антония невольно поплотнее запахнула одеяло.

– Ну что ж, а теперь, сеньора Алехандра Фернандес де Санто-Доминго, вы расскажете мне, что с вами произошло, каким образом вы очутились в мадридском борделе и зачем изображали проститутку.

– Я не изображала…

– Хватит ломать комедию.

На этот раз ровный голос Люсьена дрогнул от едва сдерживаемых чувств. Спустя столько лет он снова предстал перед ней таким, как тогда, на севере Испании – осторожным, ловким, сообразительным и проницательным.

– Я пришел спасти вас от французов, потому что когда-то вы сделали то же самое для меня. Судя по тому, что мне удалось выяснить, вы продавали секретную информацию британской армии на протяжении трех лет.

Люсьен достал из кармана листок бумаги. Алехандра узнала в нем ту самую зашифрованную записку, которую переписала… вчера? Или уже позавчера?

– Удивляюсь, как французы ее не нашли. Вам очень повезло, сеньора. Этот ваш так называемый потайной ящик стола сразу бросается в глаза. Кстати, одна из женщин в борделе сказала мне, что вы владелица заведения, руководите его работой и сами клиентов не обслуживаете.

– Вот как? А она, случайно, не сказала вам, что Мария убита? Та самая пожилая женщина, с которой я работала. Вы с ней разговаривали. Ее убил французский солдат мимоходом… – Не в силах продолжать, Алехандра осеклась. – И что теперь? – сменила она тему. – Что со мной будет?

– Я больше не военный – ушел в отставку после Ла-Коруньи. Однако доставлю вас в стан нашей армии на севере. Там вы будете в полной безопасности.

И больше никаких обещаний. Люсьен спас Алехандру только потому, что хотел вернуть давний долг. Пути их снова расходятся. Казалось, нет смысла ворошить прошлое, но Алехандра не удержалась и произнесла:

– А ведь я вам писала в Англию. Впрочем, это вы и сами знаете.

Люсьен застыл, потом резко повернулся к ней:

– Не получал от вас писем. Когда это было?

– Сразу после того, как вы отплыли из Понтеведры. Потом еще писала из Мадрида. Хотела сообщить, что…

Алехандра умолкла, не в силах продолжать. Нет, она не может рассказать Люсьену об их сыне вот так, мимоходом, во время поспешного бегства. Да и трудно было заговорить с ним о Россе, когда выражение его лица было таким замкнутым, чужим, почти враждебным.

Ее сын заслуживает большего, чем пара слов, сказанных на ходу, после чего его отец сразу переведет разговор на что-то другое.

Алехандра смотрела на Люсьена и не понимала, кто-то же написал ей ответ? Кто-то из родных. Видимо, прочтя послание, знатное семейство схватилось за голову – девушка без титула на плохом английском писала, что граф Росс – отец ее внебрачного ребенка.

– После того как приплыл в Англию, я долго болел. Наверное, письмо потерялось.

– Да. Наверное, – тихо произнесла в ответ Алехандра и тяжело вздохнула. Она сожгла то послание из Лондона – вместе с величавым гербом вверху страницы и строками, разбившими ей сердце. Теперь казалось, что все это было давным-давно. На нее вдруг навалилась усталость. Хотелось рухнуть на землю и проспать сто лет, как та принцесса из народной сказки, которую когда-то рассказала ей мама. Но Алехандра – не принцесса. Она – преступница, шпионка, а теперь вдобавок беглая шпионка. А еще у нее нет ни денег, ни одежды. Только мучительная боль.

– Вам надо поспать, – произнес Люсьен. Совсем как в прежние времена, он сразу угадал, о чем она думает, и, как истинный джентльмен, сразу поспешил на помощь. – Как только дойдем до ближайшего городка, раздобуду вам одежду.

– Благодарю, Люсьен. За все.

Пусть даже вызволить ее из французской тюрьмы Люсьена заставила отнюдь не любовь, а чувство долга, Алехандра содрогалась при одной мысли, что ждало ее этим утром, не приди он за ней. А стоило подумать о том, как он рисковал. Если бы французы его поймали…