Зима - Евгений Гришковец

Тут вот какое дело,…я себе представлял, что… ну, это устроено одним образом, а оказалось, что оно устроено совершенно иначе. Точнее, не представлял,…у меня не было об этом никакого представления,…у меня было, скорее, ощущение… Хотя нет… У меня было больше, чем ощущение, но меньше, чем представление… О том, о чем я сейчас скажу. Короче…

Недавно я узнал, что машинисты и, вот эти, локомотивы, ну, то есть тепловозы, электровозы, ну вот эти,…на железной дороге… Но, главное — машинисты… на своих локомотивах…, не едут из,…допустим из,… Омска до Москвы, или из Челябинска до Хабаровска, или, я не знаю,… из Питера до Берлина, а на какой-нибудь не очень далекой станции…, ну, в смысле, выехали из Омска, доехали до ближайшей узловой станции, там у них состав отцепляют, разворачивают, подцепляют другой, и обратно в Омск. И так они все время, из Омска отъедут… и обратно в Омск. И так все время… И это ладно еще Омск или Хабаровск, а то вообще… какая-нибудь узловая станция с невнятным названием…, и они с этой узловой станции до другой узловой станции и обратно. И… вот так… туда — обратно, туда — обратно…

И не то чтобы я об этом думал, про машинистов и эти локомотивы. Это же странно — думать про локомотивы. Я никогда не мечтал быть машинистом, не представлял себе, что буду прощаться с женой перед долгим рейсом и говорить: «Дорогая, не волнуйся! Через неделю вернусь, не переживай, что со мной может случиться!» А она бы мне отвечала: «Осторожней, дорогой, я слышала в новостях, что на Урале такой снег, такие заносы, поосторожнее, не гони…» Нет, я так не думал и так не мечтал. Просто, ну я же ездил на поезде… На поезде! То есть садился на поезд, ехал в Москву или из Москвы… То есть все мы ехали… Ехал… Ел, спал, смотрел в окно, читал чего-то, беседовал… беседовали, скучали, выходили на станциях, курили… ну, то есть я-то не курю,…но тоже выходил со всеми, как бы покурить, просто так говорят — выйти покурить… Ну, то есть ехал поезд. Поезд! Не машинисты, паровоз, вагоны и я, а что-то целое, ну, то есть поезд. Целый поезд. А ведет его,…конечно, машинист. Вот так вот — долго, скучно, но… Вот так… Едем.

А тут я узнаю, что он-то едет до ближайшей узловой станции и обратно. И это мне как-то… я не знаю… ну… не понравилось. Просто я узнал об устройстве мира что-то такое, что мне не понравилось. Потому что, когда узнаешь, как что-то устроено… Не то чтобы это перестает нравиться, но от прежнего отношения к тому, об устройстве чего ты узнал,… ничего не остается… Может быть, тебе это и раньше не нравилось, просто начинает не нравиться по-другому. Понимаете… по-другому.

Просто все имеет свое устройство… И мне чаще всего совсем не хочется знать, как что-то устроено. Просто узнается об этом само собой. Или кто-нибудь крикнет: «Посмотри, посмотри… Скорей посмотри!» И ты посмотришь…, увидишь…, то, чего не надо было видеть. А еще, хуже того,… поймешь, как это устроено.

Вот тут я прошу внимания.

То, что я сейчас сделаю, никого не должно обидеть или оскорбить. Потому что я никого не хочу ни обидеть, ни оскорбить. Просто мне нужно объяснить… Но не просто объяснить, а чтобы еще стало понятно! Для этого мне нужно раздеться. Но раздеться не донага,… но а так раздеться… Раздеться не для того, чтобы, ну, чтобы… ну…, ну, понятно…, а чтобы про устройство рассказать… Я останусь в белье. Белье… Мое белье никого не оскорбит, …у меня вполне приличное белье. В общем, одну секундочку… Я сейчас.

Быстро раздевается, остается в трусах. Достает учебное пособие, изображающее внутреннее устройство человека. На нем человек изображен в разрезе, все внутренние органы выделены разными цветами. Хорошо видны кровеносные сосуды, почки, желудок, кишки и пр. Рассказчик устанавливает пособие на стул. Некоторое время смотрит на него. Потом показывает пальцем на нарисованные легкие, а потом показывает, где легкие у него.

Вот у меня такие вот легкие, я ими дышу. Они состоят из таких вот пузырьков, я через горло вдыхаю воздух, пузырьки раздуваются, когда выдыхаю — сдуваются, происходит реакция окисления от кислорода — это нужно, чтоб я жил. Вот это у меня желудок, вот здесь. (Показывает на схеме, потом на себе.) Вот это вот печень, вот это кишечник, вот тут у меня в животе очень много длинных таких кишок. Вот это кровеносные сосуды, вот так вот я ем, …еда по пищеводу попадает в желудок, потом дальше, дальше… Печень и почки тут что-то делают,…потом кишечник, ну,…и пища потом выходит, …ну,…понятно. Вот, в смысле, так вот все и происходит… во мне…

Небольшая пауза.

И вот как к этому относиться ко всему? Ведь я же понимаю, что во мне всего этого (показывает на схему) полным-полно, и что? Я же помню, как в школе увижу такую схему в кабинете биологии, или, того хуже, какие-нибудь заспиртованные органы, или лягушку с разрезанным животом, так у меня сразу руки слабеют, сразу становлюсь такой вялый, сразу начинаю гнуться во все стороны, потому что — ужасно это все, потому что кошка или собачка — красивая целая,…а по отдельности, то есть по частям — ужасная.

Ну а что с этим делать! Так оно устроено. Я отлично помню, как начал понимать, что я тоже имею устройство. Помню, как почувствовал, что мне надо дышать, что у меня грудь вот так вот движется…постоянно, что носом или ртом я втягиваю в себя воздух и что не могу этого не делать, и мне это не понравилось,…потому что — приходится. И то, что приходится моргать, — это ужасно. Потому что не могу не моргать. Оно само моргается. Это плохо.

Или вот, например, ты ложишься на правый бок, ну, спать или, просто, прилег. Лег на правый бок, и в носу правую ноздрю заложило, а потом повернулся на левый бок — правую ноздрю отпустило, а левую заложило. Значит, во мне что-то там перетекает, что-то там во мне происходит, какие-то сообщающиеся сосуды. И я это никак не контролирую, я не могу этим управлять.

Или вот сидишь за столом, что-нибудь выпил или съел, и в животе как заурчит, и кто-нибудь на тебя так посмотрит, дескать, ну как так можно… Но ведь это же не я урчу, я же не хочу этого, это вот это. (Показывает на нарисованные внутренности.) Или икнешь, не дай Бог,…и кто-нибудь так головой помотает, дескать…, а мне и самому стыдно, но я же не могу вот этим там у себя внутри управлять… В смысле, не я икал, не Я. Это оно икнуло (показывает на внутренности), но для всех-то это я икнул… А я что могу сделать… Только извиниться. Не буду же объяснять, что я не хотел этого делать, а что это там внутри само собой…, что мои кишки и мой желудок — это не Я. А где Я?

Ведь я же понимаю,…теперь уже понимаю, что мои руки это тоже не я. Вот, например, я хочу что-то нарисовать, и не что-то, а конкретно, срисовать какую-то картинку. И я вижу, как там нарисованы несложные линии. И вот какая-то линия идет, потом загибается и заканчивается, а мне нужно просто ее точно так же провести… Вот у меня в руке карандаш. Я вижу эту линию. Мне нужно просто в точности так же нарисовать. Я же ее вижу! И не могу. Значит, мои руки — это не я.

Или ноги… Вот я запомнил какой-то танец, помню последовательность движений и сами движения помню. Причем я их, можно сказать, вижу у себя в голове…А мои ноги не могут их повторить. Или по отдельности могут, а подряд — не могут. (Делает несколько нелепых танцевальных движений ногами.) Значит, мои ноги — тоже не Я, а просто мои.