Вычеркнутая из жизни - Альбина Нури

Улиц в Аракчеевке имелось всего пять: три вдоль и две поперек. Средняя продольная и оказалась Пролетарской. Хорошо хоть это запомнили точно. Въехав на Пролетарскую, Кира с Денисом поначалу решили высматривать белый кирпичный дом с пристройкой.

Однако примерно треть домов выглядела подобным образом, и они быстро отказались от этой бесполезной затеи. Поймали на улице пацаненка с большим квадратным ранцем и зеленым мешком для сменной обуви и спросили у него, где искать дом учителей Рахмановых. Мальчик тут же, без раздумий, указал на нужный дом.

– Ты ничего не путаешь? – усомнился Денис.

Дом был и в самом деле белый, кирпичный. Как Миля и рассказывала, большой, добротный, обнесенный полутораметровым зеленым забором. Вот только никакой пристройки не наблюдалось.

– Нет, – потряс головой мальчонка, – ничего не путаю!

– Ну, спасибо тебе.

– Не за что. – Ребенок побежал дальше, оставив Киру и Дениса в раздумье смотреть на Милин дом.

– Ладно, пойдем, – решил Денис и двинулся вперед. Кира за ним.

У калитки имелся звонок. Через пару минут дверь дома открылась, и к воротам заспешила женщина средних лет, очень похожая на Милю. Такая же худенькая, маленькая, усыпанная веснушками.

– Здравствуйте. – Она выжидательно улыбнулась, глядя на Киру и Дениса.

– Добрый день, – поздоровалась Кира. – Нам бы Милю повидать. Она вам, наверное, о нас рассказывала, мы ее институтские друзья. Я Кира, а это Денис.

На лице женщины застыло недоумение, которое быстро сменилось замешательством. Приветливая улыбка погасла.

– Кто мне о вас рассказывал? – осторожно спросила она.

– Как кто? Ваша дочь, Миля. Ну, Джамиля.

– Мою дочь зовут Дилярой, – холодно ответила женщина.

– Но я имею в виду вашу вторую дочь, – упавшим голосом сказала Кира.

И она, и Денис уже поняли: это очередной «провал».

Дверь дома снова отворилась, рядом с матерью Мили появилась еще одна женщина – тоже веснушчатая, но гораздо плотнее и крупнее.

– Мам, что такое? Это кто? – спросила она высоким голосом, похожим на Милин.

Может быть, теперь наша Миля – вот эта самая Диляра, подумалось Кире.

– Диля, эти люди спрашивают Джамилю, – растерянно сказала мать.

– Что это значит? – строго спросила та. – Мама, иди, я сама разберусь.

– Но я ведь…

– Мама, иди. – Диля чуть возвысила голос.

Женщина окинула их на прощание настороженным взглядом и молча скрылась в доме.

Диляра дождалась, пока дверь за ней закроется, насупила брови и пошла в наступление:

– Кто вы такие? Что вам нужно?

– Послушайте, – вступил в разговор Денис, – мы никому не хотим ничего плохого. Мы ищем девушку, нашу однокурсницу, Джамилю Рахманову. Похоже, мы ошиблись, и ее здесь нет. Так что уже уходим. Простите, если чем-то обидели вас и вашу маму.

Его импозантная внешность и мягкий голос с убедительными интонациями, видимо, растопили сердце женщины. Она немного оттаяла и добавила более приветливо:

– Да ладно, какие обиды? Вы, я смотрю, вроде приличные люди. Просто все так совпало… У мамы… – Она оглянулась на дом и заговорила тише. – У мамы действительно была дочь Джамиля. Моя младшая сестра. Она родилась давно, я тогда только в школу пошла. Плохо ее помню, сама соплюшка была. Так вот, Джамиля умерла от пневмонии, ей еще и года не исполнилось. Сами понимаете, мама сейчас расстроилась.

Диляра вдруг стала говорливой. Вываливала на них информацию, не замечая, какое впечатление производят ее слова.

– А, ну тогда все ясно, – Кира попыталась улыбнуться, – мы поедем. До свидания. Извините нас еще раз.

– Погодите, – остановила их, спешащих укрыться в машине, Диляра. – А вы точно знаете, что ваша Джамиля именно из Аракчеевки?

– Вообще-то, нет, – промямлил Денис. – Может быть, она живет в Арске. Или в Азнакаево. Да, скорее всего, где-то там.

– У нас точно таких нет, – добила их Диляра, доброжелательно улыбнувшись, – даже не ищите, не мучайтесь.

– Спасибо, – вымученно улыбнулись Кира и Денис.

Им не терпелось сесть в машину и побыстрее убраться из Аракчеевки. Только выехав на трассу, Денис нарушил тяжелое молчание:

– Да, дела. Ты как, ничего?

– Я-то ничего. А вот Миля… Получается, она умерла младенцем, – потрясенно выговорила Кира.

– То-то ее Ленькина мать вспомнить никак не могла! А иначе как бы она забыла, если мы везде все вместе тогда ходили?! И у Леньки дома тыщу раз были?

– Точно. – Кира прикрыла глаза и потерла виски. – И потом, Елена же учительница, а Миля из учительской семьи. Она на этой почве постоянно с Милей общалась. Выделяла ее. Слушай, я только что вспомнила: Елена даже их с Ленькой поженить одно время мечтала!

– А ведь правда, – улыбнулся было воспоминаниям Денис, но улыбка его быстро увяла. – И все-таки именно Милю-то она и не помнит.

– Понятно теперь почему. Она меньше года прожила.

– Но мы-то помним!

– Мы – да. Для нас Миля абсолютно реальный человек, – задумчиво протянула Кира и замолчала.

Уже вечером, когда они втроем сидели на кухне у Киры, отогревая тело и душу крепким чаем, Денис сказал:

– Получается, нас осталось трое. Миля сгинула, Ленька повесился. Мы пока живы.

– Именно что пока, – сжала зубы Эля.

Отмытая от больничного запаха, укутанная в Кирин синий махровый халат, она сидела на кухонном диванчике. Тихо гудела стиральная машина, переворачивая в барабане Эльвирины вещи. Заезжать домой она не стала, прямиком из больницы направилась к Кире.

Если честно, Элка боялась новых стрессов. Мало ли что ее ждет дома. От прежних-то потрясений не вполне отошла. У Киры ей понравилось: чисто, красиво, продумана каждая мелочь, и человеку в этом доме легко, приятно, комфортно.

– Короче, обо всем договорились. Завтра с утра приеду и решим, что нам делать. Сегодня все равно ни до чего не додумаемся. А мне домой надо съездить. – Денис поднялся со стула. – Хотя и не хочется.

– Боишься? – сочувственно улыбнулась Эльвира.

– Есть маленько.

– Может, поужинаешь?

– Да нет, я же все-таки домой еду. Жена не даст с голоду помереть.

Денис одевался в прихожей, Кира и Элка стояли рядом.

– Все, девчонки, я пошел.

– Пока, Денька, – ответила Кира. – До завтра.

– Пока, – тихим эхом откликнулась Элка.

«Раньше хохмила бы, шуточки отпускала, тормошила нас, – подумал Денис, – а теперь стоит, как тень бесплотная. Станем ли мы прежними? Вообще – останемся? Или исчезнем, как Ленька с Милей?»