Парламентеры (сборник) - Владимир Васильев

– И что? – поинтересовался минутой спустя Веня. – Клюнули эти центавряне на вашу липу?

– Не знаю, – пожал плечами Зоран. – Сигнал к ним дошел года за четыре. Мы честно сфабриковали картинку и сопутствующие данные пустынной Земли, начисто лишенной атмосферы воды и, разумеется, жизни. Но на Центавре, понимаешь ли, не успокоились. Ты о тазионарном сканировании слыхал что-нибудь?

– Здрасьте, – фыркнул Веня. – Это как раз то, чем занимался последние два года я.

– Знаешь, стало быть, – кивнул Зоран, наливая по третьей. – Так вот, эти сволочи перестали посылать беспилотные аппараты, а взамен занялись этим самым сканированием. Приходится и это перелицовывать на пустынный лад.

– Ну, – Веня глядел на наполненную рюмку уже определенно с вожделением, – мы ведем себя точно так же. Марс сканируем, Венеру, Меркурий, спутники… Давай еще по одной, что ли?

– Давай, – Зоран очнулся. – Давай за космос. Люблю я его все-таки… хоть и командуют его освоением сплошные сволочи.

Выпили.

«Да уж, – думал Веня, жуя сосиску. – Конечно. Не эти уволившие Зорана сволочи корпят ночами над отчетами и ломают головы над теми же аномалиями данных сканирования. Ну откуда, скажите на милость, взяться в отраженном сигнале одному сдвигу и двум всплескам? И потом, как вообще могут возникнуть всплески в зонах когерентного отражения? Бред ведь… Бред, данный нашим датчикам в ощущениях…»

– Знаешь, в чем главная головная боль наших умников с «Омеги-двенадцать»? – продолжал выбалтывать служебные секреты захмелевший еще больше Зоран. – Ты как спец должен понимать. Если искажать отраженный тазионарный поток, в нем возникает какой-то сдвиг и какой-то всплеск, кажется, даже не один. Свойство такое паршивое. В естественных условиях его быть не должно вроде. Вот наши начальнички и боятся, что на Центавре заподозрят неладное и пошлют пилотируемый корабль. А живым инопланетянам голову морочить гораздо труднее.

Очередная наполненная рюмка выпала из рук Вени. Брызнула водка – на скатерть, на пол, на безработного Зорана Радманицу. Зоран с изумлением уставился в округлившиеся глаза Вени.

– Твою мать! – пробормотал Веня. – Пустыня, значит! Красная безжизненная пустыня! И при этом – один сдвиг и два всплеска в отраженном потоке!! И никаких шансов заслать к Марсу нормальную экспедицию!! С такой-то полуживой космонавтикой, когда один отдел не ведает, чем занимаются остальные!! Твою мать!!!

Веня с грохотом хватил по столу кулаком.

– Ты чего? – испуганно промямлил Зоран, на всякий случай придерживая графин с остатками водки. – А, Веня?

Но тот уже малость успокоился и сел.

– Да ничего, собственно. Просто я понял: у марсиан есть своя станция «Омега-двенадцать». Или как там по-ихнему, по-марсиански? И я даже не слишком удивлюсь, если с этой станции всех скоро к чертовой матери поувольняют. Дай только долететь до «Гелиотропа»…

© Сентябрь 2002

Москва, Соколиная Гора

– Пятьдесят процентов, – мрачно сказал Шарятьев.

Это были первые слова с момента, когда Фрея окривела и Шарятьев пошел визуально оценить степень работоспособности основных групп органов.

Маккензи оторвался от сшивателя, сдвинул с глаз линзы и вопросительно уставился на коллегу.

– В каком смысле пятьдесят?

– В прямом, – навигатор оставался мрачным, как набрякшая грозой туча. – Вся правая сторона отнялась.

– То-то я смотрю, данные пошли с утра какие-то левые, – легкомысленно выдал натужно бодрящийся Хомуха.

Провинившийся трассер пытался острить, пытался разрядить обстановку, но остальные почему-то веселиться не желали.

Капитан не замедлил окрыситься:

– А ты помолчи, остряк, блин! Кто две подряд вариативности проспал? Р-распылю, блин! Скормлю активатору!

Хомуха немедленно съежился, притих и чуть ли не носом уткнулся в мутноватую линзу обозревателя. В рабочей области кое-как виднелась половина ближайшей звезды – косматого желто-оранжевого солнца раза в четыре больше размерами, чем ожидалось, и жиденькая россыпь тусклых огоньков, наиболее ярких из далеких звезд.

– Кой черт нас сюда понес, – пробурчал Маккензи и надвинул на глаза линзы. Сшиватель в его руке хищно зашевелил хоботком на хромированном кончике.

Судя по решительному виду Маккензи, можно было с большой долей уверенности предположить, что органы, ответственные за ориентировку, бинж (иными словами – биоинженер) вылечит еще до полуночи. Однако ориентировка – только полдела. После второй вариативности Фрея окончательно окривела и впала в ступор. Половина систем вырубилась, другая половина принялась безбожно врать. Экипаж не сразу осознал, что к чему: полеты на Фрее и ее сородичах почти всегда проходили как по маслу, и людям в рейсах приходилось большею частью бездельничать. Да и в исследовательской фазе живой корабль многие функции трудолюбиво взваливал на себя – при условии, конечно, что его вовремя и досыта кормили.

* * *

На Фрее их было шестеро – капитан Гижу, навигатор Шарятьев, биоинженер Маккензи и рядовые трассеры – Ба, Хомуха и Мрничек, люди без определенной специализации, вроде матросов на древних парусниках. Поди туда, принеси то, подай это. Жри ром и не отсвечивай, когда не следует. Ну, и веди корабль по трассе, разумеется, в свою смену. Стартовали с Венеры за здравие; до орбиты Плутона браво скакали по узловым точкам, вовремя просчитывали и огибали попутные вариативности, потому и не вляпались ни в какое дерьмо вроде астероидного пояса или недокументированного облака космического мусора. За пределами Солнечной стало полегче, мусора тут сроду не водилось (не успел долететь от начала космической эры), а который водился в незапамятные времена – давно истлел под бомбардировкой нейтрино до полного исчезновения. Хотя бывалые люди говорили, что шанс наткнуться на древний корпус мертвого космического корабля все еще сохраняется. Мертвой материи нейтрино до фени – так и будет миллиарды лет болтаться в межзвездной пустоте, пока какой-нибудь болван не въедет на полном ходу. Тут-то ему, болвану, полный швах и настанет.

Фрея, ведомая поочередно всеми, включая Маккензи и Гижу, поначалу вела себя вполне адекватно, даже когда болван Хомуха проспал первую вариативность. Задели в ходовом режиме какую-то жиденькую туманность, оболочка тут же зафонила, но Фрея осталась спокойна, и капитан подумал было, что пронесло, но уже на следующей смене болван Хомуха проспал вторую вариативность. Результат не замедлил сказаться – бедный корабль, свято веривший в то, что его ведут по межзвездной пустоте, так и не успел толком вывалиться в нормальное пространство, еще в полуфазе погряз в какой-то нелепой металлической сетке, обнаружившейся в пределах звездной системы. Сетку он, конечно же, прорвал, но и из ходового режима тут же выпал. Да еще все линзы отчего-то погасли и оболочка зафонила так, что экипажу пришлось сожрать по целой упаковке антидота.