Гнев троллей - Кристоф Хардебуш

Были здесь также стражники в роскошных доспехах, большей частью силки, молчаливость и преданность которых очень высоко ценилась.

Носильщики очень осторожно опустили паланкин, и под его позолоченными ножками зашуршал мелкий гравий. Камрос поднялся с мягких шелковых подушек.

Радушный хозяин стоял в нескольких шагах, окруженный слугами, которые ловили каждое его слово.

В таких случаях протокол был очень строгим, и Камрос знал, что не имеет права даже на малейшую ошибку. Он подошел к Бариксесу, остановившись в семи шагах от вельможи. Было бы невежливо заговорить первым, и, так как ни один из слуг не доложил о нем, ему надлежало ожидать, пока на него обратят внимание.

Чиновник воспользовался этим временем, чтобы незаметно оглядеться. Дворец стоял на холме, на склонах которого был выстроен весь Колхас. Вид открывался грандиозный. Отсюда можно было наблюдать роскошные дома других вельмож, а ниже — долину, каменное сердце города, средоточие могущества империи: район храмов и дворцов, откуда исходили религиозные и политические амбиции империи, которую никогда не покидало лето. Величественные купола и крыши сияли золотом в теплом утреннем солнце. С течением столетий район сильно разросся, устремляясь не только вширь, но и ввысь. Он превратился в настоящий лабиринт из храмов, дворцов и роскошных управленческих зданий, который для непосвященного представлял собой невероятный беспорядок зданий, площадей и улиц, переплетающихся, лишенных каких-либо барьеров и границ.

Однако такие знатоки, к каким причислял себя и Камрос, видели эти незримые границы, могли различить иерархию, внешние проявления которой скрывала помпезная архитектура.

Храмы находились в самом сердце Колхаса, хотя их влияние было невелико. Уже несколько столетий, как религия стала скорее личным делом, а священники едва ли обладали каким-то влиянием на власть имущих этой страны. Хотя чиновники подозрительно относились к ним; ведь недаром глубоко укоренившаяся вера стоила головы уже минимум двум императорам.

Важнее были административные здания, построенные тоже в виде храмов, в которых, однако, почитали абсолютно земных богов: богатство, силу, эффективность. Божества, перед жертвенными алтарями которых Камрос преклонил колени.

Такому мощному государству, как золотая империя, было необходимо правительство, которое могло справляться с многочисленными проблемами. И бюрократы создали такой аппарат. За много столетий своего существования этот аппарат раздулся, стал самовластным, а иногда даже слишком самовластным, но он был настоящим сердцем империи, артерии которого в заботе о благосостоянии и безопасности доходили до самых далеких провинций. Император был мозгом. Но без сердца и крови, которая качалась по артериям, империя давно развалилась бы.

Нынешний властитель знал об этом, ведь он сам когда-то был чиновником, и теперь относился к бюрократии с соответствующим уважением. Но одновременно он заботился о том, чтобы различные влиятельные слои общества сохраняли паритет по отношению друг к другу и ни в одних руках больше не могла бы сосредоточиться такая власть, которая однажды оказалась у Золотого Триумвирата. Это была сложная игра, и император мастерски владел ею.

— А, ты, должно быть, Камрос. — Бариксес начал разговор в покровительственном тоне, вернув мысли чиновника с небес к делам земным.

Подобранные именно таким образом слова приветствия были хорошим знаком и указывали на определенную открытость по отношению к делу Камроса. Бариксес повернулся к чиновнику. На нем были одеяния из самых изысканных шелковых тканей с самыми дорогими красками, которые только можно было отыскать в империи. Его пальцы были унизаны золотыми перстнями, а темные волнистые волосы заколоты сзади гребешком, инкрустированным драгоценными камнями. Он был на удивление стройным, учитывая, что каждая трапеза была для него праздничной, а черты его лица сохранили молодость, насколько это можно было распознать под отлично нанесенным макияжем.

— Так и есть, — ответил Камрос несколько более формально.

— Ларцанес сообщал мне о тебе только хорошее. Ты женат на его дочери?

— Да, я удостоен счастья быть принятым Ларцанесом в качестве зятя.

— Пройдемся немного? Скоро будут кормить зверей, а я люблю наблюдать за этим, — заявил Бариксес с открытой улыбкой.

Слова вельможи и его поведение оказали свое действие. Тщательно подготовленные ответы утратили актуальность; Камрос не рассчитывал на такой открытый и прямо-таки дружелюбный прием. Ларцанес заверил, что замолвит за зятя доброе словечко, но такой прием явно был чем-то большим, чем просто любезностью. «Я должен быть осторожен. Он опутывает меня невидимыми нитями. Словно паук, перед тем как съесть жертву».

— Для меня это будет радостью, — несколько неуклюже ответил Камрос и последовал за Бариксесом в сад.

Рабы отправились следом, хоть и держались на приличном расстоянии.

— Должен поздравить тебя. Я слышал, что ты стал преемником старого Анфанеса.

— Было сочтено целесообразным назначить меня на эту должность. Надеюсь, что окажусь достойным ее.

Такой ответ вызвал у Бариксеса тихий смех. Возможно, причиной этому была его умеренность во всем… или ему было известно, по скольким головам пришлось пройти Камросу для достижения своей цели.

— Ты точно будешь. Я уже давно знаю Ларцанеса. Он не стал бы хвалить тебя, если бы не одобрял твоих действий. И не стал бы заключать с тобой союз, если бы не надеялся что-то извлечь для себя. Твоя семья, хоть и уважаемая, не имеет знатного имени. Твои средства довольно велики, но не настолько, по сравнению с другими почитателями красоты его дочерей. Значит, Ларцанес полагается на то, что ты еще приобретешь и имя, и богатство.

Собеседники дошли до низкой изгороди, за которой был вырыт глубокий ров. По ту сторону рва был широкий луг, на котором бродила дюжина хищников: размером с небольшого осла, мощные тела и впечатляющие челюсти, шерсть коричневого окраса с темными пятнами. Когда люди приблизились, некоторые из животных подняли головы, но большая часть неподвижно лежала на солнце.

— Ты знаешь, что это за звери? — спросил Бариксес и, после того как Камрос отрицательно покачал головой, объяснил: — Это ниальги с востока. На языке тамошних дикарей это слово означает неустанные преследователи. Они образуют стаи и считаются выносливыми охотниками. Если они нашли себе жертву, то не отстанут от нее. Даже львы обходят их. У ниальгов очень тесная взаимосвязь, и стая всегда действует сообща.

— Они выглядят очень экзотично.

— Экзотично? Так тоже можно сказать. Но я бы скорее назвал их отвратительными. Что, однако, не мешает восхищаться ими. Подожди.

По прошествии некоторого времени к собеседникам подошли еще слуги. У них были длинные палки и жилеты из толстой ткани.

— Это для защиты, — объяснил Бариксес. — Ниальги — хитрые и уже несколько раз нападали на своих кормильцев. Эти звери могут одним укусом раздробить кость, словно она тонкая палочка.