Герой ее романа - Инга Берристер

И вот теперь больше не вернется. И больше не причинит никому зла — ни ее отцу, ни Рут, ни Элис, ни кому-то другому. Все кончено. Точка!

Неожиданно Дженнифер нахмурилась. Оказывается, она уже у себя в спальне. Вот только как сюда попала? И что здесь делает Мэттью, почему он закрывает за собой дверь?

— Послушай, может, мне кому-то позвонить? Кому-нибудь из твоих подруг? — поинтересовался он.

Дженни упрямо замотала головой. Нет, зачем кому-то что-то объяснять. Лучше не надо.

— Хочу побыть одна. Мне так будет лучше…

Ей было не по себе, но как-то по-особому не по себе. Ее словно охватил легкий приступ головокружения, и теперь ей хотелось забиться под одеяло и лежать там, свернувшись комочком, никого не видеть и не слышать.

До кровати оставалось около метра, но каждый шаг давался Дженнифер с превеликим трудом, словно ее ноги налились свинцом и буквально приросли к полу. Затем кровать почему-то начала подрагивать и расплываться, а пол неожиданно ушел из-под ступней. Девушка вскрикнула, покачнулась и… В следующий момент Мэттью уже был рядом, и Дженнифер обнаружила себя в его объятиях.

Она закрыла глаза, словно спасаясь от головокружения или, наоборот, отдаваясь во власть ему. Только это было уже иное головокружение, теплое, легкое и упоительное, словно весенний ветер. Дженнифер почувствовала, что не в силах сопротивляться. И хотя она все еще пыталась повторять про себя, словно некую раз и навсегда заученную мантру, что Мэттью принадлежит прошлому, что любовь только помеха и можно прекрасно прожить и без нее, слова этой мантры оказывались пустыми. И куда только подевалась их магическая сила?

Неожиданно Дженнифер вновь ощутила себя молоденькой девушкой, мечтающей об объятиях возлюбленного, сгорающей от желания как можно скорее ощутить прикосновение его губ, его рук, его тела.

— Мэттью…

Она прошептала его имя, обвила руками его шею и, закрыв глаза, с упоением стала вдыхать до боли знакомый мужской запах.

— Мэттью…

Она повернула голову, пытаясь отыскать его губы, и услышала, как он назвал ее по имени. В голосе его звучала мольба, призыв, страстное желание…

Он взял в ладони ее лицо и жадно припал к губам, словно пытаясь утолить мучившую его жажду.

Когда-то давно, в той, иной жизни, он уже целовал ее так же жадно, захлебываясь от страсти, а их сердца бешено бились в унисон друг другу и охватившему их желанию. Тогда страсть обрушивалась на них как лавина, сметающая все на своем пути, и противостоять ей было бессмысленно. Можно было только покориться, отдаться ей во власть, позабыв обо всем на свете. А мир вокруг пусть подождет.

Когда-то, много лет назад, она уже испытала подобную необходимость полностью, без остатка раствориться в нем, стать его частью — так, чтобы они оба стали неделимым целым. Дженнифер страстно прильнула к любимому мужчине. Она уже когда-то потеряла его. Потеряла, как лишилась — и навсегда — собственного отца. Но отца уже не вернуть, а он, Мэттью, здесь, живой, и она сейчас ощущает его тело, его силу, его любовь.

Ее охватила страсть, та самая страсть, которая сметает все на своем пути, подобно цунами или лесному пожару, не оставляя места другим чувствам.

Состояние, в котором оказалась Дженни, было подобно тому, как если бы она вдруг лишилась одновременно слуха, зрения и речи, а ее поведение стало неподвластно какой-либо логике.

Мэттью застонал. Дженнифер мгновенно пробудилась от этой сладостной комы и далее действовала так, как подсказывал ей древний женский инстинкт. Ее руки скользнули по его спине вниз, достигли талии и опустились на мускулистые ягодицы, прижимая его как можно крепче к собственному телу. Так она отвечала на его беззвучный призыв и раньше, в те далекие годы, и ее ласковые и одновременно страстные прикосновения к его телу становились прелюдией к старой как мир любовной игре мужчины и женщины.

— Дженнифер… — Его голос прозвучал низко и хрипло. Мэттью явно не терпелось перейти к следующему этапу этой игры.

— Да, да, я знаю, — прошептала она в ответ, оторвавшись от его жадных поцелуев, и буквально взмолилась: — Раздень меня, Мэттью. Раздень поскорее. Я больше не могу. Умоляю тебя…

И, как будто бы желая подчеркнуть свое нетерпение, она, издав негромкий стон недовольства его нерасторопностью, сама начала расстегивать блузку. Мэттью был не из тех мужчин, которые позволяют низвести занятие любовью до уровня тоскливой фамильярности, безрадостной рутины, когда уже больше незачем проявлять пылкость первых дней юношеской влюбленности. Зная это, Дженнифер не стала лишать себя упоительной возможности собственноручно освободить возлюбленного от остатков одежды, постепенно открывая для себя его восхитительное обнаженное тело. Дрожащими от нетерпения пальцами, она принялась расстегивать пуговицы его рубашки. Всякий раз, когда очередная пуговица упорно не желала расстегиваться, из груди Дженнифер вырывался мучительный стон.

— Помоги мне, Мэттью, — сердито потребовала она. — Я хочу видеть тебя, ласкать тебя, целовать тебя… я хочу тебя!

В следующее мгновение рубашка распахнулась, открыв взгляду его мускулистую грудь. Взявшись расстегивать остальные пуговицы, Дженнифер не сразу заметила напряжение, внезапно охватившее тело Мэттью, и то, как изменился ритм его дыхания. Его кожа оказалась более смуглой, чем она предполагала или помнила, — скорее всего, из-за долгих лет, прожитых в жарких странах. Мускулы же, как ей показалось, сделались еще более крепкими и рельефными, волосы на груди потемнели и стали гуще, придавая ему какую-то особую мужскую соблазнительность.

Не в привычке Дженнифер было пристально рассматривать обнаженное мужское тело. После того, как Мэттью на долгое время исчез из ее жизни, его место так никто и не занял и у нее не было возможности сравнить его с другими мужчинами. Тем не менее инстинкт подсказывал ей, что вряд ли кто-то мог сравниться с ее возлюбленным. Таким мускулистым, красивым телом мог похвастать редкий мужчина его возраста. Девушка восхищенно прикоснулась к волоскам на его груди, задумчиво провела пальцем вниз по всему торсу.

— Дженнифер…

Она замерла от хрипловатого звучания его голоса и вопросительно заглянула в глаза.

— Дженнифер! — повторил Мэттью, отвечая умоляющим взглядом на ее немой вопрос. На мгновение он закрыл глаза, а когда снова открыл, простонал: — Иди ко мне. Хватит меня мучить. Если не перестанешь, то я в ответ стану мучить тебя.

И не оставив ей ни секунды на раздумья, принялся срывать с нее остатки одежды. Похоже, что ему потребовалось не более секунды, чтобы сорвать с нее шелковую блузку и лифчик. После этого нетерпеливые пальцы взялись за пояс ее брюк. В следующее мгновение, зная, что это ему всегда нравилось, Дженнифер уже целовала его шею, как когда-то давно, годы тому назад.

Скоро ее брюки соскользнули на пол. Мэттью с величайшей осторожностью и нежностью принялся ласкать восхитительные холмики ее груди, изредка касаясь вишенок отвердевших сосков. Дженнифер застонала от сладкой истомы. Прижав разгоряченное лицо к его плечу, она гладила его спину, с трудом удерживаясь от того, чтобы не впиться в нее ногтями.