Наследие - Стивен Сэвил

Раз… два… три!

Он выпрыгнул из открытого проема, сильно ударился о твердую неровную дорогу и покатился кубарем.

- Эй! - воскликнул Кеннет.

Фишер вскочил на ноги и метнулся в подлесок, надеясь, что деревья прикроют его бегство. Он рвался вперед, оскальзываясь и спотыкаясь, но продолжая углубляться в чащу. Ветки и листья хлестали его по лицу. Кусты ежевики в кровь раздирали руки. За спиной Фишера раздавались крики преследователей, ломившихся сквозь лес следом за ним.

- Я чую тебя, Фишер! Ты не скроешься! Тебе некуда бежать, и твой страх воняет! Так что давай удирай! - Насмешливый голос Кеннета подстегивал беглеца. - Улепетывай, пока твое сердце не лопнет! Твоя кровь будет лишь горячей! Скоро мы все наедимся!

Нет, пожалуйста! - молил Фишер, вскидывая тяжелые ноги и заставляя энергичнее работать непослушные руки. В лесу было почти невозможно бежать. Легкие горели. Бедра и икры жгло как огнем. Он поскользнулся на подгнившей палой листве и налетел на кучу бурелома. Едва удержавшись на ногах, Фишер нырнул под огромный, нависающий над головой сук. Отводя от лица упругие ветки, он добрался до гнилого ствола, к которому так хотелось прижаться и замереть, но человек оттолкнулся от дерева. Задыхаясь, Фишер продолжил лихорадочную гонку. Насмешки Кеннета приближались, торопя его. Он шатался, спотыкался, но бежал, хотя ноги так и норовили подогнуться, увлекая тело на землю.

Он слышал, как преследователи окружают его, играют с ним, гоня туда, где они решили его убить: Кеннет позади, Саския слева, Ина справа. Они звали его, заставляя кидаться в разные стороны, пока ноги, наконец, не отказали беглецу.

Всхлипывая, Фишер поднял глаза на приближающегося Кеннета, чье лицо превратилось в маску чудовища, кем он и был на самом деле. Саския больше не выглядела небесным созданием, ее демоническое лицо ожесточилось; Ина, стоявшая возле своей сестры, тоже свирепо, по-звериному скалилась.

- Он мой, - заявила Саския, присаживаясь на корточки возле Фишера. Она протянула руку и ласково погладила его по щеке. - Он всегда был моим.

Фишер плюнул ей в лицо.

- Лучше умереть!

- О, ты умрешь, поверь мне, умрешь. - Ее пальцы нашли на шее трепещущую жилку. Девушка втянула носом воздух, наслаждаясь запахом чужой жизни. - Кровь… какую дивную музыку рождает она.

- Давай же, - поторопила сестру Ина.

- Давай-давай! - крикнул Фишер. - Прикончи меня, уродина! Жри!

Саския провела ноготком по его щеке, прочертив ярко-алую кровавую полосу. Она наклонилась, лизнула кровь языком и размазала ее по своим губам.

Фишер похолодел. Он не шевелился. Он не паниковал. Он не зажмурился.

Он встретился взглядом с Саскией и рявкнул:

- Давай же, черт тебя побери!

Фишер почувствовал ее зубы на мягкой плоти своего горла и в последнюю секунду ожидания смерти услышал неожиданный звук: громкий вдох. Он поморщился от легкого укола, но боль отчего-то совсем не походила на муки тех, кто стал пищей для вампира, уже погрузившего зубы в тело жертвы. Саския не отдалась страсти насыщения. Ее голова вдруг запрокинулась, глаза широко распахнулись. Окровавленный серебряный наконечник стрелы торчал из горла вампира, в струящихся волосах запуталось оперенное древко. Фишер дотронулся до своей шеи. Она была мокрой от крови, которая сочилась из царапины, нанесенной стрелой. Вторая стрела вонзилась Саскии в спину, и острие вышло из груди. Губы девушки шевелились в немом крике. Она рухнула на руки Фишера, и он держал ее, не зная, что еще делать.

А тем временем град стрел осыпал прогалину, поразив Кеннета в грудь, отбросив его назад и швырнув, уже мертвого, на спину. Ина заработала три стрелы в грудь и одну в лицо.

На поляну вышли шестеро. Быстро и ловко они обезглавили вампиров-циркачей и начали рыть две отдельные неглубокие могилы: одну для трех голов, другую для тел.

- Сегодня твой день,- сказал один из них, юноша с соломенно-желтыми волосами, закидывая за плечо свой лук и помогая Фишеру встать.

Со смертью Саскии Фишер ощутил неприятную пустоту внутри. Он как будто потерял что-то. Часть себя самого. Это было неправильно, ненормально. Она была не человеком. Монстром. Она несколько дней кормилась им, высасывая из него жизнь. И все же там, где она была недавно, осталась боль. Он тряхнул головой, пытаясь отогнать непрошеное чувство. Она мертва. Он жив. Вот и все. Конец истории.

- Позволь-ка взглянуть, - произнес лучник. Фишер задрал голову, открывая на обозрение неглубокую рану. - Сядь. - Фишер послушался. Мужчина вытащил из кармана иголку с ниткой и флягу. - Глотни, не стесняйся, а я зашью это. Тебя надо заштопать, иначе рана не заживет нормально.

Фишер откупорил бутылочку и хлебнул от души. Спирт обжег горло.

Орудуя над раной, лучник непрерывно болтал:

- Ты счастливчик, приятель. Еще минута - и мы бы отрубили твою голову и закопали ее вместе с остальными тварями. Так, глядишь, и поверишь в Сигмара, а?

- Не думаю, что когда-нибудь еще поверю во что-нибудь.

- Не разговаривай, стежки натягиваются. Я попробую ответить на твои вопросы так, чтобы тебе не пришлось их задавать. Меня зовут Ральф Бауман. Я служу Оттилии, в великой армии Дома Недочеловеков, под командованием Ганса Шлиффена. За последние месяцы мы сталкивались со множеством, так сказать, воскрешений мертвецов вдоль границ Талабхейма, и вот сама Оттилия послала нас урегулировать ситуацию.

- Все гораздо хуже, чем вы думаете. Нежить восстает по всей Сильванни, - заговорил Фишер, игнорируя наставления лучника. - Покойники поднимаются по зову Влада фон Карстена. Этот человек - чудовище. Человек? Ха! Он не человек. Он давно лишился всего человеческого. Он граф вампиров, он монстр. Он погубил тысячи, только чтобы вернуть их к жизни безмозглыми зомби. Я видел это собственными глазами на празднике Гехаймниснахт. Это была бойня. Каждого, кто встает против него, он уничтожает и заменяет одним из своей породы кровососов. И умершие не знают покоя. О нет, он собирает армию мертвецов, чтобы вершить кровавую работу!

Бауман оставался бесстрастным, пока не закончил зашивать рану, но едва сделав последний стежок, он начал действовать, и действовать стремительно. Лучник кинулся через прогалину к своим соратникам, сжигающим трупы вампиров, и возбужденно пересказал им все, что слышал. Да уж, их маленькому отряду не справиться с армией мертвецов фон Карстена.

Оказаться на безлюдной земле между армиями живых и мертвых означало верную смерть, и никто из них не питал по этому поводу каких-либо иллюзий. Как они все понимали, смерть от рук графа вампиров - это не та чистая смерть, какую заслуживают солдаты. Эта смерть является омерзительной бесконечной нежизнью восставшего из гроба зомби, который пополнит ряды бессмертной армии Влада фон Карстена.

Им надо было вернуться к основной армии Оттилии.

Шлиффен должен знать, с чем они столкнулись.