Да здравствует королева! - Елена Шторм

— Лиата, не глупи. Присядь, расскажи, как ты себя чувствуешь, и дай тебя осмотреть.

Мысль, что он прикоснётся ко мне, заставила вздрогнуть.

— Я не хочу! Ты тоже начнёшь клонить к тому, что меня… да пусть хоть отравили — всё равно! Я устала бояться, лучше не проснуться утром, чем трястись и не смыкать глаз каждую ночь!

Лицо Шинара становилось всё серьёзнее — немудрено.

— Хорошо. Просто сядь. Я тебя не трону. Вот так. — Он проследил, как я опускаюсь обратно на кровать, и слегка наклонился сам. — И ещё я буду признателен, если ты всё-таки не станешь кричать — стража вот-вот вернётся на место.

Что?..

— Как ты вообще попал сюда? — опомнилась я.

— Диларий впустил, пока его товарищи сменялись.

Мне захотелось схватить и швырнуть мужчине в лицо подушку — или чашу со стола. Никому я не могу доверять, никому!

— Не накручивай себя. Прекрати. Ты гораздо сильнее, чем хочешь казаться — иногда, по крайней мере.

— А ты можешь быть убийцей моего отца, — «сорвалась» я.

На самом деле, эта фраза прозвучала на удивление спокойно. Без ярости и хрипа. Но мягкий тон не мог спасти от острых слов — Шинар резко выпрямился.

— Значит, вот что ты обо мне думаешь нынче?

— Ты… направил меня на нужный след. Попутно защитил от подлецов, которые так удачно нас нашли…

— И заказал, чтобы они выставили меня трусом? — Жених усмехнулся, но в его голосе звякнула первая сталь.

— Может, это уловка твоего слуги — лишь бы милорду не навредили! Не сам же ты нанимал головорезов.

— Прекрасно. Что ещё?

— След привёл к Балуару, который дружен с асхемцами… — И я выплеснула на жениха хотя бы часть сомнений, что пытались затопить гудящую голову.

— Утешает одно. Считай ты меня настоящим врагом, о подобной откровенности и мечтать бы не стоило.

«Мне просто всё равно!» — хотела возразить я. Но не смогла.

Разумеется, он прав.

— Неужели ты не понимаешь, что именно так и подумают все вокруг? — Я застонала, в бессилии закрывая глаза. — А ещё что ты… использовал меня.

И на последних словах горло всё-таки засаднило — слёзы неожиданно показали, что готовы вернуться, будто бы никуда и не отлучались на день!

Шинар ответил не сразу.

— Лиата… Плевать на остальных, что думаешь ты сама?

— Что ты мог жениться на Маас с тем же успехом! Что у тебя, наверное, были десятки женщин, а я понятия не имею, как отличить игру от искренности. Моё мнение ничего не значит.

Гордость и мысли о приличиях сбежали прочь, заставляя на миг почувствовать себя обнажённой. Какая-то часть сердца — глупая, наивная! — всерьёз надеялась, что сейчас жених… сорвётся с места. Пошлёт к чертям все мои запреты и возражения, сядет рядом. Коснётся. Удивит, как делал уже не раз.

Или хотя бы продолжит оправдываться!

Но Шинар так и стоял, молча, лишь складка легла между бровями.

— Наверное, не лучшее время предлагать тебе стать моей женой как можно быстрее.

Я вздёрнула голову.

— Ты…

— Я правда начинаю думать, что тебя хотят убить, чтобы расстроить наш союз. Об этом и хотел поговорить.

Нет, немыслимо!

— Не слишком ли нагло? — Я чуть не задохнулась. — Полагать, что всё только из-за тебя?

Он качнул головой:

— Просто подумай на досуге. И, Лиата… в мои планы никогда не входило использовать тебя. Мы плохо друг друга знаем, я не буду делать вид, что воспылал к тебе внезапной страстью. Но ты хорошая девушка. Представлять, что ты станешь моей спутницей на всю жизнь, что нам нужно строить отношения, оказалось… приятно. Даже сейчас.

На эти словах он развернулся вполоборота, давая мне время собрать осколки сердца и разума.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Как ты выберешься отсюда? — пробормотала я отрешённо.

— Вылезу в окно.

Захотелось нервно рассмеяться.

Как Шинар выходил в приёмную, открывал ставни, брал со стола моток верёвки — оказалось, что принесённой с собой заранее — я едва запомнила. Вздрогнула, когда жених уже прикрепил к подоконнику крюк и собрался исчезнуть в ночи.

— Не упади, — прошептала я несчастно.

— Выздоравливай.

Безумные фразы, в которые мы будто пытались вложить то, что недосказали раньше. Потом Шинар ухватился за верёвку и спрыгнул вниз.

Убедившись, что он действительно удачно спустился, скинув крюк и закрыв окно, я тронула пальцами виски. Постояла, прислушиваясь к головокружению, к накатывающей и отступающей дурноте, и пошла звать Дилария.

Учитель юркнул в мои покои быстро, словно только и ждал возможности.

— О чём вы думали?! — чуть не взорвалась я.

— Леди Лиата… милорд вас не расстроил?

Ладони сжались и разжались.

— Не больше, чем обычно. И всё же, я жду ответа!

— Послушайте, ваше высочество. Я понял, что принц обошёлся с вами не очень честно и стал целью дурных слухов. Но… честно говоря, я им не верю.

— Почему?

— Потому что… — Учитель вздохнул и замялся. Тронул седую прядь волос на лбу. — Поверьте, я видел много драк в жизни. Зовите это блажью старика или интуицией воина, но в один из немногих дней, когда мне удалось посмотреть за принцем Шинаром, он спасал вам жизнь. Отважно, искренне. Я наблюдал это собственными глазами, которым верю больше ушей, и не могу считать его дурным человеком.

Я покачала головой.

Хотелось пошутить, что ему везёт. И жаль, что для меня его мнение — лишь очередная пища для ушей. На которую нельзя целиком положиться.

Но вместо этого я сказала:

— Спасибо. Только постарайтесь в следующий раз всё-таки предупредить меня.

* * *

Ещё три дня я не выходила из покоев. Слабость потихоньку отступала, лекари говорили, что жар спадает и я иду на поправку. Причиной моего недуга они называли усталость, избыток эмоций — и в один голос советовали отдохнуть и беречь себя. Я не могла поспорить.

Странно, но и жизнь во дворце в это время утихомирилась, потекла своим чередом. Прибыла делегация из Бергула — дорогие гости были одними из последних, кто собирался почтить память отца. Я не смогла их приветствовать, но слухи твердили, что гостеприимства братьев хватило с лихвой. Что до тех… Аделик наведывался ко мне часто, неизменно справлялся о здоровье и делился лёгкими новостями. Сарен пришёл лишь однажды, но тоже был на удивление вежлив и внимателен. Впрочем, так же держались герцог Неллер и графы. Визман, Патресий, ещё несколько достойных мужей — все слали или передавали мне лично добрые пожелания.