ЧОП "ЗАРЯ". Книга вторая - Евгений Александрович Гарцевич

блондинку и сделал пару шагов, чтобы дуб не мешался. Увидел луну и мягкий длинный след от нее, рассекающий деревья, падающий на землю и отражающейся, как от воды.

— Там озеро что ли? И оно не замерзло?

— Ага, про горячие источники в этих краях я не слышала, а, значит, мы нашли разрыв, — Банши стала пробираться через бурелом, я скинул рога, размялся, и пошел за ней.

Опять небольшая долина, зажатая по краям каменными насыпями, уходящими в темноту. Небольшое озеро, метров пятьдесят в диаметре, которое по всем законам должно было замерзнуть, ну, хотя бы коркой ледяной затянуться. А здесь, наоборот, даже пар идет, а лунный отблеск отдает зеленым цветом. Снова запах плесени, и вдобавок с металлическим привкусом крови.

Я остановился, когда до воды оставалось всего метров пять, приложил к лицу платок, надеясь хоть на какую-то фильтрацию воздуха. И по новой включил все свои сканеры. Зафонило практически сразу — в метрах двадцати от берега, из-под воды исходило свечение. Неровный круг с размытыми границами, будто что-то искажает замкнутую линию в некоторых местах.

— Их здесь полно, не вытянем! — Банши дернула меня за рукав. — Валим отсюда скорее!

— Кого? Я только разрыв вижу, — и непросто вижу, глаз не могу оторвать, но и слышу тихое грустное пение, раздающееся из-под воды.

— Деймосова жопа, у тебя ночное зрение только на тепло реагирует, обычным взглядом смотри, — послышался треск, разрываемой фуфайки, когда Банши дернула меня еще раз. — Ну чего ты встал-то? Меня слушай! Фокусируйся на голосе.

Я прекрасно слышал Банши, но и пение, которое становилось все ближе. Я не различал слов — что-то типа колыбельной, которую уставшая мать поет ребенку, сидя перед люлькой, но и не чувствовал угрозы. Боль, тоску, возможно, жалобу, но не опасность.

Я сделал пару шагов назад, просто чтобы убедиться, что контролирую себя и отсутствие чувства опасности — это не целенаправленные чары. Попытался отгородиться от ночного зрения и взглянул на озеро, из которого выходили человекоподобные существа.

Первой шла девушка, уже появилась практически по пояс. Стройная и красивая. Точнее, ее можно было бы назвать красивой, если бы не сине-зеленый мертвецки бледный цвет лица, желтые зрачки и тина с ракушками, налипшие на плечах. Влажные, спутанные волосы развевались на ветру и блестели в лунном свете.

Поймал себя на мысли, что она манит. Пугает и манит одновременно, будто стоишь на балконе и с усилием воли отгоняешь себя от края, потому что мысленно ты уже несешься вниз, растворяясь в убийственном полете.

За ее спиной начала взбухать темная вода, из которой выныривали деймосы. Уже никакой романтики — то слева, то справа стали появляться мертвые разбухшие уродливые головы, потом плечи и руки. Утопленники разной степени несвежести, частично мутировавшие в зубастых упырей.

Пять, восемь, десять… И они не заканчивались. Толстый лысый мужик в остатках банного халата, рядом с ним зубастая бабка в меховой облезлой шапке, за ними девушка, почти не испорченная, даже бледность не так сильно проступала, по сравнению с остальными. Если лоскотуха их по всей Оби собирала — утопленников, да подснежников, то их здесь могут быть десятки…

— Матвей, твою мать! — зарычала Банши. — Эта сучка всю округу собрала! Как же не вовремя, у меня еще способность не восстановилась.

— Иди, я догоню, — я встряхнулся и с хрустом размял шею, — идея есть одна.

Я сделал шаг вперед и посмотрел в глаза лоскотухе. Диалоги с фобосами — пока не мой конек, но надо же с чего-то начинать. Мысленно сфокусировался, проникая прямо ей в мозг, и послал несколько образов: сочувствие, сопереживание, интерес и обещание помощи. И она ответила.

Пение стихло, вместо него в голове прозвучал шепот:

«Ты не такой, как они. Ты понимаешь меня».

«Я понимаю твою речь, но не могу осознать твои поступки и цели», — я решил не юлить, но старался выбирать слова, чтобы их понял даже мертвый озлобленный фобос.

«Я покажу тебе», — лоскотуха вышла на берег и остановилась в паре метров от меня.

«Я готов, только пусть твои охранники уйдут».

«Они не охранники, просто потерянные души здешних мест», — девушка подняла худую руку, небрежно махнула пальцами с длинными черными когтями, отправляя упырей обратно в воду, и протянула ко мне ладонь.

Ааа, черт! Никак не привыкну к этим чужим фобосовым мультикам! Аж искры из глаз, будто по лбу заряженным проектором зарядили и диафильмы напрямую в мозг закачивают.

Я увидел себя, то есть ее отражение в зеркале — красовалась, примеряя белое платье и венок из цветов. Не уверен, что этот факт ее биографии был важен, скорее просто хотела закрепить образ, какой красивой она была. А она была, с легкостью попала в ТОП моего списка, того самого, который — если вдруг, то обязательно!

За окном весна, тает снег, дети по ручьям гоняют кривобокие кораблики, сделанные из коры. Люди в поселении радостные, в предвкушении праздника — Красная горка! Скорее всего, ее сделают Лелей—хороводницей, будет сидеть на горке среди танцующих подруг и призывать удачный урожай. А потом придет ее суженый и сделает ей предложение, может, и свадьбу сыграют сразу, пока праздник не завершится.

Радостное предвкушение передалось и мне. Ожидание, нетерпение, надежда — я даже пятую «плейстейшен» так сильно не ждал по предзаказу, сколько эмоций было в этой красавице.

Но недолго. Пошли новые диафильмы, постепенно теряя краски.

Появился образ жены старосты, которая организовала группу молодых девушек и пошла с ними в лес собирать березовые и сосновые почки и другие целебные травы. Лес темнел, девушка бродила между колючих сосен, собирала молодые почки. Рядом с ней незнакомая мне девушка, похожая на утопленницу из свиты лоскотухи, которая сейчас с улыбкой уводит все глубже и глубже в чащу.

Я увидел озеро, возле которого мы стояли. Чистейшая прозрачная вода, вдоль берега шустрят водомерки, на глубине плещется рыба. Деревья на берегу набирают силу, обрастая листвой, птицы щебечут. Прям весенняя лепота!

Чистый воздух — я будто сам им дышал, насколько видение было реальным.

Сделал носом глубокий вдох, зажмурился от щекотки весенних запахов и, ловя теплые солнечные лучи, выдохнул. Сделать новый вдох уже не смог.

Шершавые пухлые пальцы обхватили шею и начали душить. Я попытался дернуться, закричать, начал вырываться, но меня ударили и набросили мешок на голову. Краем