📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаТайные трибуналы КГБ. Ловля «кротов» - Николай Чистяков

Тайные трибуналы КГБ. Ловля «кротов» - Николай Чистяков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 63
Перейти на страницу:

Марк Хазанов и я осуждали виновника менее строго, предложили не наказывать старшину, а ограничиться обсуждением. Бюро согласилось с нашим предложением. Однако комиссар батальона после заседания бюро упрекал нас в том, что мы недооцениваем это происшествие, что к случаям выпивки курсантов, а тем более командиров и членов партии надо подходить со всей строгостью.

Других случаев серьезных нарушений дисциплины в батальоне я не помню.

Мы изучали радиодело. Из нас готовили радистов, которые бы могли свободно работать «на ключе». Тренировались ежедневно, изучая по оттенкам звука азбуку Морзе — буквы и цифры.

«Та-ти, та-ти, ти-та, та-та». «Я на горку шла» — это цифра два, «идут танкисты» — цифра три.

Быть хорошим радистом — дело не простое. Требуется большая практика, навык. Лишь месяца через два мы стали работать на рации, да и то принимали и передавали текст радиограмм с большими ошибками. Но настоящими радистами в силу сложившейся обстановки нам так и не пришлось стать.

В конце декабря 1939 года нам стало известно, что батальон в ближайшее время будет отправлен на финский фронт. Всех нас одели в новое обмундирование, выдали полушубки и вместо шлемов — шапки-ушанки. В батальон стали поступать из запаса специалисты — радисты, и батальон стал разворачиваться по штатам военного времени. На должность секретаря партийного бюро вместо меня был избран командир. Все курсанты с радостью восприняли известие об отправке на фронт и с нетерпением ждали этого дня. Но из всех курсантов призыва 1939 года взяли одного лишь Марка Хазанова, как секретаря комсомольской организации батальона. Мне было до слез жалко расставаться с ним и с командирами, к которым я привык и которых полюбил. Комиссар батальона, не имея желания отпускать меня, порекомендовал обратиться к командиру дивизии с просьбой оставить меня в батальоне. Я пошел в штаб и был принят командиром дивизии. Он внимательно выслушал мою просьбу, а потом спросил:

— Вы учились на радиста?

— Так точно!

— А на рации работать можете?

— Могу, но плохо.

— Так вот что, молодой человек, ваш патриотизм похвален, однако одного патриотизма мало. Надо уметь воевать, владеть техникой. А вы еще техникой не овладели, да и военному делу учились маловато. Мы вас отправим в другую часть, где вы продолжите обучение. Успеете еще навоеваться.

Этот отеческий разговор мне понравился. Действительно, на что мы были способны? Мы не стали еще специалистами своего дела, а без этого отправлять нас на фронт было нецелесообразно.

Поскольку вопрос об отправке на фронт призывников 1939 года отпал, нас снова одели в старое обмундирование, посадили в теплушки и отправили в Башкирию, в поселок, находящийся примерно в 30 километрах от города Белебея. В этих местах во время Гражданской войны проходила победоносная, легендарная 25-я дивизия В.И.Чапаева.

В поселке всех нас влили в роту связи 717-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии.

Рота связи размещалась в крайне неблагоустроенном помещении. Спали мы на нарах, покрытых соломой и брезентом. Постельных принадлежностей не было. Под головы клали противогазы, а сверху укрывались шинелями. Условия службы и быта были трудные, но мы понимали, что сейчас не до нас. Главная задача — победить врага.

Весь январь и февраль 1940 года прошли в активной подготовке к фронтовой жизни. Почти каждый день проходили тактические занятия, учения, стрельбы. Занимались по двенадцать часов в день. В один из таких учебных дней произошел, казалось бы, незначительный случай, однако он оставил у меня неприятный осадок, а потому я хочу о нем рассказать.

После тактических занятий была подана команда к построению. Я где-то немного замешкался и встал второпях в строй, не завязав концы ушанки. К строю подъехал верхом на лошади командир одного из батальонов полка, не имеющий к нашей роте отношения. Посмотрев на наш строй, командир остановил на мне свой взгляд и сказал:

— Вот сразу видно, что недисциплинированный боец, стоит, распустив уши.

Я немедленно завязал концы шапки. Мне было обидно слышать эти слова командира. Я не был недисциплинированным солдатом, наоборот, подавал пример другим, пользовался авторитетом и уважением не только у солдат, но и командиров.

Когда командир, сделавший мне замечание, отъехал от строя, мои товарищи начали возмущаться его несправедливостью. Преодолев чувство обиды, я сказал им, что по форме сделанного замечания командир, может быть, не прав, но по существу замечание является справедливым. Я не имел права вставать в строй, не проверив заправки обмундирования, в частности я должен был надеть шапку как положено. В армейской службе мелочей нет. И обвинять командира за его требовательность, пусть даже незначительную, мы не имеем права.

В начале марта 1940 года командир полка на одном из совещаний сказал, что дней через пять наш полк отправится на фронт. И мы были готовы к этому, но 12 марта военный конфликт с Финляндией закончился и был подписан мирный договор.

Разумеется, что весть об окончании войны была встречена с радостью. Началась мирная жизнь, планомерная учеба. Улучшились и бытовые условия солдат и командиров.

Весной 1940 года политрук нашей роты Карпушин уехал в Москву для сдачи экзаменов в Военно-политическую академию имени В.И.Ленина. Вместо него приказом по полку исполняющим обязанности политрука роты назначили меня. Несколько месяцев я исполнял эти обязанности. Проводил политические информации, руководил партийно-политической работой в роте. Словом, выполнял все обязанности политического руководителя. И, кажется, выполнял неплохо. Заместитель командира полка по политической части батальонный комиссар Вагжанов, проводя совещание с политруками рот, отозвался о моей работе положительно. Мне была приятна такая оценка моей работы. Действительно, я трудился много, да, собственно, это и понятно. Я не был связан семьей, все время находился в роте и имел много возможностей для подготовки и проведения тех или иных мероприятий.

Я никогда не думал стать военным, и солдатская служба была для меня лишь честным исполнением гражданского и партийного долга. Но обстановка сложилась так, что мне невольно пришлось стать военным и отдать военной службе десятки лет своей жизни.

Командование полка знало, что я по образованию юрист, и неоднократно поручало мне расследование различных происшествий. Я охотно выполнял эти поручения. В то время меня избрали народным заседателем военного трибунала дивизии.

Однажды к нам в полк приехал военный прокурор дивизии — военный юрист 3-го ранга Василий Герасимович Зайцев. Мне посчастливилось с ним познакомиться. Я рассказал В.Г.Зайцеву, что окончил юридический институт и что при наличии возможности хотел бы перейти на работу по специальности. Через некоторое время в полк поступил приказ командира дивизии об откомандировании меня в распоряжение прокурора дивизии.

Я немедленно собрал свои немудреные пожитки и выехал в соседний город, где находился в то время штаб дивизии и военная прокуратура. Военный прокурор назначил меня на должность практиканта военного следователя.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?