Жертва особого назначения - Александр Афанасьев

* * *

Рей Обан, помощник директора Национальной разведки США, сидел прикованным к стулу где-то в Ираке, в грязной и мрачной темнице, и думал, что будет дальше.

Он понимал, что потерял контроль над собой, – ощущение воды в легких было самым страшным из всех, которое он переживал в жизни. В восемь лет он едва не утонул в бассейне и с тех пор страшно боялся воды. Она изменчива, не дает опоры и поглощает тебя целиком. Его учили, как выдерживать длительные допросы, в том числе с применением насилия. Эта техника была отработана американскими летчиками во вьетнамском плену – знаменитый Ханой Хилтон, спецтюрьма особого режима. Если тебе невмоготу терпеть, дай кусочек информации, но самый маленький, какой только возможно. Тем самым ты выиграешь немного отдыха и придешь в себя. Потом, как только тебе снова станет невмоготу, еще. Потом еще.

Он купил себе время, но купил его дорогой ценой. Выболтал много, но почти ничего ценного. Главное – он не назвал ни одного имени. Он не все их знал, но и те, что знал, – не сдал. Пока. Русский немного поспит, послушает запись и поймет это. Он вернется и набросится на него, вырывая остатки его правды.

И все-таки кое-что опасное он сказал. Настолько опасное, что, может, и сам русский не поймет, насколько это опасно. Но может быть, что и поймет.

Он поднял голову. За стальной дверью шел разговор, причем громко.

– Как этот неверный?

– Он все рассказал, Хаким-паша. Русский пошел отдохнуть.

В голосе охранника слышалось торжество.

– Эта свинья раскололась тут же. Русский правильно сказал – внутри они слабые. Наши в Гуантанамо намного крепче.

– Я хочу его видеть.

Хрипловатый, начальственный голос. Голос второго грубый, но в то же время извиняющийся.

– Русский сказал никого к нему не пускать, Хаким-паша.

– А я тебе не командир?!

– Но Хаким-паша…

– Клянусь Аллахом, ты будешь сидеть в карцере и будешь сидеть там очень долго, если не будешь мне повиноваться. Открывай!

– Слушаюсь, Хаким-паша.

Хруст замка. Лязг засова.

– Он привязан Хаким-паша.

– Клянусь Аллахом, ты слишком много болтаешь. Если бы он и не был привязан, смог бы мне навредить этот слизняк?

– Конечно, нет, Хаким-паша.

В глазах после пытки плавали какие-то круги. Он с трудом различил двоих – одного, в черной куртке, с короткой окладистой бородой, и другого – в некоем подобии военной формы с автоматом и разгрузкой.

– Грязный слизняк. Просто поверить не могу, что они ступали по нашей земле как хозяева.

– Иншалла, этого больше не будет.

– Русский сказал, скоро мы пойдем по их земле войной.

– Ключи у тебя?

– Да, но…

Обан различил резкое движение и два хлопка. Второй, в военной форме, повалился на пол, гулко стукнул автомат.

Первый побежал к двери и закрыл ее. Затем подбежал к трупу, обыскал его, накинул на шею ремень автомата. Звякнули ключи.

– Потерпи.

Щелкнули наручники. Опустившись на колено, неизвестный расстегнул кандалы.

– Идти можешь? Говори со мной, амрикай.

Обан оперся о край стола, и в следующий момент его вырвало – вода, которой он нахлебался, рванула зловонным потоком.

– Надо уходить, амрикай. Посты проверяют каждые полчаса. Поднимут тревогу, и нам уже не уйти.

– Кто ты?

– Это не важно. В Ираке помнят добро, амрикай.

Обан попытался идти. Чуть не упал, но неизвестный ловко подхватил его.

– Осторожно. Нам надо попасть на время намаза. Тогда мы сможем выйти из здания и сесть в машину. У меня есть намазы в мобильнике[26].

– Где мы?

– Аль-Азизия, амрикай. База спецназа. Они привезли вас сюда.

– Господи.

– Ты не первый. Они убили здесь стольких, что не сосчитать. Они хуже федаинов[27].

Иракец поднял американца, закинул руку на плечо и потащил к двери.

– Пошли, амрикай, надо спешить.

– Американец. Здесь еще один американец. Еще американец.

– Ему ничем не помочь. Он в другом блоке. Я не смогу вытащить вас двоих.

– Я должен его видеть. Иначе я никуда не пойду.

– Ты дурак, амрикай.

– Я должен его видеть. Иначе я никуда не пойду.

* * *

Иракец согласился с американцем и потащил его по коридору. В правой руке он держал пистолет с глушителем.

В небольшом коридоре тускло горел свет. На стуле сидел иракец в форме гвардии, он слушал музыку через CD-плеер и отстукивал ногой ритм. Услышав движение, он повернулся.

– Хаким-эфенди? Что происходит?

Иракец вскинул пистолет.

– Что.

Две пули поставили точку – булькая горлом, иракец повалился на пол, перевернув стул. Едва слышно через наушники играл «Раммштайн».

Офицер-предатель поставил американца у стены, забрал у убитого иракца ключи. Щелкнул замок.

– Потащите его сами, эфенди. Двоих я вытащить не смогу, я и так рискую.

– Дай пистолет.

– Что?!

– Дай пистолет.

– Амрикай, я…

– Что ты хочешь? Уехать в США? Клянусь Аллахом, я сделаю тебе грин-кард и вывезу и тебя и всю твою семью, только дай добраться до посольства. Денег? Клянусь Аллахом, я заплачу тебе столько, сколько здесь тебе никто не заплатит. А сейчас дай пистолет.

Иракец помедлил, но затем все же протянул пистолет рукояткой вперед.

– Выйди.

Лежащий на кровати человек проснулся, закашлялся. Повернулся.

– Господи. Рей.

– Выйди, черт возьми! – крикнул Обан, и его голос был похож на карканье.

Иракец помедлил, но повиновался.

– Рей, черт. Сними с меня это.

Помощник директора Национальной разведки улыбнулся. Он еле стоял на ногах, но улыбался. Потому что теперь все было на своих местах и все шло так, как и должно было идти.

– Ты и правда думаешь, что выйдешь отсюда?

– Рей, я не виноват!

– Виноват. Ты даже не знаешь, в чем ты виноват. – Реймонд Обан прицелился из пистолета в своего коллегу.