Соврати меня - Яна Лари

– Дрыхнет уже, наверное, дома. На понт нас взял, колобок хитровыделанный, – Мир блаженно закрывает глаза, когда я несмело касаюсь губами его подбородка. – Если вы наелись, то валим. Я видел неподалёку сарай полный сена, там заночуем. Нога гудит зверски, напоролся на шип.

***

Запахи сушённой травы душат и щекочут нос. Тяжёлая голова немного кружится, но это скорее всего последствия выпитого, а вот тихие стоны списать на похмелье не получается. Слишком они характерные, чтобы игнорировать происходящий где-то рядом беспредел.

Сесть получается только с третьей попытки. Исколотое сеном тело чешется и постоянно проваливается глубже, но нащупать опору в виде убаюкавшего меня Арбатова почему-то не выходит. Куда он, чёрт возьми, подевался?

– Ниже, крошка... Давай же... Ну?

В горле окончательно пересыхает. Отчаянно хочется пить, а лучше сразу выпить, потому что открывать глаза мне резко перехотелось. Не готова я к новым потрясениям. Вот совсем неготова.

– Плохие девочки...

Совсем близко слышится сопение, перерастающее в приглушенный смешок. Всё-таки смаргиваю, пытаясь собраться с духом, и встречаюсь глазами со сводным братом. Мир в своей манере первым делом окидывает меня оценивающим взглядом.

– Ш-ш-ш... – завершив осмотр, прикладывает он палец к губам. Мышцы под смуглой кожей слегка подрагивают от сдерживаемого смеха, но причина обуявшего его веселья всё ещё находится вне поля моего зрения.

– Ай, не толкайтесь!.. Всем хватит...

Мир, лежащий на животе у меня в ногах, впечатывается лицом в сено, сотрясаясь в новом приступе беззвучного хохота. Дождавшись, когда я подползу ближе, он одной рукой притягивает меня к себе и кивает вниз.

Первые лучи солнца проникают между щелей в досках. Этого хватает чтобы в красках живописать идиллическую картину в духе "Арабский шейх и три его наложницы". Я несколько раз смаргиваю, пытаясь прийти в себя, но ничего не меняется. Шейх, он же Исаев, лежит распластанный на кучке соломы, излучая востребованность и исключительное довольство собой. А вокруг него толкается тройка любопытных козлят и, очевидно поощрённые ответным бездействием, самозабвенно слизывают солёный пот с его лица и плеч.

– Ну нежнее... не все сразу...

Козлята, не то фыркая от смеха, не то плюясь от перегара, как ни в чём не бывало продолжают "умывать" свою находку.

– Я совершенно точно помню, что Дима засыпал в одном стогу с нами.

– Ушёл отлить и заблудился, – пальцы Мира медленно словно невзначай проскальзывают под пояс моих шорт, сжимают ягодицу. – Чёрт... не могу больше...

– Мы не одни... – откашливаюсь, пытаясь подавить внезапное волнение.

– Дима! – орёт он решительно спрыгивая со стога. – Подъём, фантазёр! Оставишь дамам номер, продолжите в другой раз. Мы возвращаемся. Тебе пора домой.

Вокруг становится непроницаемо тихо. Исаев таращится на замеревших козлят, козлята – на него. Пролежав с полминуты в глубокой прострации, он вскакивает и, преследуемый шайкой игривых "фанаток", проносится по сараю плюясь во все стороны и попутно растирая себя руками.

– Что за?.. Черти блохастые! Да от меня теперь козлом за версту разит!

– Боюсь, они здесь ни при чём, – бормочет Мир, помогая мне спуститься.

Видимо, внезапное перевоплощение прекрасных наложниц оказалось чересчур радикальным, так как весь обратный путь Исаев крыл в три этажа отужинавших им накануне комаров и каждую кочку, о которую умудрился споткнуться. Пожелать нам хорошо отдыха, ровно как и попрощаться Дима не посчитал нужным. По-хорошему, мне должно быть стыдно, но глядя на столб пыли, поднятой его машиной, я испытываю только ни с чем не сравнимое облегчение. Наконец-то мы с Арбатовым остались одни.

Правда оценив обильные разводы черешневого сока на своих коленях и чуть не поломав расчёску в утыканных сеном волосах, решаю воспользоваться отсутствием свинтившего куда-то сводного брата, чтобы встретить его во всеоружии. Зажав под мышкой завернутый в полотенце шампунь, заранее мысленно прошу прощения у рыбок и иду к озеру.

Небо снова затянули тяжёлые тучи, намекая что нужно поторопиться, если не собираюсь предстать перед Мироном в обличье Чучундры. Минуя поросший камышами причал, бегу к пологому берегу, где можно искупаться без риска для жизни. И бег мой с каждым шагом сводится на нет, до тех пор, пока я не встаю столбом судорожно припоминая, как воспитанной девушке следует вести себя при виде совершенно голого парня: визжать, плеваться, звать на помощь? Нет, что-то определённо не так с моим воспитанием, потому что голову кружит всего одна мысль – так вот ты какая, задница Мира...

Мир на фоне свинцового неба само воплощение мужественности и мощи. Скорее всего, он просто не взял полотенце, теперь стоит слегка запрокинув голову, будто прислушиваясь к шелесту трав, в ожидании пока едва приметный ветер высушит тело. Озёрная вода искристым бисером переливается на широких плечах, стекает ручейками к узкой талии. И если спину, ноги, плечи я изучила вдоль и поперёк, то лицезреть полушария смуглых ягодиц мне доводится впервые. Впечатляющее нужно признать зрелище. Так и просит хорошего шлепка.

Конечно, на подобное мне храбрости не хватит, но Мир уходить не собирается, а раздеваться при нём  как-то не с руки. Поэтому я мысленно всё-таки пару раз прикладываюсь ладошкой к упругому заду. От души так прикладываюсь, мстительно, с оттяжкой. За что тут же ловлю бумеранг в виде хрустнувшей под подошвой ветки.

Со слухом у Арбатова тоже всё отлично. Поворот головы, короткая усмешка краем рта, и вот уже Мир разворачивается всем корпусом, затем делает шаг по направлению ко мне, второй...

Его взгляд похож на паутину – намертво прилипает к коже, забивается в поры, оплетает лёгкие. Дыхание сбивается, словно он не смотрит, а губами скользит вдоль ключиц под ворот футболки. Как назло, вспоминается торчащая из волос солома, и то, что ночевали мы не пойми где, и да – умыться для начала хорошо бы. Умыться – как минимум.

Чёрт, ну почему сейчас? Почему так? Проклятый закон подлости! Хотя, чего я всполошилась? Всё идёт как надо, мы ради этого приехали – узнать друг друга настолько близко, насколько, вообще, получится. Есть просто Мир и просто я. И вот здесь мысль сбоит, потому что от его вида дух захватывает, а я непричёсанная, в разводах пыли и чёрт знает чём ещё. Потому что вместо кровати у нас будет песок и узкое полотенце. Да уж, незабываемый первый опыт мне обеспечен. А в том, что просто так в этот раз Мир с меня не слезет, можно не сомневаться. С таким взглядом мимо не проходят. С таким взглядом только отбирают: разум, волю, право передумать. Так мне и надо. Хотела по-взрослому, начистоту, без голословной лирики – получай. Чистый мужской интерес, крайне однозначно сосредоточенный в районе его паха.

Не смотреть туда. Не смотреть! Строго на лицо, иначе струшу и убегу. А Мир догонит. И не будет подо мной даже полотенца. Но мамочка, какой же он большой вблизи при свете дня! Я не смогу принять его... Мне страшно от одной мысли, что вот это вот всё должно оказаться во мне, так страшно, что ноги отнимает.