Я за тебя умру - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Спустя полминуты она стояла внизу, в номере Роджера, и слушала его инструкции точно во сне. Едва он закончил, она метнулась обратно вверх по лестнице и, быстро стукнув раз-другой в дверь Карли, отворила ее.

Но его комната была пуста.

V

Она поспешила к администратору, и ей сказали, что Деланнукс отправился в гараж, предварительно оплатив счет; может быть, уже и уехал. Задыхаясь, она выскочила из дверей и бросилась бежать по аллее под мелким дождиком. Она была в ярости и на себя, и на Карли. Осталось только повернуть за угол… и вот он, беседует перед гаражом с механиком как ни в чем не бывало.

Она прислонилась к мокрым воротам гаража, с трудом переводя дух.

— Ты обещал, что не уедешь.

— Боюсь, я и не смогу.

— Ты обещал подождать.

— Теперь придется: один из мойщиков взял мою машину покататься и испортил колесо. Чтобы раздобыть другое, понадобится два дня.

Машину Роджера Кларка уже выводили из гаража — Атланта еще многое хотела сказать, но времени не оставалось. Единственным, что пришло ей в голову, было:

— Наверное, женщины достаются тебе легко, раз ты позволяешь себе такое. Не думаю, что ты любишь женщин — ты только притворяешься, но на самом деле не любишь их. Поэтому и делаешь с ними все что тебе угодно.

Из-за угла донесся оклик Пруста: «Э-эй!» Это звали ее, и она быстро зашагала обратно.

Весь день, пока они работали, она строила и строила разные планы — словно приговоренный преступник, у которого не получается спланировать побег, потому что его все время отвлекают то скрежет ключа в замке соседней камеры, то надежда, что избавление придет извне без всяких усилий с его стороны. В таких ситуациях трудно что-то планировать — Атланта могла только ждать удобного случая. И все же в ее голове клубились призрачные возможности. А вдруг у Карли нет денег? Тогда он будет рад получить шанс в Голливуде. Когда-то он был богачом и занимался всем подряд — пожалуй, из него вышел бы неплохой консультант.

А если это не сработает, она могла бы поехать на Восток и поискать хорошую роль на сцене, поработать с каким-нибудь известным учителем — тогда она по крайней мере не совсем потеряет связь с Карли.

Все ее замыслы разбивались об один утес: он ее не любит.

Но полное осознание этой безысходности наступило лишь вечером, когда она вернулась в гостиницу — и обнаружила, что его там нет. Не досидев до конца ужина, она поднялась к себе в номер и зарыдала на кровати. Через полчаса у нее заболело горло, а слезы можно было выдавить из себя только силой; тогда она повернулась на спину и сказала себе: «Это и называется потерять голову. Я слышала про такое — слышала, что бывает слепая, необъяснимая любовь и ее надо просто перетерпеть… но попробовали бы они сами выполнить свой совет…»

Усталая, она позвала служанку и попросила растереть ей виски.

— Может быть, выпьете таблетку? — предложила служанка. — У нас еще есть те, что вы принимали перед сном, когда сломали руку.

Нет. Лучше страдать, чувствовать всю остроту ножа в своем сердце.

— Сколько раз вы стучали в дверь к мистеру Деланнуксу? — беспокойно спросила Атланта.

— Раза три или четыре. Потом спросила внизу — он не возвращался.

…Он с Изабеллой Панзер, подумала она. Изабелла рассказывает, как умрет из-за любви к нему. Тогда он пожалеет ее и подумает, что я банальная голливудская игрушка.

Эта мысль была невыносима. Атланта резко села на кровати.

— Ладно, дай мне снотворное, — сказала она. — Да побольше — все что осталось.

— Вам велели принимать только по одной.

Они сошлись на двух, и Атланта погрузилась в дрему, но за ночь пробуждалась несколько раз, преследуемая одним и тем же сном — Изабелла мертва, и Деланнукс, узнав об этом, говорит: «Она любила меня по-настоящему — так, что потом жизнь стала ей не мила».

Наутро она встала с похмельем от снотворного и не нашла в себе сил на обычный заплыв. Она оделась точно в забытьи и отправилась на съемки без единой мысли в голове, замечая, что окружающие смотрят на нее с заботой, приберегаемой для тех, кто выглядит глубоко несчастным.

Это возмутило ее, и она сумела нацепить на себя более жизнерадостную маску; она не снимала ее до самого перерыва и часто смеялась, хотя ей казалось, что в ней умерло все, кроме сердца, которое гоняет кровь со скоростью не меньше сотни миль в час.

Примерно в четыре они спустились в ресторан перекусить. Атланта уже поднесла ко рту бутерброд, и тут Праут не ко времени сообщил:

— Деланнуксу привезли новое колесо. Я видел, когда ходил за плотником.

Через миг она была уже на ногах.

— Скажи Роджеру, что я заболела! Скажи, не могу сегодня работать! Скажи, я взяла его машину!

Она пронеслась по спирали к главной дороге стремительно, как на аттракционе, и три минуты спустя подкатила к гостинице почти вместе с автобусом из Эшвилла. И оттуда, измученная жарой, запыленная и усталая, вышла Изабелла Панзер. Атланта поравнялась с ней на ступенях гостиницы.

— Можно вас на два слова?

Похоже, эта встреча застала мисс Панзер врасплох.

— Да, мисс Даунс, конечно. Вообще-то я приехала повидаться с мистером Деланнуксом.

— Но что значит минутка-другая?

Две женщины сели на веранде лицом друг к другу.

— Вы его любите, правда? — спросила Атланта.

Изабеллу вдруг прорвало.

— Господи, как вы можете об этом спрашивать… когда это вас он теперь любит… ведь он бросил меня ради вас…

Атланта покачала головой.

— Нет. Меня он тоже не любит.

— Когда вы рассуждаете о любви, для вас обоих это пустая болтовня!

И это говорит ей ребенок — девушка, которая за все свое обучение в больнице выдержала меньше, чем Атланте порой приходится выдерживать за один день!

— По-вашему, я не знаю, что такое любовь? — изумленно воскликнула она.

Она почувствовала перед глазами какой-то звук, точно лопнула шахтерская лампочка. Что-то необходимо сделать, и немедленно…

И тут Атланта поняла, что ей нужно сделать: она должна наконец преобразить слова в дела, обратить в действие все, о чем она когда-либо думала и мечтала, что выполняла и изображала по чужой указке или по собственному желанию, оправдать все банальное и поверхностное в своей жизни, отыскать в конце концов путь к наивысшему и благороднейшему завершению. Это стало ясно как день.

С обдуманной неторопливостью она подошла к другой девушке и поцеловала ее в лоб. Затем спустилась по лестнице, села в автомобиль Роджера и поехала прочь.

Ресторан у Чимни-Рока пустовал после обычного наплыва посетителей; все члены съемочной группы, как она и надеялась, тоже успели его покинуть. Оставив ключ в зажигании, Атланта взялась было сочинять записку, но она уже толком не знала, что хочет сказать, да к тому же позабыла дома сумочку, в которой лежала ручка.