Ярко-алое - Анастасия Парфенова

Руки госпожи замерли. А Тимур, не глядя на нее, продолжил:

— Декан, собственноручно ставивший защиту, оскорбился. И исключил негодяя. Мать студента, когда пришла в себя после очередной выходки любимого чада, подала апелляцию на имя Кикути Садао, прося восстановить своего сына на том основании, что его способности явно нашли должное применение. Владыка… Наш высочайший, глубоко не понятый властелин не просто ей отказал. Он издал закон. По которому в Академию и прочие высшие учебные заведения официально запрещалось брать студентов варварского наследия. А также тех, чья семья и прошлое не покажутся в должной степени благонадежными.

Он взглянул на собеседницу, ожидая встретить знакомую вежливую заинтересованность. Вместо этого Кимико будто застыла.

— «Циркуляр о кухаркиных детях», — совершенно спокойным голосом произнесла госпожа творец. Почему-то вспомнилось, каким собранным, ничего не выражающим становилось ее лицо перед приступами недомогания.

— Госпожа? Вам дурно? — не на шутку забеспокоился Тимур. Будь оно все неладно, они же сейчас в виртуальности! Тут ведь ничего не может случиться.

— Те, кто не помнит ошибок прошлого, обречены повторять их, — сообщила кому-то Фудзивара О-Кими, не принимая предложенную руку.

Высокородная госпожа напряженно думала. На самом краю поля зрения, уголком глаза Тимур мог заметить вдруг резко активизировавшуюся работу ее сетевого профиля. Точно жужжание пчел за непроницаемым стеклом — где-то совсем рядом встряхнули, всколыхнули Паутину поисковые приложения. Госпожа запрашивала дополнительную информацию.

Голос дамы-творца приобрел напевные, почти былинные интонации:

— В далеком нашем прошлом, еще на старой Земле, до того как появились информационные сети, и генетический синтез, и высокие технологии… Тогда, в древних полусказочных странах самыми опасными из людей считались воины, владеющие боевым искусством. Секреты фехтовальных школ тщательно хранились, а недостойным — например тем, кто обрабатывал землю или занимался торговлей — могли просто запретить прикасаться к оружию. Война считалась привилегией правителей. И знаете, такая политика себя оправдывала. Потому что, даже если родится среди крестьян гениальный фехтовальщик, даже если сумеет он найти учителя, потратит годы — десятилетия! — чтобы достичь истинного мастерства… Он ведь все равно ничего не сможет сделать. Поднимет бунт, найдет соратников, победит сотню самураев. А сто первый убьет его. И ничего в мире не изменится.

Тимур вопросительно молчал. И жена его подняла голову, прямо, твердо взглянула в лицо.

— Для достаточно высокотехнологичного общества пренебрежение отдельными людьми опасно. Для сетевых культур — это самоубийство. Один взбунтовавшийся гений, при имеющихся у нас возможностях, способен своротить судьбу планеты с предначертанной ей исторической орбиты. И поэтому столь важным — критичным! — становится поиск, обучение и контроль всех, действительно всех, кто выказывает признаки выдающихся способностей. Божественная Академия выполняет на Акане эту функцию. Академия была создана, чтобы выполнять эту функцию. Когда владыка Садао росчерком пера исключил целые социальные пласты из программ поиска, лишь вопросом времени стало…

И тут Железный Неко откинул голову. И расхохотался.

Предки великие, Мурр, это еще что за истерика? Возьми себя в руки. Госпожа, твоя супруга, вновь замерла, точно статуя высокородной отстраненности.

— Приношу свои извинения, господин советник. Я прервала ваш рассказ. Пожалуйста, продолжайте.

— Да, продолжать, в общем, и нечего, — попытался совладать с собой Тимур. — Студент Каи упустил свой шанс стать верным подданным и полезным членом общества. Будучи исключенным из Академии, я нашел другие способы продолжить образование. И других людей, которые направили мои способности в удобное для них русло.

Когда-то он за это ненавидел сословие творцов, божественных Кикути, «других людей». Теперь…

Тимур пожал плечами:

— Это все, что мне хочется сказать о владыке Садао. И его политике.

— Вы… — Выразительные, почти танцующие руки Кимико сложились в странном жесте. Запрос значения принес трактовку: элемент медитативной позы, которая должна способствовать поиску понимания. — Вы были тем студентом. Но вам тогда было…

— Одиннадцать лет, — хмыкнул Тимур. — В чем изначально и заключалась проблема. Если бы мне достало терпения дождаться минимального для абитуриента возраста, я бы, скорее всего, с блеском сдал экзамены и учился себе незаметно на общих основаниях. Однако ждать не хотелось, а потому была придумана эта глупая авантюра. Взлом деканата, изменение данных, поступление под аватарой, на несколько лет старше реального возраста. Ну и поимка с поличным в конце второго семестра.

— Духи предков. — В голосе женщины низким эхом отразилась тихая, не вяжущаяся с его легким тоном горечь. — Этот нелепый, бессмысленный, глупый закон! А ведь все могло быть иначе. Я тогда училась на факультете дизайна. Мы могли бы даже встретиться — при других обстоятельствах. И господин мой Нобору — он как раз заканчивал стратегический.

— С кронпринцем Нобору мы именно тогда и встретились, — успокоил супругу Тимур, обходя молчанием ее собственное невольное участие во всей той далеко не веселой и отнюдь не красивой истории. — Госпожа, вам не стоит так волноваться. Прошлое есть прошлое. Его не изменишь.

— Боюсь, я не смогу так просто забыть о том, что могло бы быть. Не думать о развилках, поворотных моментах, — признала госпожа недостатки излишней образованности.

Она все же села, взяла в руки ароматный лечебный напиток.

— Я сказала, что понимаю владыку Садао. И солгала. Этого решения — понять не могу. Да, он хотел закрыть варварам и особенно Новотерре доступ к наиболее ценным нашим разработкам. Шедевры аканийских программистов — единственный поставляемый планетой уникальный продукт. Нас не трогали еще и потому, что никакой альтернативы таким закупкам в метрополии не находили. Но Садао ведь отнюдь не был близорук. Он не мог не видеть. Он…

— Просто испугался, — вынес приговор Тимур. Не уточняя, впрочем, что именно так ужаснуло божественного тирана.

— Странно понимать, что перед тобой точка, в которой повернул ход истории, — задумчиво произнесла вдовствующая владычица. — Даже если ничего уже нельзя изменить.

— Ход истории? — не мог не хмыкнуть Тимур. — Госпожа моя, вы мне льстите.

— Возможно. — Госпожа творец глядела рассеянно, явно получая и анализируя новую сетевую информацию. — Возможно. Но речь ведь не только о вас. И даже не о тех, кого закон коснулся напрямую. Садао начал уничтожение социальных лифтов. Дал понять, что закрывает возможности для вертикального продвижения — и не только для иммигрантов. Ответ был стремителен. И вполне закономерен.

— Ну, — пробормотал себе под нос Тимур, отнюдь не сразу осознавший, каким даром небес оказалось сломавшее ему жизнь постановление для того же деда Богдана, — закономерности этой изрядно помогли.