Холодный поцелуй смерти - Сьюзан Маклеод

Грианна залаяла — громко, настойчиво, — и ее лай разнесся по тихой улице. Люди услышали бы только лай; я услышала слова: «Скорее, дитя, деревья ополчились против тебя!»

Можно подумать, я сама этого не знаю! Стиснув зубы, я ускорила бег.

Поука снова зарычала, ощерив черные клыки, каких не может быть ни у одной собаки, повернулась, прыгнула к лестнице по одну сторону от моста, которая вела к дороге наверху, и исчезла. Я бросилась за ней. Цепляясь за перила, я то ли карабкалась, то ли скакала по ступеням. В груди начинало жечь. Поука мчалась все вверх и вверх, острые когти громко царапали по камню, серебристая шкура отбрасывала на темный пролет гостеприимный свет.

Вторая площадка. Внизу раздавались крики, потом в ушах засвербело от полусвиста-полушелеста: длиннющие ноги парней в тюрбанах перескакивали по две ступеньки зараз. Проклятье. Я переглотнула зарождавшуюся панику и, слыша, как в ушах ухает пульс, и преодолевая боль в перенапряженных мышцах бедер, сосредоточилась на том, чтобы поскорее оказаться наверху.

Когда до конца осталось всего несколько ступенек, внезапно послышались злобное ворчание и рык, а сразу вслед за ними — испуганные человеческие вопли и визг, едва не заглушившие рычание. Я выбежала на тротуар и увидела, что поука нависла над одним из дриад в вязаной шапчонке и рвет ему горло. Его напарница голосила от ужаса. Она ударила поуку ногой, метя в живот. Поука взвизгнула, взлетела в воздух и неловко приземлилась скулящей грудой к ногам остолбеневших зевак.

— Эй, вы! — заорала я, радуясь в глубине души, что легкие меня не подводят. — Оставьте в покое бедного пса!

Желтая Шапчонка развернулась, выгнув губы в таком оскале, которому и сама поука позавидовала бы, и прыгнула на меня. Я присела, выждала момент, пригнулась — и Желтая Шапчонка по инерции прокатилась у меня по спине. Она совершила аварийную посадку на каменный парапет моста — при этом раздался такой звук, словно ветки шумели на ветру, — и замерла. Ее спутник лежал на земле и стонал, из ран на горле сочился желтоватый древесный сок. Зеваки глядели на них, теснясь под зонтиками и перешептываясь, и так и стреляли глазами от одной Шапчонки к другой, а потом на меня, не понимая, за кого болеть.

— Скорее, дитя, — сказала поука, рысью подбегая ко мне, — говори, где ты спрятала спасенного полукровку, пока эти паразиты не пришли в себя.

— На этот раз дело не в полукровках, Грианна. — Я посмотрела на поуку сверху вниз. — В Лондоне появилась вторая сида, убит человек. Мне надо знать, кто открыл врата…

— Достаточно, я все сделаю сама. — Поука зарычала, прижав уши. — Встретимся на этом же месте завтра, когда солнце будет в зените. — Мне в руку ткнулся мокрый нос. — А теперь беги, дитя, приближаются другие деревья. Я их задержу.

Я на миг положила ладонь на шелковистую, мокрую от дождя голову, не зная, чего мне будет стоить помощь поуки, но…

— Я перед тобой в долгу, Грианна.

Ее глаза по-звериному вспыхнули желтым, она опустила морду в знак согласия, и я повернулась и помчалась к метро.

Я вбежала на станцию «Лондонский мост», не сбавляя хода, шлепнула по турникету проездным билетом и кинулась вниз по эскалаторам навстречу волне теплого воздуха, возвещавшей о прибытии поезда — по Юбилейной линии на запад, к станциям «Ватерлоо» и «Стэнмор». Ввинтившись в дверь вагона, я уперлась в пол ногами и едва не упала, когда поезд тронулся. Сердцебиение потихоньку стихало, и мне стало неловко: одежда, насквозь мокрая от пота и дождя, липла к телу в душном, словно в теплице, воздухе набитого вагона. Я сморщила нос, уповая на то, что от меня не слишком разит напряжением и страхом — слишком уж этот запашок притягателен для вампиров, вышедших на промысел.

Дриады вряд ли могли последовать за мной под землю, но мне не казалось, что они легко и просто откажутся от идеи похищения сиды, поэтому я на всякий случай оглядела теснившихся вокруг попутчиков в поисках головных уборов. Взгляд наткнулся на здоровяка в тирольской шляпе, но за ушами у него кустились седые волосы, и я сразу же отмела его — он явно был человеком. Я заметила парочку в одинаковых камуфляжных беретах и компанию евреев в ермолках. Почему дриады за мной гнались? И почему Козетта в музее предупредила меня об этом? Конечно, спасибо ей за это, если бы не она, дриады бы меня скрутили, но…

Мне было ужасно досадно, что опять придется ждать, но тут ничего не поделаешь. Ладно, в любом случае завтра утром Грианна что-нибудь мне расскажет.

Поезд остановился на станции «Ватерлоо», и я выпрыгнула на платформу и снова пустилась бежать по извилистым подземным переходам, чтобы поскорее попасть на Северную линию. Бежала не только я — рядом со мной трусили с полдюжины попутчиков, которым тоже надо было успеть на поезд. Мне хотелось одного: добраться хоть куда-нибудь, где можно спрятаться, и побыстрее, поэтому я так и бежала, пока не вскочила, пыхтя и отдуваясь, в очередной поезд. Следующая остановка была «Набережная». Двери с лязгом и чмоканьем раздвинулись, я вышла, оглядела платформу и двинулась к выходу. И приостановилась: оказывается, я на автопилоте приехала к Тавишу, — видимо, рассчитывала отсидеться у него до завтрашнего утра, пока не пора будет идти встречаться с Грианной. Но ведь если я буду болтаться у него и ничего не делать, то впустую потрачу время! Не говоря уже о том, что по дороге от метро к монументу погибшим авиаторам мне придется пройти мимо целой кучи деревьев.

Я прислонилась к стене и позвонила Тавишу. Он не брал трубку. Тогда я решила, что попробую достучаться до Финна, и он ответил, но на заднем плане я расслышала гул голосов.

— Финн, это я. За мной тут целые джунгли охотятся — кровь из носу хотят доставить к своей атаманше! Что происходит, а?

— Да-да, понимаю, это, конечно, проблема. Прошу вас, подождите минуту, не вешайте трубку. — Он сказал в сторону: — Извините, срочный звонок, мне придется ответить. Постараюсь закончить поскорее. — Было слышно, как открылась какая-то дверь, потом она закрылась, и гудение голосов смолкло. — Я в Скотленд-Ярде, к вашему сведению, — проговорил Финн вполголоса. — Что произошло с той группой, с которой вы должны были встретиться?

— Я же тебе сказала — дриады!

— Где вы находитесь?

— В метро «Набережная». Я звонила Тавишу, но он не отвечает.

— К сожалению, сегодня вечером мой коллега не сможет с вами переговорить. — На заднем плане снова зазвучали голоса. — Возникла непредвиденная ситуация, которая потребовала его немедленного участия. Я тоже не уверен, что мне удастся заняться вашей проблемой сегодня, по крайней мере до полуночи. Раньше мне вырваться не удастся.

Оставалось надеяться, что это он не буквально.

— Ты не сможешь улизнуть хотя бы на минуту? Только чтобы впустить меня к Тавишу? — спросила я. — У меня не получается войти, чары барахлят!

— Нет, пожалуй, это не выход из положения, — сказал Финн. Раздался чей-то смех — низкий, рокочущий, наверное, троллий. — Действовать подобным образом в вашем случае небезопасно.