Стеклянный отель - Эмили Сент-Джон Мандел

К пяти часам она уже не могла усидеть на месте, поэтому собралась и вышла на улицу под дождь. Она решила найти другое кафе. Она доедет до Мидтаун и остановится неподалеку от офиса Джонатана, чтобы прийти к нему ровно в назначенное время. Но на полпути к станции «Боулинг-Грин» ее захлестнуло чувство, что если она спустится в метро, то ее ждет неминуемая смерть. В тот миг она знала это так же точно, как собственное имя. Винсент обернулась и, спотыкаясь, побежала вверх по ступенькам, проталкиваясь между другими пассажирами в отчаянных поисках скамейки, пока не упала в обморок. Она еще ни разу не падала в обморок, но это чувство было ни с чем не спутать – звенящую пустоту в голове, когда замираешь на краю пропасти. «Надо спросить у мамы», – подумала она, и вслед за этим у нее мелькнула в голове не менее иррациональная мысль: «Мама ждет меня в метро».

Винсент добралась до ближайшей скамейки, тяжело дыша, и только спустя несколько минут очнулась и поспешила открыть зонтик. Кажется, она довольно долго так сидела, пряча лицо за зонтиком, пытаясь отдышаться и перестать плакать. Если у нее начались панические атаки – раньше с ней такого не бывало, но, судя по всему, на лестнице произошло именно это, – то дела обстояли хуже, чем она полагала; ее внутренняя система дала сбой. Она сидела неподвижно, пока не задышала ровнее, прислушиваясь к шелесту дождя над зонтиком и глядя на ноги прохожих.

В кармане у нее завибрировал телефон, и она увидела на дисплее имя секретаря Джонатана.

– О, прекрасно, спасибо, – воскликнула она, – а у вас как дела?

– Послушайте, – сказала секретарь вместо ответа на вопрос, – мистер Алкайтис спрашивает, не сможете ли вы подойти в офис чуть раньше. Он говорит, это срочно.

– Конечно. – Джонатан мог «срочно» вызвать Винсент разве что затем, чтобы она помогла ему выбрать галстук для вечеринки. – Передайте ему, что я уже иду.

Автомобиль – худший способ передвижения по Манхэттену в час пик, но Винсент не могла рисковать и снова спускаться на станцию «Боулинг-Грин», поэтому поймала такси. Оно едва ползло сквозь лавину машин, мимо проплывали, как в замедленной съемке, темные улицы, и в миле от офиса Винсент вышла и зашагала к зданию. «Ты просто слишком устала, – говорила она себе. – С тобой все в порядке. У любого бы случилась паническая атака после трех бессонных ночей. Любому было бы немного не по себе после того, что сделал Пол». Глядя в зеркало в лифте Gradia Building, она быстро откинула с лица мокрые волосы и постаралась не присматриваться к темным кругам под глазами. Двери открылись на восемнадцатом этаже во всем его великолепии.

– Добрый день, миссис Алкайтис. Можете войти, – сказала ей секретарь Джонатана. Ее звали Симоне. Спустя несколько месяцев она станет ключевым свидетелем стороны обвинения.

Когда Винсент вошла в офис, Джонатан сидел за столом, сжав руки, и ее сразу поразила его неподвижность. Его было не отличить от восковой статуи. В комнате находились и другие люди. Дочь Алкайтиса Клэр прислонилась к дивану, сжав голову руками, а на другом конце дивана сидел мужчина в дорогом костюме с расплывшейся талией и седеющими волосами, на вид лет шестидесяти.

– Здравствуйте, – сказала Винсент. Имя этого мужчины вылетело у нее из головы.

– Миссис Алкайтис, – произнес он бесцветным голосом. – Меня зовут Харви Александр. Я работаю с вашим мужем.

– Да, конечно, мы уже встречались. – Винсент пожала ему руку. Что с ними всеми стряслось? У Харви было выражение лица как на похоронах. Руки Джонатана по-прежнему были сжаты, и Винсент заметила, что у него побелели костяшки. Винсент и Клэр не питали большой симпатии друг к другу, но они поддерживали видимость таковой, и Клэр всегда здоровалась с ней, когда Винсент входила в комнату.

– Кто-нибудь мне расскажет, что произошло? – спросила Винсент как можно более легким тоном, раз уж в ее обязанности входило изображать легкость.

– Пожалуйста, закрой дверь, – сказал Джонатан. Винсент выполнила его просьбу, но после этого он ничего не сказал, а все остальные в комнате старались на нее не смотреть, поэтому она решила отвлечь себя мелкими делами. Она поставила рядом с вешалкой свою сумку из Saks Fifth Avenue, сняла пальто и повесила его, сняла перчатки и положила их на сумку и, наконец, когда дел больше не осталось, села в кресло для посетителей, скрестила ноги и стала ждать. Так они сидели в тишине еще несколько секунд. Казалось, они разыгрывают пьесу, в которой все разом забыли следующую реплику.

– Кто-то должен ей рассказать, – заговорила наконец Клэр, и Винсент с ужасом заметила, что Клэр плачет.

– Что рассказать?

– Винсент, – начал Джонатан, но слова давались ему с трудом, и он прижал ладони к глазам. Он что, тоже плакал? Винсент вцепилась в подлокотники кресла.

– Скажите мне, – потребовала она.

– Послушай, Винсент, мой бизнес – не весь, не брокерская компания, в которой работает Клэр, а отдел управления активами, он… – Дальше он не смог продолжить.

– Ты обанкротился? – Винсент внимательно следила за новостями. В последние недели 2008 года цены на акции падали, а банки начинали лопаться.

– Да нет, все гораздо хуже! – Голос Клэр истерически срывался. – Гораздо хуже, черт подери.

– Полагаю, нам нельзя забывать, что все, что мы сегодня скажем вслух в этой комнате, скорее всего, потом прозвучит и в суде, – сказал Харви. Он говорил очень спокойным голосом, уставившись на картину на стене с изображением яхты Джонатана. Он казался до странного отрешенным от происходящего.

– Да расскажи ты ей наконец, – сказала Клэр.

– Поосторожнее, – отозвался Харви тем же равнодушно-спокойным тоном.

Спустя несколько мучительных мгновений Джонатан задал вопрос:

– Винсент, ты знаешь, что такое схема Понци?

1.

То, что мы все перешли черту, было очевидно, но спустя время мы с трудом могли понять, где именно она пролегала. А может, у каждого из нас была своя черта, или мы пересекли одну и ту же, но в разное время. Симоне, новая секретарша, понятия не имела об этой черте до самого дня ареста Алкайтиса, в день новогодней вечеринки в 2008-м, когда поздним утром к нашим столам подошел Энрико и сообщил, что Алкайтис велел всем собраться в час дня в конференц-зале на семнадцатом этаже. Прежде такого не бывало. Мы соблюдали правила соглашения, но никогда его не обсуждали.

Алкайтис пришел в 13:15, сел во главе стола и, ни на кого не глядя, сказал:

– У нас проблемы с ликвидностью.

В комнате не хватало воздуха.

– Я договорился насчет кредита в брокерской компании, – продолжал он. – Мы направим его через Лондон и пометим денежный перевод как доходы от торговли в Европе.

– Этого займа будет достаточно? – тихо спросил Энрико.