В оковах льда - Карен Мари Монинг

— У тебя какой-то волшебный бальзам, а, чувак? Если так, было бы честно им поделиться.

Он останавливается у обочины перед Честерсом. Я выпрыгиваю из «Хамви» в тот же миг и тут же начинаю перескакивать с ноги на ногу и в стороны между каждым шагом, убеждаясь, что снова нормально функционирую. Ни за что не войду в Честерс без своих суперсил. Я разворачиваю шоколадку, проглатываю и тут же сжевываю еще три, набираясь энергии про запас.

— Мы разве на сегодня не закончили? Что тебе еще от меня нужно? — Я только что провела целый час в электрифицированной жестянке с Риоданом. После того, как потеряла свои силы. Он заполняет собой замкнутые пространства, словно в его шкуру засунули десяток человек. И злится на меня за то, что я не осмотрела то место до взрыва. Я тоже на себя злюсь, но у меня просто не было выбора. Без своих сил я и близко к замороженным не подойду. Поездка была мерзкая. Я хочу побыть немного одна или с Танцором. С ним я подзаряжаюсь. Зависать с ним просто и почти что идеально.

Риодан не отвечает, и я смотрю на него. Он смотрит на крышу соседнего здания, и на лице у него довольное и высокомерное выражение. Я вглядываюсь в тени на крыше, но не вижу, на что он уставился. Там ничего нет.

— Чувак, ты меня слышишь? Ау! Ты вообще в курсе, что я здесь?

Он продолжает смотреть на крышу, словно там есть что-то, чего не вижу я. Вроде той дурацкой капли конденсата, в которую мне до сих пор не верится.

— Я всегда знаю, что ты рядом, Дэни. Я пробовал твою кровь. Я все время тебя ощущаю.

Это стремно.

— То есть когда я рядом, — уточняю я.

— Как, по-твоему, я нашел квартиру твоего маленького бойфренда.

— Если ты считаешь его маленьким, присмотрись получше.

— И уязвимым.

— Прекрати о нем говорить. Он вообще не твое дело. О чем ты там начинал? Что ты, типа, можешь найти меня где угодно и когда угодно? — На этот вопрос есть правильный и неправильный ответ.

— Да.

Это неправильный ответ. Я злюсь до потери дыхания.

— Фигня. Врешь.

Он смеется и смотрит на меня.

— Хочешь поиграть в прятки, девочка? — Он мурлычет это таким голосом, которого я у него еще не слышала, и вопрос правда звучит как вопрос.

И клыки у него вылезли.

— Чувак, ну ты и странный… кто ты там есть. — Я почти растеряла слова.

Он снова смеется, и я даже смотреть на него не могу, так что отправляюсь к двери в земле, которая служит Честерсу новым входом.

Он придерживает мне дверь. Я громко вздыхаю и спускаюсь. Ненавижу Риодана.

Я иду по танцполу, кратчайшим путем направляясь к лестнице в кабинет Риодана, чтобы заняться тем, что ему там от меня надо, и тут вижу ее.

Она шагает по главной танцплощадке, Бэрронс следует за ней, и выглядят они так, словно направляются в один из тематических секторов, хотя что бы им там понадобилось? Мак все это нравится не больше, чем мне.

Я замираю.

Мне больно ее видеть. Отвратно не знать, что происходит в ее жизни. Я ненавижу то, что сделала. Но этого не изменишь, так что смысла нет все это чувствовать.

Риодан врезается мне в спину, отчего я влетаю в толпу.

— Ослеп, что ли? — огрызаюсь я, пугая попутно неуклюжих Носорогов, которые скалят на меня желтые клыки.

Как обычно, он не ведется. Его глаза снова странно дрожат, разглядывая мое лицо.

— Я думал, вы с Мак друзья.

— Мы друзья, — вру я.

— Так пойди поздоровайся.

Дерьмо, как меня бесит его наблюдательность.

— У нас вышла небольшая размолвка.

— Ни хрена себе «небольшая».

— Прекрати соваться в мои дела.

— Научись не делать такое лицо, детка. Кроме как наедине, когда тебя вижу только я. Тебе нужны серьезные тренировки. Телеграфируя вот так свои чувства, ты рано или поздно накличешь на свою голову кого-то, кто намотает твои кишки на лебедку.

— Чувак, ну кто пользуется такими словами? «Накличу»?

— Расскажи, что случилось.

Я упираю руки в бока.

— Не твое дело, и на этом беседа заканчивается. В некоторые вещи ты можешь влезть. В некоторые нет. От этой темы держись, к херам, подальше.

Он странно на меня смотрит.

— Ты сказала «хер». Не «фиг».

— Ты только это услышал из всего сказанного?

— Ты хочешь в этом деле приватности. Я тебе ее дам. Видишь, как просто. Ты хочешь чего-то, ты просишь меня. И выясняешь, что я щедр. Если со мной хорошо себя вести. Если ты вообще знаешь, как это делать.

Он проходит мимо меня к себе в кабинет.

А я не могу сдержаться и снова смотрю на Мак. Улыбаюсь и отвешиваю себе мысленный пинок за то, что это делаю. Но было же время, когда мне нравилось просыпаться в Дублине, не так, как сейчас, потому что я знала: она будет в «Книгах и Сувенирах Бэрронса», и мы снова придумаем что-то клевое. А однажды она испекла мне торт на день рождения и выбрала мне подарки, и мы смотрели фильмы и дрались спиной к спине, и у меня никогда раньше такого не было. Иногда я кажусь себе бездомной собакой под дождем и громом. Грязная и мокрая, я смотрю в окно на красивую колли, которая спит на собачьей лежанке у камина, рядом стоит миска с ее именем, и мне хочется знать, каково это…

— Блин! Возьми себя в руки, тряпчонка! — У меня зубы большой собаки и сила больших челюстей, и я знаю правила игры: останешься внутри, на тебя наденут ошейник и стерилизуют. Я беру себя в руки и начинаю стоп-кадрировать за Риоданом, но тут массовое движение в направлении Мак заставляет меня остановиться, замедлиться и посмотреть назад.

Сегодня в Честерсе наблюдается новый тип Невидимых, которые словно вылезли из фильма ужасов. Они выглядят как анорексичные личи, которые шастают по кладбищам, разбивают гробы и жрут гниющие трупы. Они укутаны в черные плащи с капюшонами, скрывающими лица, и они не ходят — они парят, скользят над полом. Я вижу проблески костей в рукавах. Под капюшонами мельком видно бледную бескровную кожу и что-то черное. Их примерно двадцать в той зоне, куда только что вошли Бэрронс и Мак. И они напоминают мне черных воронов, которые чуют приближающийся шторм и рассаживаются на деревьях в ожидании разрушений, чтобы можно было спуститься к умирающим и начать отрывать мясо от костей длинными острыми клювами. Приходит внезапная уверенность, что нормальных ртов у них нет. И такая же уверенность, что я не хочу видеть, что у них вместо рта.

Они разворачиваются к Мак как единое существо, что довольно-таки жутко, и начинают издавать чирикающий звук, от которого дрожит каждый нерв в моем теле. В Ирландии нет змей. Не потому что святой Патрик изгнал их, как некоторые болтают, а потому что это остров и тут проблемы с климатом. Когда я была маленькой, змеи меня восхищали, потому что я никогда ни одной не видела. Так что после смерти мамы, когда Ро меня освободила, но еще не начала контролировать, я взяла выходной и отправилась по музеям и зоопаркам. Я увидела гремучую змею. Когда она трясла своим хвостом, впечатление у меня было примерно такое же, как сейчас от чириканья этих тварей в капюшонах. Сухой, будто бы пыльный, треск словно будил во мне древний ответ и заставлял думать, что генетическая память существует, поэтому от определенных звуков хочется удирать, как заяц.