Два сталкера. Черный судья - Андрей Левицкий

Кай вернулся в первое помещение, приник к стене возле единственного окна и выбил стекло одной створки, готовый отстреливаться. Окно выходило во двор, аналогичный ранее увиденному, как далеко бормотуны, Кай не знал, сюда доносилось только их похрюкиванье.

Первый мутант оббежал дом, оперся о длинные волосатые лапы (или все-таки руки?). В темноте его вполне можно было бы спутать с невысоким мужичком, при дневном свете густая темно-рыжая шерсть на лице, груди, спине выдавала в нем мутанта. Удивительно, но бормотуны носили одежду – то ли так грелись, то ли стеснялись своей наготы. Мутант был одет в засаленные джинсы с масляными пятнами на коленях и заднице.

Кай пристрелил мутанта, тот и пикнуть не успел.

И снова грянул многоголосый вой. После минутной заминки из-за торца выскочило пять бормотунов и бросилось врассыпную, Кай скосил их очередью и затаился.

Бормотуны тоже не спешили. В отличие от других мутантов, они любили жить больше, чем убивать чужаков, и отступали, если понимали, что добыча им не по зубам. Или делали вид, что отступали. Кай превратился в слух, но не услышал ни топота, ни переклички бормотунов, похожей то ли на лай, то ли на хрюканье.

Только он обрадовался и выглянул в окно, перечеркнутое ветвистой трещиной, как едва успел шарахнуться от летящего в стекло булыжника. Хорошо, лицо рукой закрыл, и кожу не посекло осколками. Как бормотунам это удалось? Чтобы перемещать предметы, надо их как минимум видеть, все бормотуны сейчас с той стороны здания. Или не все? Кай внимательно осмотрел двор. В зарослях сирени нет, за дорогой тоже нет, из-за каменных заборов частных домов они не смогли бы силой мысли двигать предметы. Где же они засели?

Еще один увесистый булыжник полетел в окно.

Когда Кай выглянул, с десяток бормотунов рассредоточилось по двору. Два залегло за серебристым «ниссаном», один – в песочнице, пара – за «Газелью», еще штуки три-четыре засели в придорожной траве. Был бы подствольник, Кай устроил бы им Армагеддон, но за неимением оного пришлось отстреливаться. Дал очередь – спрятался, чтоб не получить камнем по лицу. Выстрелил – спрятался…

Где же засели те, что швыряют камни? Ведь недостаточно просто посмотреть на предмет, нужно еще и сосредоточиться…

Сверху! Они на верхних этажах этого дома – наконец сообразил Кай, собрался высунуться, но вовремя отпрянул от летящего в него ржавого утюга.

Когда выглянул, залегших во дворе бормотунов стало больше, теперь мелкие камешки, кусочки бетона, комья земли, палки летели в него беспрестанно, он отстреливался вслепую. Полные магазины закончились, приходилось снаряжать их, терять время, а проклятые мутанты подобрались уже к самому окну, на место одного убитого приходили две, а то и три озлобленные твари.

Так скоро патроны закончатся, с тоской подумал Кай и перевел автомат в режим стрельбы одиночными. Очередной шквал летящих в окно обломков заставил его спрятаться. Непослушными пальцами он снаряжал магазин, щелкая патронами, и молился, чтобы ему повезло, вместо иконы представляя фотографию Ники.

Наверное, во дворе полно мутантов, они вот-вот полезут в окно…

Кай выглянул, но во дворе было пусто. Ни за машинами, ни в придорожной траве – никого, даже трупов нет – бормотуны унесли своих, помечая путь красными дорожками крови. Кай не спешил радоваться, думал, что у мутантов родился другой план. Теперь они попытаются выманить его из убежища.

Тишина стояла гробовая, бормотунов будто бы телепортировало…

Черт! А ведь ветра нет – ни травинка не шелохнется! Мутанты разбежались… Чертовщина! Здесь с минуты на минуту возникнет пространственно-временная аномалия, если не успеешь убежать, превратишься в ни живого, ни мертвого.

Донесся отвратительный звук, словно кто-то рвет шелковую ткань – он лился не снаружи и не изнутри помещения, казалось, сама реальность трещит по швам.

Забыв о бормотунах, Кай метнулся к двери, открыл щеколду, но выбежать не смог – мутанты чем-то подперли дверь. Недолго думая, он вернулся обратно, прыгнул на перевернутый холодильник, вылез в окно, собираясь спрыгнуть, но стена под ним дернулась, словно дом пытался заглотнуть добычу, – Кай упал в магазин спиной на холодильник. В глазах потемнело от боли, а когда он открыл глаза, показалось, что потолок растягивается и изгибается линзой.

– Чтоб вас! – крикнул он и снова метнулся в окно, сужающееся на глазах.

Рыбкой вылетел на асфальт, упал, придавленный рюкзаком, перекатился. Вскочил и побежал к дороге, сосредоточив взгляд на заборе частного дома, где белые и красные кирпичи располагались в шахматном порядке. Автомат хлопал по бедру, подгоняя. От торца пятиэтажки до забора было максимум тридцать метров, но Кай бежал на месте, само пространство сопротивлялось, затягивало назад.

Кай не оглядывался на трещащую по швам пятиэтажку, но был уверен, что пространство закручивается вокруг него наподобие воронки смерча, рвался из последних сил к спасению, расположенные в шахматном порядке кирпичи забора служили своеобразным маяком: красный-белый-красный-белый. Шаг, еще шаг, прыжок. До чего же медленно, как во сне! Оранжевая черепичная крыша особняка над красно-белым забором не приближалась и не отдалялась, Кай бежал на месте, хрипя и обливаясь потом.

Накренившийся деревянный гриб над песочницей вздрогнул, зашевелился и полетел в предполагаемую воронку. Назад тянуло с такой силой, что Кай упал на живот и мимо песочницы, огороженной деревянными досками, пополз к сирени – там хоть есть за что зацепиться.

Ползти было легче, чем бежать, но слишком много прошло времени, мир изменился, теперь на границе аномалии, между здоровым пространством и больным, будто бы пестрели помехи. Только бы изменения были обратимыми! Сжимая автомат, Кай встал на четвереньки и рванул туда.

Притяжение подняло в воздух песок, и он устремился в центр аномалии, Кай не успел зажмуриться, и теперь глаза резало, земля под ногами вздрагивала словно от судорог, позади стоял такой треск и грохот, что закладывало уши, но Кай не терял сил напрасно и не оглядывался.

Еще немного, еще пара метров… Он упал на живот, и его потащило назад, но он успел зацепиться за бетонную ножку скамейки. Казалось, что аномалия хочет заполучить именно его.

Цепляясь за землю, он добрался до сирени, тянущей ветви к зданию, за спину Кая, и дело пошло быстрее: ухватиться за ветку, подтянуться, ухватиться, подтянуться. Рюкзак то прижимал к земле, то становился невесомым – взлетал, как и все, что не закреплено на земле.

Давай, еще немного. Последний рывок! Кай таки дополз до границы аномалии, но пространство было словно из брезента, пришлось упираться в него лбом, продавливать, ползти дальше. Ему повезло – ткань пространства треснула, он вывалился на дорогу, жадно хлебнул нагретый солнцем воздух. Но, преодолевая границу аномалии, Кай все-таки обернулся.

Пятиэтажку будто бы комкала невидимая рука, как ребенок мнет пластилин. Окна сжимались и растягивались, крыша изгибалась дугой, при этом гнулись бетонные перекрытия, шифер лопался, трескались стекла, облетала штукатурка. В середине здания зияла дыра, куда заворачивались стены, летели ветки, камни, мусор…