Радужное тело и воскресение. Духовное достижение, растворение материального тела и случай Кхенпо Ачо - Фрэнсис В. Тизо+

а также евхаристические реликвии имеют общие характеристики, такие как относительно редкая группа крови AB (IV). Эти явления показывают, что воскресение Иисуса имело – и имеет – общие черты с феноменом тибетского радужного тела /тела света.

В следующей главе мы рассмотрим христианскую духовную практику, исторически предшествующую тибетскому дзогчен, чтобы согласовать наши исследования радужного тела и воскресения. Таким образом в нашем очерке мы продвинемся вперёд, к рассмотрению истоков Великого совершенства.

3. Духовность Сиро-персидской церкви, из Египта в Китай: история евагрианской траектории в сирийских церквях и учение о воскресении в раннем христианстве

То, чему предстоит произойти с нашими телами, должно сейчас происходить в наших сердцах.

св. Лев Великий, De Passione

Данная глава о воскресении – самая трудная именно из-за проблемы эмического / этического, которую мы обсуждали во введении. Хотя христианство считается основной религиозной традицией в англоязычном мире, на уровне реальной практики она стала сложной миноритарной традицией, состоящей из конкурирующих религиозных конфессий. Каждая конфессия имеет свои историю, богословие и самоидентификацию, часто резко отличающиеся от других конфессий. Автор принадлежит к одной из таких христианских церквей и испытывает глубокую преданность по отношению к ряду других ветвей этой церкви. В этой главе нам необходимо вступить в разговор с читателями, которые принадлежат к религиям, отличным от христианства, с неверующими людьми, христианами различных богословских убеждений, а также людьми, знающими несколько научных дисциплин. Хотя моя книга в целом сталкивается с вызовом подобного диалога, в этой главе такие вопросы возникают особенно часто. Христианству примерно две тысячи лет. В англоязычном мире существуют, наверное, миллионы публикаций о христианстве, в поддержку и против него. Каждому библейскому стиху ныне посвящён такой объём литературы, что ни один человек не может и надеяться её освоить. С целью исследования смысла воскресения в диалоге с радужным телом необходимо будет рассмотреть несколько библейских стихов и совершить авантюрные экскурсы в те формы исторического христианства, которые почти не известны большей части англоговорящей публики. Великий мультикультурный богослов Раймондо Паниккар много лет назад наставлял нас: «Единственное, к чему стоит стремиться, – невозможное»; и действительно, цель этой главы – невозможная цель.

Чтобы вступить на эту обширную территорию, нужно установить несколько длинных рядов взаимосвязей. Следует начать с некоторых известных библейских стихов, наряду с некоторыми неясными стихами, чтобы понять древнейшие идеи о вознесении и воскресении. Воскресение Иисуса связано с воскресением всех людей; чтобы прояснить эти отношения, нам нужно изучить идеи о жизни, смерти и личности в первые века христианства. Чтобы разобраться, как эти идеи повлияли на реальные духовные практики, мы посетим отцов-пустынников IV в. в Египте и их наследников в Византии и на Ближнем Востоке. В Месопотамии и Персии мы встретимся с христианами, говорящими на сирийском языке, роль которых в истории цивилизации пока плохо понимают на Западе. Однако благодаря этим христианам в течение V в., с появлением устойчивой Несторианской церкви на Ближнем Востоке, мистицизм грекоязычного мира проник в самое сердце Центральной Азии. В среде этих христиан в период с VI по VIII в. египетские созерцательные учения приобрели отличительные черты. Эти учения обнаруживают поразительные связи с центральноазиатским, китайским и тибетским буддизмом. Подробные исследования этих связей сейчас отсутствуют, и новизна материала может вызвать у читателя подозрение, что автор предвзято выступает на стороне христианства. То христианство, которое я вскоре буду описывать, большинству читателей, вероятно, покажется совершенно чуждым опыту христианской жизни и благочестия. Однако, поскольку сейчас мы с отчаянием наблюдаем систематическое разрушение именно этой сирийскоязычной103 христианской традиции на её родине, представляется, что более широкое распространение этих учений – насущная задача христиан нашего времени.

Продемонстрировав тот духовный обмен, который имел место в истории Центральной Азии, возможно, мы внесём свой вклад в современный диалог совместного духовного опыта. Таким способом мы, возможно, сможем ослабить предрассудки, которые пропитывают многие культуры на Востоке и на Западе, из-за чего положительное влияние христианства на культуру и духовность всё труднее взращивать и выражать. Я замечаю, что не только студенты западных университетов, но также и ведущие американские буддологи остаются поразительно непросвещёнными относительно духовных дисциплин, характеризующих все формы христианства с ранних времён. Некоторые студенты держатся за предрассудок, будто христианство – моралистическая и догматическая религия, не имеющая никакой опоры в жизненном опыте, медитации или возможности улучшать жизнь. Если говорить о мистическом созерцании, вопрос о нём словно и не возникает больше. Сегодня такие предрассудки в отношении христианства во всех его формах являются типичными в среде образованных людей как на Западе, так и на Востоке.

Серьёзное исследование этой важнейшей азиатской траектории способно заставить вдумчивых людей пересмотреть основы своих взглядов на христианство. Убеждённые христиане, готовые открыто воспринимать эту историю и её следствия, могут даже содействовать значительному возрождению созерцательного христианства в наши дни. В последние пятьдесят лет уже проводилось множество интереснейших экспериментов такого рода, лишь немногие из которых (пример – Бозе104, а также некоторые другие) имели значительный успех.

Непредубеждённый читатель может допустить, что в VIII в. созерцательная форма христианства распространилась по Центральной Азии, где столкнулась с буддизмом и другими религиозными традициями. Тем не менее полноценные следствия такого столкновения могут подрывать религиозные убеждения как современных христиан, так и буддистов и могут становиться ещё более взрывоопасными, когда мы пытаемся сравнивать воскресение и радужное тело. Возможно, именно поэтому мы здесь листаем эти страницы.

Традиционное христианство, и восточное, и западное, провозглашает как центральный догмат веры, что воскресение Иисуса – уникальное проявление его божественности и спасительной силы. Христиане-католики говорят о «пасхальной тайне» смерти и воскресения Иисуса как об основе всего здания христианского вероучения и практики. В этой традиции также чётко различается воскресение и вознесение Иисуса. Воскресение происходит на третий день после распятия, и Иисус разными таинственными, но несомненными способами является ученикам на протяжении сорока дней. По завершении сорока дней Иисус возносится на небеса. В католической традиции утверждается, что Дева Мария, мать Иисуса, в момент своей кончины вознеслась на небеса телом и душой; эту догму называют Успением Пресвятой Девы Марии. Таким образом, тело Марии предвосхищает всеобщее воскресение, которое должно произойти в последний день истории человечества.

Однако как в иудейской, так и в христианской традиции признаются другие формы преображения или превращения нетленного тела: например, в случае Еноха, Илии и в апокрифических трудах – в случае Моисея. Кроме того, в католической традиции принимают возможность того, что тело воскресения Иисуса могло являться живущим людям в разные периоды истории Церкви. Обращение святого Павла, о котором трижды сообщается в Новом Завете,