Мертвое море - Тим Каррэн

— Я к нему не прикоснусь.

— Держись от него подальше, — предупредил Кук. — Не нравятся мне его усы, могут ужалить.

Сакс молча смотрел на существо, гадая, из какой эволюционной клоаки оно могло выползти. Такое просто не имело права на жизнь.

Грудные плавники состояли из шипов, как и хвост, с перепонками из розовой плоти, а брюшные напоминали помесь плавников и коротких ходильных конечностей. Ближе к хвосту росли крошечные придатки, которые могли быть только плавательными ножками, как у лангуста.

В остальном же, что ни говори, существо походило на рыбу.

— Господи Иисусе! — воскликнул Фабрини. — Прикончите уже кто-нибудь эту проклятую тварь!

Этого хотели все, потому что одним своим видом существо вызывало инстинктивное отторжение. Но никто не отважился даже приблизиться к извивающейся твари, словно выскользнувшей из вод первобытного моря.

Сакс взял весло, посмотрел на него, прикидывая, можно ли им прикончить это чудовище. Тварь шевелилась все медленнее и медленнее, издыхая, и было видно, что долго она не протянет. Сегменты уродливого тела растягивались при каждом вдохе чудовища и снова сжимались с чавкающим звуком. Видимо, у него не было нормальных жаберных щелей, как у рыбы, и отверстия между сегментами действовали как жабры.

— Убирайся с дороги, — рявкнул Сакс Фабрини, приближаясь к существу с веслом в руках.

Хапп стонал и хватал ртом воздух: казалось, его вот-вот вырвет. Он выскользнул из рук Крайчека — тот вскрикнул, но было уже слишком поздно. Нога Хаппа оказалась близко к рыбе, и ее извивающиеся усики задели открытую кожу, оставив красные вертикальные полосы, как при воспалении или ожоге. Хапп закричал и заметался, изо рта у него потекла кровь. Нога в том месте, где ее коснулись усики, посинела, потом стала чернеть и раздулась, как дрожжевое тесто. Хапп содрогнулся и резко обмяк.

Все замерли. Крайчек скулил, не решаясь притронуться к телу Хаппа.

Сакс уставился на тварь. Глаз у нее не было, но усы росли вокруг дряблого отверстия, видимо служащего ртом. С каждым вдохом, когда пластины растягивались, мерзкий рот широко раскрывался. В нем были отростки, которые можно было принять за языки, хотя больше они походили на гнездо тонких голубых червей.

Тут Сакс догадался, как охотилась эта тварь: она использовала червеобразные языки, чтобы заманивать рыбу, как аллигатор, когда ловит черепаху. И как только добыча подплывала к дряблому ротовому отверстию, усики хватали ее и вводили парализующий нейротоксин. Вот чем были те красные шипы — нематоцистами, жалящими клетками, как у медузы. Усы действовали как щупальца морской анемоны: хватали и убивали то, что приманивали языки. Сакс понял, что брюшные плавники твари так напоминают ноги, потому что она, вероятно, ползает по дну.

— Уверен, что не хочешь разделать этого ублюдка? — спросил он Менхауса. Тот тупо покачал головой, словно это и правда можно было сделать, но он просто не хотел.

Сакс встал рядом с рыбой, но не слишком близко. Та почти уже не шевелилась, усики едва подрагивали. От нее исходил сильный запах разложения, как от ведра с внутренностями. Сакс вскинул весло и обрушил на голову твари. Пластинки были не такими жесткими, как ему сперва показалось: от удара одна из них раскололась, как арахисовая скорлупа, и из нее полилась чернильно-черная жидкость. Сакс снова нанес удар, превращая усики в кашу. Он продолжал молотить, пока тварь не лопнула, извергнув на палубу дымящиеся мясистые органы и желтую студенистую жидкость.

В нос ударила невыносимая вонь, и Менхаус позеленел, а Фабрини стошнило за борт. Один Кук не обращал внимания на запах, да и на таинственного обитателя здешних вод тоже. Если рыба и вызывала у него отвращение, то он не подавал вида, сидя на корме с невозмутимым выражением на лице. Кук был бледен и измучен, но, казалось, не настолько сильно, как остальные.

— Кто будет убирать этот бардак? — спросил Сакс. — Как насчет тебя, Кук?

Кук ответил с легкой ухмылкой:

— Еще чего!

— Что ж, — сказал Сакс, окуная весло в воду и стараясь смыть с него грязь, — похоже, придется тебе этим заняться, Менхаус. И берегись щупалец: они все еще могут ужалить, причем чертовски больно. Спроси Хаппа.

Менхаус выглядел так, будто его вот-вот вырвет, но согласился с тем, что раз он затащил на лодку рыбу, то ему ее и выбрасывать. Потребовалось какое-то время, чтобы справиться с тошнотой, но потом он, не снимая перчаток, подошел к рыбе, схватил ее за хвост и, поднатужившись, выбросил за борт. Несколько секунд она держалась на поверхности, а потом медленно погрузилась в воду.

— Было не так уж и плохо, правда? — сказал он. — Сосунки чертовы. Это всего лишь рыба.

Теперь нужно было решить, что делать с трупом Хаппа. Никто, казалось, не хотел к нему прикасаться, кроме Сакса. Пока остальные были заняты своими мыслями, Сакс увидел рукоятку ножа, торчащую из-за голенища сапога Хаппа. Убедившись, что никто не смотрит, он вытащил нож и сунул себе в сапог.

Никто этого не заметил. Кроме Кука. Он, конечно же, все видел, но Сакс предупредил его ледяной улыбкой. Обоим стало ясно, что, когда придет время, нож пойдет в дело.

— Что насчет Хаппа? — наконец спросил Фабрини.

Сакс сказал:

— Похоже, нам негде его хоронить, так что он отправится за борт.

— Т-ты не можешь так поступить, — заикаясь, попытался возразить Крайчек.

— Почему это?

— Господи Иисусе, Сакс, нам хотя бы нужно сказать что-то, — возмутился Фабрини.

— Ладно, ты прав. Прощай, Хапп. — Сакс, казалось, забавлялся. — Ну вот, я произнес речь.

— Ты дерьма кусок, — на полном серьезе заявил Кук.

Сакс ухмыльнулся:

— Рад, что ты все понимаешь верно. Помоги-ка. Бери его за ноги, на счет три…

С того момента, как они забрались на крышку люка, Кушинг беспрестанно выслушивал жалобы. Сольц поведал, что у него слабый желудок, чувствительная кожа, артрит коленных суставов, бесчисленные аллергии, ангина, близорукость, облысение, что он склонен к воспалению десен, инфекции мочевого пузыря и необъяснимым болям в ногах. Ходячее пособие по ипохондрии. На корабле у него были лекарства от всего этого: таблетки, мази, капли. А теперь не осталось ничего, и он старался вдолбить это Кушингу в голову.

Кушинг не знал, сколько еще сможет вытерпеть. Сольц изводил его бесконечным перечислением жалоб и недугов, но не это было самым страшным. Основной проблемой было то, что они застряли посреди жуткого океана, и Кушинг мог с твердой уверенностью сказать: эти воды ничего общего с Атлантикой не имеют.

Он продолжал успокаивать Сольца, заверяя, что туман рассеется и их спасут. Вот только надолго ли Кушинга на это хватит?

— У нас правда нет шансов, да? — спросил Сольц.

— Есть, конечно, — снова солгал Кушинг. — Главное — терпение. Просто нужно потерпеть.