Ашерон - Шеррилин Кеньон

Я обернулась и увидела, что Ашерон стоит с высоко поднятой головой так, как будто эти слова его совсем не задели.

— Я подожду тебя снаружи, Рисса.

Отец издал противный звук, и я хорошо знала, что только страх устроить сцену перед Апполоном удержал его от каких-либо дальнейших действий. Тем не менее, он обязательно позднее накажет Ашерона. О, уж в этом я совсем не сомневаюсь. Я протянула руку брату, но отец пихнул меня к двери. Слезы выступили у меня на глазах, когда я начала задыхаться. Я хотела позвать Ашерона, но никак не могла совладать со своим голосом. Ашерон растворился в толпе. Я хотела видеть его. Мне нужна была его сила, но ничего этого не было. Против воли, они затянули меня в храм и оставили на попечение судьбы, которой я совсем не хотела…

АШЕРОН с 9529–7382 г до н. э.

11 декабря 9529 г. до н. э.

Ашерон пошел прочь от храма Апполона. Бессильная злость бурлила в нем. Он так устал от постоянных напоминаний о своем статусе в этом мире. А статус был таков — пустое место. Конечно же, отец позже накажет его за это. Но Ашерона это особо не волновало. Он больше не чувствовал физическую боль, как остальной мир. Дни, когда его использовали и обижали, оставили в нем пустоту и способность ничего не чувствовать, кроме ненависти и злобы. Эти два чувства сжигали его изнутри дотла. Его сделали шлюхой против его воли, а сейчас все обернулось так, как будто у него был выбор, как будто он в восторге, когда его насилуют и избивают. Пускай будет так.

Надеясь хоть как-то отомстить тем, кто обрек его на такую судьбу, он обнаружил, что направляется к соседнему храму. Он был пуст, видимо все смотрители и посетители были на улице, чтобы стать свидетелями того, как мою сестру принесут в жертву. Чертовы свиньи. Люди обожают такие зрелища, когда кого-нибудь унижают, а особенно если это члены королевской семьи. Это дарит им чувство власти, чувство превосходства. Но в глубине души они знают правду. Люди просто рады, что это не их унижают. Он прошел по центральному проходу, обрамленному огромными колоннами, возвышающимися прямо до небес. За ними оказалась статуя женщины. Ашерон никогда не был в храме до этого. Проституткам это запрещалось, с тех самых пор, как боги покинули их, а человечество прокляло.

Нарушая все законы, он опустил капюшон и уставился на высеченное изображение богини. Сделанная из цельного золота, она была просто великолепна. Ее туника, казалось, колышется от какого-то невидимого ветерка. В одной руке она держала лук, а на спине был колчан со стрелами. Ее левая рука покоилась на грациозном олене, который терся о ее ногу. Он уставился на надпись у ее ног, но не смог прочитать. Он смутно помнил, как Рисса пыталась научить его читать много лет назад, когда она спасла его. Но он не видел с тех пор ни свитков, ни слов. Когда он с трудом рассмотрел первую букву в имени богини, то решил, что узнал ее. Это была буква "А". Рисса рассказывала, что его собственное имя начинается с нее. Он пробежался в голове по богам и по тем скудным знаниям о них, чтобы найти созвучное с его именем.

— Ты должно быть Афина, — сказал он громко.

Это имело смысл, так как Афина была богиней войны и держала лук в своей руке.

— Прошу прощения? Афина!?

Он резко развернулся на взбешенный голос позади него. Женщина была безумно роскошная с длинными вьющимися золотисто-каштановыми волосами и темно-зелеными глазами. Ее красота была естественной и пронизывающей. Если бы он мог испытывать сексуальное влечение к кому-нибудь, он даже мог захотеть ее. Но, честно говоря, через него прошло столько людей, что теперь до конца жизни он спокойно сможет прожить без других человеческих тел под ним, на нем или рядом с ним. Она стояла там в белом развевающемся платье, уперев руки в свои изящные бедра.

— Ты что ослеп? Или ты просто тупой?

Он проворчал на оскорбления:

— Ни то, ни другое.

Прищурившись, она подошла к нему и указала на статую, позади него.

— Как тогда объяснить то, что ты не знаешь изображение Артемиды, если ты не слепой?

Ашерон закатил глаза при упоминании сестры-близнеца Апполона. Он должен был догадаться, так как храмы находились по соседству.

— Она также никчемна, как и ее братец?

У женщины отпала челюсть. Она выглядела шокированной этим вопросом.

— Прошу прощения?

Негодование разгорелось в нем, когда он заметил подношения на алтаре верховной богини. Он резко дернул рукой и скинул все на пол. Огромные блюда разбились об пол, а цветы, игрушки и другие подношения покатились и рассыпались по мрамору.

— Зачем люди так суетятся, ведь никто на Олимпе не слышит их, а если и слышит, то очевидно им плевать!

— Ты что с ума сошел?

— Да, — ответил он сквозь зубы, — сошел с ума от этого мира, в котором мы ничего не значим для богов. Сошел с ума от судьбы, которая посылает нас сюда только для своих маленьких забав. Как бы я хотел, чтобы все боги до единого сдохли или исчезли.

Женщина зарычала, бросаясь на него. Ашерон перехватил ее руку прежде, чем она успела ударить его. Она взвизгнула, и что-то ударило его, сбив при этом с ног на землю. Боль разлилась по всему телу. Невидимая сила подняла его с пола и швырнула в стену. Ашерон перестал дышать, когда его пригвоздило к стене на высоте десяти футов. Женщина уставилась на него.

— Я должна бы тебя убить.

— Ну, так сделай это.

Артемида попридержала последний божественный удар, который отправил бы его прямиком в Тартар, где ему было самое место, и сбросила его на землю. Она никогда не встречала того, кто незнал бы ее или того, кто не мог почувствовать ее неземное присутствие и божественные силы. И, тем не менее, этот человек, казалось, не был подвластен им. Она наблюдала за тем, как он поднялся на ноги и дерзко стоял перед ней. Он был красивым молодым человеком. Она не могла не заметить этого. Красота его лица была безупречной. Темно-золотые брови выгибались дугой над пронизывающими серебряными глазами, которые опаляли своей ненавистью. Никто и никогда не смел так на нее смотреть.

Его длинные волнистые белокурые волосы доводили его черты до совершенства. Казалось, они были нежнее пуха и их так, и хотелось погладить. А его тело… Оно было подтянутым и мускулистым, загорелым, обворожительным. Было в нем что-то, что заставляло ее рот наполняться слюной, так ей хотелось попробовать его. Никогда в своей жизни она не чувствовала столь невероятной тяги ни к одному мужчине. Более того, он был выше нее, редкость для смертных, которую она очень ценила.

— Ты хоть представляешь, кто я такая? — спросила она у него, — ну исходя из твоей злобы и того, что ты только что сделала мне, я предположу, что ты и есть Артемида.

А он вовсе не глуп.

— Тогда преклонись передо мной и извинись.

Вместо этого он одарил ее напряженным взглядом, от которого у нее затрепыхало в желудке. Он подошел к ней развязной походкой, которая делала его похожим на крадущуюся пантеру. Незнакомое болезненное желание прошло сквозь нее. Она не знала, что с ней происходило, но чтобы это не было, оно сделало ее слабой и задыхающейся.