Античные битвы. Том I - Владислав Добрый

Опираясь на широкую поддержку и проявив и в самом деле выдающиеся организаторские и лидерские качества, Филипп вдруг оказался неожиданно амбициозным молодым царем. Он решает не останавливаться на достигнутом, тем более что пользуясь слабостью Македонии, её интересы были ущемлены со всех сторон. Со стороны Греции фокийцы стригли с македонцев шерсть так, что возможности продавать свой товар македонцам в Греции почти не оставалось. Со стороны моря греческие колонии, такие как Мефона и Византий, не просто доминировали в морской торговле, а банально вырезали македонцев, попытавшихся торговать мимо их портов и разорительных пошлин. И так далее, и тому подобное.

Эти, довольно мелкие, если задуматься, дела и заняли Филиппа на долгие годы. Больше чем на десять лет, если быть точным. В течении которых Филипп… Постоянно терпел поражения.

Откровенных разгромов он все же сумел избежать. Но были и явно проигранные битвы, были неудачные осады. К несчастью подробности этого насыщенного и запутанного периода его жизни нам неизвестны. Мы находим буквально несколько строчек в источниках, например что однажды македонцев победили с помощью «камнеметов». Источники упоминают что и македонцы очень любили всякие баллисты, использовали осадные башни, по утверждению источников в 24 метра, с баллистами на нескольких ярусах — но все это очень противоречиво, и весьма скудно описано. Так что пожалуй единственную битву, которую можно действительно относительно нормально разобрать, пользуясь перекрестными источниками, некоторые из которых даже писали современники событий, и опираясь на относительно неплохой археологической базой на тот период — так это битву при Херонее. Которая случилась через 20 лет после восшествия Филиппа II на престол Македонии.

Тут надо понимать что это уже кульминация. Позади у Филиппа двадцать лет непрерывных войн и поступательного развития его военной машины. Двадцать лет в историческом плане — не так много. Двадцать лет в социальном плане, это разница в поколение. Двадцать лет в плане организационного и технического развития — разные века. Двадцать лет с точки зрения вечно меняющейся политики — целая эпоха. Я знаю, мы живем в довольно устойчивое и спокойное время, к тому же мы сами участники исторического процесса, и поэтому нам трудно судить. И даже может показаться что двадцать лет это хоть и большой, но не принципиально огромный срок. А вы сравните например Европу в 1919-м, и её же, те же страны, в 1939-м. Это два разных мира. И такие стремительные изменения в истории — норма. Так что мир вокруг поля битвы близ городка Хиронея, в 338-м году до нашей эры, был так же не похож на себя времен Пелопоннесской Войны, как армия Филиппа II Македонского на армии гоплитов классического периода Древней Греции.

Да и сам Филипп был уже далеко не тем горячим юношей, каким он взошел на трон. Во первых Филипп II хромал на левую ногу. Не совсем понятно когда именно, но его умудрились ткнуть копьем в бедро. Ну как ткнуть. Пробили копьем насквозь царский окорочек, и убили под ним лошадь. Даже удивительно как царь выжил. А еще Филипп Македонский в самом начале своего правления потерял глаз. В молодости, он славился отвагой, и например постоянно пытался первым завязать сражение. В общем, постоянно мельтешил под стрелами. И во время осады Мефоны стрела выбила ему глаз. Но надо сказать это тоже был своеобразный подвиг — стрела была из катапульты. Считается что выжил царь только благодаря мастерству личного врача. Врач тем самым увековечил свое имя в веках, и хотя мы его и не знаем, но оно записано в древних рукописях. Видимо это происшествие слегка утихомирило буйный царский нрав — к битве под Херонеей он уже только разрабатывал гениальные тактические схемы, которые чрезвычайно успешно воплощал не лично, а через своих военачальников. Кстати рост царя Филиппа №2 составлял около 180 см., что для македонян античного времени было чрезвычайно высоким. Да и не только для них, еще в начале века в России средний рост был 160 см. Книга «Место встречи изменить нельзя», основанная на реальных событиях послевоенных лет, приводит личное дело уголовника с аналогичным ростом, и у этого уголовника говорящее погоняло — «Столб». Так что царь был, во всех смыслах, мужчина приметный.

Но не только статью и богатством. К Херонее Филипп пришел имея вокруг себя определенный ореол легендарности. Солдаты его армии рассказывали о его подвигах в молодости, а враги восхищались его хитростью и изобретательность. Филипп похоже и в самом деле был умен и сообразителен, это видно хотя бы по некоторым его словам, дошедшим до нас.

«Даже в самой неприступной крепости найдется калитка, через которую сможет пройти осел груженый золотом».

Это пример гораздо позднего «облагораживания». У Диодора эта фраза выглядит гораздо живее. К царю приходят его воины, и говорят что укрепления города, который предстоит взять, слишком хороши. В ответ Филипп грубо орет:

— Да эти стены сможет взять даже осел! — и добавляет после секундного размышления — Если он, конечно, нагружен золотом.

Как видите у человека есть чувство юмора, а это верный спутник интеллекта. Но мозги это не совсем то, что нужно чтобы повести за собой людей. Другой случай — в лагерь Филиппа приходят два уважаемых и знатных человека, которые только что пустили армию царя за стены, которые были доверены им в защиту. Они пришли за обещанным — золотом. Их подкупили. Интересно как они сами воспринимают свою подлость — они не видят в ней ничего плохого, и жалуются Филиппу, что пока они шли по лагерю македонцев им кричали обидные слова, типа «предатели». Филипп говорит:

— Простите нас, македонцев. Мы не такие утонченные люди как греки, и привыкли называть вещи своими именами.

Вы наверняка слышали и эту фразу, возможно в несколько облагороженных, или сокращенных вариантах. Но интересно на самом деле то, что произойдет дальше. Взяв сундуки с серебром и золотом, оба предателя с сопровождающими рабами вышли из шатра царя. и буквально через несколько десятков метров на них напали македонцы, и всех убили. Филипп II не препятствовал расправе, однако после неё заставил участвовавших в ней (там было несколько командиров) поделиться добычей со всеми своими товарищами. Неудивительно что царя в армии любили — он был справедлив.

А еще он был милостив. Что такое милостивый царь, с поправкой на IV век нашей эры?

Когда очередная осада Мефоны увенчалась успехом, Македонский царь разрешил оставшимся в живых жителям уйти. И даже забрать с собой… Одежду. Но не больше одного предмета. Сам город был срыт, а земля отошла македонским гражданам.

Нам может показаться что это и не милость вовсе — но это нам. Многим грекам Филипп Второй представлялся весьма хорошей альтернативой вечной грызне и беззаконию, в которой тонула материковая греция, а его поступки назывались милосердными без тени иронии.

Время такое было.

Фактически, к 337-му году против Македонии остались только Афины и несколько запуганных союзников, и такой же Фиванский союз. Но это все еще были очень богатые и густонаселенные полисы, которые полностью контролировали море.

В 338 Филипп вторгся в Грецию, благоразумно обойдя долгим путем Фермопилы, и объединенная армия союзников встретила его уже близ местечка Херонея, недалеко от Афин. Но об этом в следующий раз.

Глава 16

Херонея 338

Второе число августа 338 года до нашей эры. Оставалось 330 лет до ближайшего августа. Но македонские десантники уже тогда продемонстрировали восхищённой публике рукопашный бой, упражнения с холодным оружием и стрельбу по-македонски. В полосатых доспехах и голубых шлемах, сдвинутых на затылок, они кричали «За гипаспистов!», после чего голыми кулаками раскалывали строй противника и орали нехорошие слова.

А может и нет. Но так или иначе, но второе августа в минус 338-м году, выдалось деньком ясным, солнечным, но влажным и шумным.

Влажным от крови и шумным от грохота битвы.

Филипп привел на земли Греции несметную орду, желая сделать то, что не удалось даже великим царям Персии. И против него встали те, кто превыше жизни ценил свободу.

Например, рабовладельческие Афины, и не менее рабовладельческие Фивы.

Макендонцы.

Считается что царь Филипп привел на битву со всей Грецией примерно 30 000 человек. Из которых 9000 были его