Сообщники поневоле - Алёна Снатёнкова

- Хочу, чтобы ты помолчала. Серьезно, не то я скоро жалеть начну, что не оставил тебя на улице.

П-ф-ф. Как ребенок, честное слово.

- Надо было и оставить.

А что? Я тоже могу капризничать. Тем более никогда не понимала, когда в лицо хорошими поступками тыкают. Если не хотел, мог бы и не помогать. Я не просила.

Взяла телефон в руки и уткнулась в него. Тишина ему нужна? Лови. Смотри не оглохни теперь.

Ух, оказывается, пока я тут пыталась Довлатова узнать, меня Смирнова сообщениями закидывала.

- Твоего проклятия испугался. – Фил плюхается рядом, снова смотря на меня. Это он извиняется, что ли?

Ладно, так уж и быть, прощаю.

Он хотя бы попытался.

Пожимаю плечами, мол, тогда не ной, и снова на телефон смотрю.

«А-а-а-а. Слава предложил съехаться».

«Маруся-я-я, перезвони».

«Я так волнуюсь».

«Подруга, где ты?»

«Нужно встретиться».

- Где они жить собираются? С мамой-танком?

Ох, не знает Смирнова, что ее ждет.

Всем сердцем сочувствую.

- У Славика квартира есть. Он там не жил никогда, но…  – отвечает Фил, смотря на экран моего телефона. – Черт!

- Что?

- Она рядом с моей.

- Че-го-о-о? Кто до этого додумался? Подожди, не отвечай. Обашкин. Да? Все за тобой повторяет?

- Не-а. Мать его.

- Без разницы. Если они туда переедут, то я там жить не смогу. А это не дело. Мне квартирка понравилась. Я уже освоилась и вещи разложила.

- Вот ты быстрая. Надеюсь, мои не трогала, – хмуро говорит он.

Если я быстрая, то он смешной. Конечно же, я трогала его вещи. Берите выше, их больше нет в шкафу. В пакете лежат. За кроватью. Что? Я так себя комфортнее чувствовала.

- Что ты? Даже не прикасалась к ним.

Поверил?

Ага.

Я умею убеждать одним лишь взглядом.

- Молодец, Сажина. У меня там деньги лежат, поэтому никого не води. Поняла?

- Какие деньги? Там кроме шмоток больше ничего нет. Я все доставала.

Ой, бли-и-ин.

Сама себя сдала.

А-а-а-а.

- Мне надо срочно встретиться с Настей, – подскакиваю в попытке закончить разговор, но меня хватают за руку и тянут обратно.

Ох, мамочки.

Как у Довлатова на коленках удобно-то. Будто на облачко прилегла. Мы уставились друг на друга, не до конца понимая, как так получилось. Секунда, еще одна. В какой-то момент я почувствовала, как его рука легла на мою спину. Даже через футболку прикосновение обжигало кожу. Я понимала, что мне нужно встать и отойти. И кажется, Фил думал так же. Но вот этот чертов магнетизм…

И мой идиотизм.

- Ты меня поцеловать хочешь, да? – Ага, я спросила.

- Тебя? Нет, – отвечает, смотря на мои губы.

- И правильно. Не надо меня целовать. Даже не думай об…

Хорошо, что он меня не дослушал. Когда его губы прикоснулись к моим, я задавала себе вопрос: что мы творим? Зачем?

Ответа я не нашла, поэтому и думать перестала.

Потому что Фил крепче прижимал меня к себе, осторожно, пробуя на вкус, а я пыталась не свихнуться от нахлынувших эмоций.

О-фи-геть.

Атака на мои губы продолжалась даже тогда, когда я закинула руки на плечи Фила, сжимая кожу через тонкую футболку. Он словно и не замечал этого. С каждой новой секундой все больше и сильнее завладевал моими губами, и делал это настолько мастерски, что монашка Маруся чувствовала себя самой желанной девушкой на планете.

К черту Смирнову вместе с ее Обашкиным. Плевать на все и всех. У меня сердце стучит с такой скоростью, будто, если Фил остановится, оно взорвется. Но он и не думал останавливаться. Одна его рука рисовала узоры на моей спине, а другая сминала кожу на бедре.

Довлатов замер на секунду и внимательно посмотрел мне в глаза. Немое молчание, за которым не было неловкости или сожаления. Молчание, после которого прикосновения перестали быть нежными, а становились все смелее и смелее.

А я понять не могла, разве между нами может быть так? Вот это полное растворение друг в друге, оно реально? Мои щеки горят, губы покалывает, словно я ими на ежа свалилась, пальцы дрожат, но не как от холода, по-другому. Все сейчас было иначе. Так, как никогда в жизни еще не было.

А может, я сейчас не целуюсь с самим Довлатовым, а лежу в кровати с галлюцинациями? У обычного отравления есть такой симптом? Надеюсь, что нет. Иначе после этого я добровольно уйду в психушку и разрешу проводить на себе опыты людям в белых халатах.

Как бы ни хотелось все прекращать, я последний раз наслаждаюсь жарким прикосновением и, зажмуриваясь, щипаю себя за руку.

Хм, не больно.

Еще раз.

- Маруся, черт.

Да быть такого не может. Опять не себя ущипнула?

Дура, точно ненормальная.  Своими пронырливыми руками взяла и вернула нас с небес на землю.

Так-с, а лестница хотя бы есть? Я обратно хочу, пока чувство стыда не накрыло.

- Можно просто Маруся.

- Просто Маруся, поздравь меня. Я нашел идеальный способ, как заставить тебя молчать, – говорит, а сам продолжает на губы смотреть, не отдергивая руки.

Ага. Его пальцы все там же. Наверно, поэтому я в себя прийти не могу, вот и дышу ртом. Ну, или потому, что мне было мало. Это как попробовать до невозможности вкусную конфету, съесть ее, а потом мечтать о другой такой же. В моем случае, зачем мечтать, если я сижу на целой коробке?

- Уверен, что нашел? – дерзко отвечаю ему, смотря прямо в глаза. – Сумма квадратов катетов прямоугольного треугольника равна…

- Никто еще не рассказывал мне теорему Пифагора сидя на моих коленках.

- Квадрату гипотенузы, – заканчиваю предложение и охаю, когда наши губы снова встречаются.

Наверно, потом я буду об этом жалеть. Скорее всего, начну щемиться по углам и не смотреть ему в глаза. Но не сейчас ведь. Точно не сейчас.

- Сажина, проще до президента дозвониться, чем до тебя, – ворчит в трубку Смирнова. – Ты куда пропала, подруга? У меня тут жизнь как на вулкане, а единственный человек, с кем могу поговорить об этом, пропал. И еще я переживаю. Вчера уснуть не могла.

Во дела. Я будто с рассерженной мамой разговариваю, а не с подругой.

- Никуда я не пропала. И можешь так не орать, у меня и без тебя голова болит. – И будет болеть, если по ночам не спать, а за Филом подсматривать, который после моего трусливого побега в другой комнате расположился в обнимку с ноутбуком.