Клинки Максаров - Николай Чадович

— Повторяю, мне нужен человек, а не холощенное животное.

— Нет, дочь моя. Тебе нужно именно животное. Неуязвимое и преданное. Относительно преданности сказать пока ничего не могу, а вот о неуязвимости и говорить нельзя.

Кончиком ножа он легонько ткнул Артема куда-то в подреберье. и боль, не сравнимая ни с чем, что тому пришлось до этого испытать, сокрушительной молнией пробила сверху донизу и без того измученное тело. Артем кое-как сумел сдержать дикий вопль и только заскрежетал зубами.

— Видишь, я сразу обнаружил уязвимое, место, — довольно хохотнул Стардах.

— Не смей больше так делать! — Надежда перехватила его руку, и несколько секунд они боролись, если можно назвать борьбой возню матерого волкодава со щенком-сеголетком.

Затем Надежда отлетела в сторону, однако нож перешел в ее руки.

— Ты неосмотрительна, дочь моя, — холодно сказал Стардах. — Максар может любить только самого себя. Перенеся на кого-то другого хотя бы частицу этой любви, он оставляет брешь в своей защите.

Его шаги стали удаляться. Надежда, вскочив на ноги, швырнула нож о каменные плиты пола, да так, что от него только осколки брызнули. После этого она рванулась было к выходу, но тут же возвратилась назад, к плавно раскачивающейся раме, на которой в бессильной злобе извивалось тело Артема.

— Тебе придется потерпеть еще немного, — тяжело дыша, сказала она. — В чем он прав, так это в том, что у тебя не должно быть уязвимых мест…

Физические силы постепенно возвращались к Артему, но это были уже совсем другие силы, незнакомые и пугающие его самого. Теперь, когда он напрягал мышцы, цельнокованая железная рама сотрясалась и скрипела, как расхлябанный дачный шезлонг. Однажды, сумев дотянуться кончиками пальцев до крайнего звена цепи, сковывавшей его руки, он расплющил его, из овала превратив в восьмерку.

Надежда почти не отходила от него. Не доверяя больше мартышкам-ассистентам, она сама пичкала его разными снадобьями и кормила из своих рук какой-то, густой, сладковатой кашей.

Стардах закончил работу над новым телом Калеки и почти не появлялся в подземелье. Его создание — нечто постоянно извивающееся и меняющее форму, отдаленно похожее на гигантского осьминога, единственный круглый глаз которого прикрывали далеко выступающие вперед клювообразные костяные веки, — уже успело поймать и растерзать в клочья нескольких неосторожных мартышек.

Пару раз Артем пробовал завести с ним разговор, но все попытки закончились безуспешно. Операция, похоже, поубавила разума у их бывшего спутника или перевела его совсем в другую плоскость. (Чего у Калеки добавилось, так это свирепости — способные удлиняться до неимоверных размеров щупальца крушили все, до чего только могли дотянуться, и вскоре целой банде мрызлов пришлось взять их в оковы.)

— Почему его не убирают отсюда? — однажды спросил Артем.

— В цитадели пока еще нет помещения, где его можно было бы поселить. Ведь он способен разнести любую стену и пролезть в любую щель. Лишь воля Стардаха кое-как сковывает его ярость. Представь, что может случиться, если отец куда-нибудь отлучится.

— А ты не пробовала проникнуть в его сознание?

— Пробовала. Да где уж мне тягаться со Стардахом. Он не выпускает Калеку из-под своего контроля ни днем, ни ночью.

— Не хотелось бы мне находиться здесь, когда он вырвется на свободу.

— Тебе нечего опасаться. Я же всегда с тобой. А любое существо, созданное максарами, не в состоянии противостоять своим творцам.

— Когда-нибудь я создам существо, способное и на это. — Голос Стардаха заставил их обоих вздрогнуть. Оказывается, он умел красться бесшумно, как тень, а не только сотрясать своими шагами каменные своды. — Многие мои соседи чересчур возгордились. Ничтожные, они считают себя равными бессмертным богам. Пора проучить их.

— Создав такую тварь, ты станешь первой его жертвой, — возразила Надежда.

— Ни в коем случае. Я буду единственным, кому она будет беспрекословно подчиняться. Но для этого мне нужен не обыкновенный человеческий мозг, а мозг существа не менее могучего, чем максар. И тогда в мир явится гений уничтожения, Мировой Зверь. Для него не будет существовать непреодолимых препятствий, неуязвимых противников и опасного оружия.

— План твой безумен! Даже если он и удастся, ты тем самым погубишь род максаров!

— Нет. Ведь сам я останусь жить. И останется жить тот, другой — мой верный прислужник. Мир слишком мал, но для нас двоих в нем хватит места. Не хочешь ли ты стать этим вторым, дочь моя? — внезапно он грубо ухватил Надежду всей пятерней за лицо.

— Прочь! — Она наотмашь ударила отца по щеке. — Ни ты, ни я никогда не будем вторыми! Ведь ты же прекрасно знаешь — вместе нам в этом мире не ужиться! Рано или поздно останется только один — первый и единственный!

— Твой удар слишком слаб, чтобы причинить боль, но никто не смеет безнаказанно подымать на меня руку. Я могу убить тебя прямо на месте, но это сейчас не входит в мои планы. Тебе предназначена совсем другая судьба. — От резкого толчка Надежда полетела к дальней стенке, сбивая все, что встречалось ей на пути.

Исступленная ярость словно взорвала Артема изнутри, затмив все другие чувства, в том числе благоразумие и животный страх, который он всегда испытывал при виде Стардаха.

— Как ты смеешь, скотина, так обращаться с женщиной! — крикнул он. — Она же твоя дочь!

— Ах, ты еще и голос подаешь, жалкий пес? Ты разве не знаешь, что тебе запрещено тявкать в присутствии максара? — Стардах через плечо с презрением глянул на Артема. — За это я сейчас заставлю тебя откусить собственный язык.

Надежда налетела на него, как волна налетает на несокрушимый утес, и снова молниеносный удар отбросил ее прочь.

И тут рама, столько времени удерживавшая Артема, наконец разлетелась. Волоча на себе ее обломки, он шагнул вперед и обрушил на череп Стардаха продольную стойку, толстую, как рельс. Отдача от удара была такая, словно он угодил по многопудовой наковальне, а не по живой плоти.

— Неплохо! — Стардах расхохотался прямо ему в лицо. — Дочка, вижу, не зря старалась.

В следующее мгновение Артем почувствовал то, что должен чувствовать человек, которым в буквальном смысле выстрелили из пушки. Стены, пол и потолок завертелись перед его глазами, и тон, взметнув столбы искр, рухнул прямо в жаровню. Пламя объяло Артема целиком, но он не ощутил ни его жара, ни боли от ожогов. Сорвав с места огромное железное корыто, полное углей и головешек, он, не помня себя, бросился обратно к Стардаху, уже вновь сцепившемуся с Надеждой. В последнюю секунду максар успел освободиться от дочки и метнул навстречу Артему взгляд, способный, наверное, превратить человека не то что в камень, а даже в порошок.

Однако это совсем не помешало Артему вместе со своим дымящимся грузом обрушиться на противника. Смрадный дым застлал все вокруг. Сбоку налетела Надежда и вцепилась в рукоятку клинка. Зубы Артема, который действовал уже не как человек, а как бешеный зверь, сомкнулись на правом запястье Стардаха. Казалось, еще немного — и они вырвут победу. Но уже через миг оба оказались в разных концах зала — Артем под грудой искореженной мебели и побитой посуды, а Надежда на ступеньках входной лестницы. Стардах, не глядя на них, небрежно стряхивал со своей одежды золу.